Ванька 7 - Сергей Анатольевич Куковякин
— Что, колесо?
— У вагона с нашей кладью в колесе неисправность обнаружили.
Какая там может быть неисправность? Оно же стальное…
— Перегружать будут…
Начинается… Ни одна у меня поездка без приключений не обходится… Накаркал князь.
— Вагон отцепляют, имущество наше перегрузить требуется.
Видно было, расстроен мой подчиненный. Это — хорошо. За порученное дело душой молодой доктор болеет.
— Оставляют здесь вагон? — спросил я уже застегивая шинель.
— Нет, перегрузят всё, а тогда и дальше двинемся.
У меня отлегло от души.
Я обратно пуговицы расстегивать начал. Ему поручено — пусть и контролирует разгрузку-погрузку.
— Идите, Михаил, и проследите, чтобы ничего на платформе из нашего не осталось. Пару старших фельдшеров ещё возьмите себе в помощники.
Капитан Рязанцев, в отличие от меня, в вагоне не усидел. Ушёл узнать, что там с колесом. Делать ему нечего.
Пусть проблемы, кому положено решают. Второй день в пути, а уже у вагона колесо с неисправностью. Хорошо, совсем дорогой не отпало.
Тут мне отрывок из школьной программы, из «Мёртвых душ» классика Гоголя вспомнился. Ну, как там про колесо рассуждали…
«Вишь ты», сказал один другому, «вон какое колесо! Что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось в Москву, или не доедет?» — «Доедет», отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?» — «В Казань не доедет», отвечал другой. — Этим разговор и кончился…
Наше колесо в Казань не доехало.
Глава 10 Вагон для тренировок личного состава
Я читаю, а мои санитары-носильщики «мотают». Это по их собственному выражению. Друг-друга бинтами.
Нечего им без дела сидеть. Пусть тренируются.
Я ещё до отъезда из Москвы поделил их на группы, в каждой старшим поставил фельдшера. Под его руководством они и занимаются.
Бурчат, конечно, что от меня никакого покоя нет. Причем, их повторительное обучение я максимально приблизил к боевым условиям. На занятиях по десмургии они как бинтовали? Кого-то на табурет сажали, он руку или ногу оттопыривал, на весу держал, даже помогал немного бинтующему.
На поле боя табурета не будет. Там, что раненый, что сам санитар в грязи или снегу в горизонтальном положении находятся — пули-то в непосредственной близости от них так и летят… Нет у них желания ростовую мишень из себя представлять.
Поэтому перевязывают они друг друга… лёжа. Причем, тот, на кого бинт накладывается, ничем бинтующему не помогает. Словно он без проблеска сознания находится.
Тут не до шуточек и прибауточек.
Утром третьего дня наш эшелон миновал Сызрань. Далее немного постояли в Тарашках. Самым ярким впечатлением для всех стал мост через Волгу имени Александра III. Это сооружение имеет в длину шестьсот пятьдесят саженей и одиннадцать пролетов. Многие солдаты ранее такого и не видывали.
Если всё ничего, то уже сегодня вечером будем в Самаре. Там мой персонал ещё один сюрприз ждёт. К нашему составу вагон-тренажер будет подцеплен. Я к руководству бригады обратился, а мне навстречу и пошли.
Ну, вагон-тренажер — это громко сказано. Это — обыкновенный нормальный товарный вагон. Теплушка. Только внутри из дерева макет санитарного автомобиля сделан и телега имеется. Будут мои санитары-носильщики и солдаты в порядке очередности носилки с изображающим раненого ставить-снимать с этих деревянных макетов.
Что, это дело простое и учиться ему не надо? Это только со стороны кажется. Не раз мне приходилось видеть, как при данных процедурах раненого с носилок роняют. Не смогли его германцы убить, так наши санитары добивают…
Или ещё один случай на моем перевязочном пункте был. Два солдатика-санитара ловко так носилки с раненым с телеги сняли, на землю поставили, а затем синхронно повернулись спиной друг к другу, за ручки носилок ухватились и попытались каждый в свою сторону раненого тащить.
Смешно? Мне тогда не до смеха было…
Ладно, опытные санитары с таким справляются, а когда солдат из рот на помощь присылают, они такие коленца откалывают…
Вот и Самара.
Моя придумка вызвала живейший интерес. Да, в теплушке, что для тренировки моего персонала была изготовлена, имелся ещё и деревянный конь. Зачем? Для обучения, как раненого с коня снимать. Это дело весьма непростое, и владеют им не многие.
В таком случае, работа идёт групповая. Скажем, при тяжелом повреждении правого бедра, коленного сустава или голени с этой же стороны нужны сразу четыре обученных санитара или солдата.
Три человека должны встать с правой стороны от лошади, один поддерживает снизу раненую ногу, второй — подводит правую руку под бедро, а левую — под то, на чем раненый сидит, третий — поддерживает своими руками туловище получившего ранение всадника. Раненый перекидывает свою левую ногу на правую сторону и съезжает с седла, обхватив шею второго носильщика. Четвертый санитар в это время держит лошадь. Она ведь на месте спокойно стоять не желает, когда вокруг неё столько незнакомого народа крутится.
На словах такое трудно объяснить, тут всё хорошо показать надо. Вот, на следующий день после Самары, когда уже Бугуруслан миновали, этим я и занимаюсь.
Санитарам моим весело. Не всё сразу у них получается.
— Сидор! Лошадь плохо держишь!
— Ванька, ногу-то, ногу-то ему лучше подхватывай!
— Федор, Федор, за шею хватайся, да не задуши…
Смешно им… Бестолочи.
— Разговорчики!!! — пришлось мне прекратить веселье. — Показываю ещё раз. Все внимательно смотрите.
Смотрят. Куда им деваться.
— Всё всем понятно?
Башками своим мотают. Понятно.
— Как каждый свою роль освоит, меняйтесь. Каждый должен всё уметь. Вдруг, кого пуля поцелует…
После этих слов санитары мои как-то сразу притихли. Вспомнили, что не к теще на блины они едут, а обратно на фронт. Ну и пусть, что во Францию. Там германцы те же, стреляют не хуже.
— Как правую ногу освоите, помощью при ранении левой руки будем заниматься, потом — левой ноги. — строго смотрю на своих подчиненных.
— Что, в левую не так, как в правую? — нашелся один умник.
— Совсем не так, есть особенности, — употребил я умное слово. — Как вчетвером работать научитесь, покажу как вдвоем раненого с коня снимать, даже делать это в одиночку научу.
У них же обучения в военно-медицинской академии не было, это нас там как сидоровых коз гоняли, учили всякому-разному до мелочей и тонкостей. Раненый — сосуд хрупкий, ему неправильными действиями сильно навредить можно, ещё хуже сделать.
Тут опять я вспомнил слова своего бывшего преподавателя по десмургии, как неправильно наложенным жгутом дело до гангрены можно довести, или нервы на конечности повредить…
Кровь-то остановишь, а такого наделаешь…
— Михаил Владимирович, Вы следите за ними. Пусть до автоматизма всё осваивают, чтобы руки всё сами делали без долгих раздумий. На театре военных действий им думать долго времени не будет, — отдал я распоряжение своему младшему врачу.
Глава 11 Винт
— Как насчёт винтика?
Рязанцев наконец-то разобрался со своими бумагами, заняться ему было теперь нечем и он решил окончательно отвлечь меня от полезного чтения.
Да ладно, дорога у нас длинная, успею я ещё свою московскую покупку доизучать.
— Не имею возражения…
Я отложил в сторону томик военно-полевой хирургии. Заложил на последней прочитанной странице серебряный карандашик.
Он, что, вдвоем предлагает играть? Нет, вдвоем тоже можно, но лучше — вчетвером. Классический вариант — две команды по двое.
— Момент.
Капитан поднялся и покинул купе.
Сейчас мы стояли в Бугуруслане. Опять что-то задерживались с отправлением.
Капитана уже десять минут как не было. Что он, на станции нам партнеров ищет?
Наконец интендант вернулся. С ним были два незнакомых мне офицера.
Оказалось, они в Самаре к нам подсели. Тот и другой были из полка нашей бригады, что в этом городе проходил своё формирование.
Определились с командами. Я и Рязанцев вытянули младшие карты, поэтому уселись друг напротив друга. Самарские офицеры стали нашими противниками.
Самую младшую карту судьба подкинула капитану — ему и сдавать.
Интендант распечатал новенькую колоду в пятьдесят две карты и раздал по одной втемную. Первую карту получил наш контрпартнер сидящий от него с левой стороны.
Сейчас каждый из нас имел на руках по тринадцать карт.
Назначили взятки.
— Одна на пиках, — прозвучало с нашей стороны.
— Две, — объявили наши соперники.
Ну, ну…
