Владимир Голубев - Честь и достоинство унтер-офицера
30 августа 1123 года.
В день свадьбы Василий получил очень дорогой подарок. Вернулся отряд, который он посылал к своим землякам в Поволжье. Те изъявили желание объединиться. Степняки оказались опасными соседями.
* * *Трехдневный пир на двадцать тысяч гостей мог удовлетворить любую невесту и любую тещу. Или почти любую. Сладкое северное ячменное пиво, сладкая медовая брага, кричать горько на этой свадьбе было смешно. Но кричали. И Ольга согласилась целоваться «на счет». А теща на третий день тепло улыбнулась зятю. Гудмунд, в десятый раз, рассказывал Василию про свою могучую семью.
– Семь братьев, всего одна сестра, зато какая! В живых сейчас осталось трое, но молодое поколение – команду драккара можно собрать, – немного привирал Гудмунд.
– Да, – поддакивал Василий, – семья это всё.
Даже Фрост оттаял, перестал соответствовать своему имени. Молодой вождь нашел себе друга, скандинава по матери, князя Всеволода Мстиславича.
Глава 12.
Восточный поход.
К востоку от Новгорода. Меря. Мещера. Мурома. Русские земли. Русские люди.
25 сентября 1123 года.
Прошел почти месяц с начала похода. Авангард основного отряда Скворцова подошел к Торжку.
Легкие, быстроходные ушкуи первого отряда, должны были уже быть за Ярославлем. Если дружинники Георгия (Юрия) Владимировича не задержали малочисленный отряд. Викингов разбили на две части. Молодежь плыла со Скворцовым. Малочисленная, но более опытная часть, во главе с Гудмундом должна была достигнуть Сызрани, как можно быстрее. Из Новгорода вышло пять ушкуев, сотня викингов и полсотни казаков. Степан Багров вез золото и серебро для покупки в Волжской Болгарии лошадей и провианта для земляков из Поволжья.
А Скворцов не торопился покидать Новгородскую землю. Останавливался в немногочисленных поселках на ночевки. Торговал заморскими товарами. Покупал продукты на дорогу. Как будто, давал возможность Георгию-Юрию подумать, подготовиться, принять решение.
Беременную Ольгу, Василий оставил в Новгороде. И первые недели наслаждался тишиной в компании Фроста. Тот даже слова «да» и «нет» считал излишней болтовней.
В Торжке отряд попал на местный праздник. Дружелюбие скворцовцев быстро рассеяло настороженность местных жителей, при виде огромного отряда воинов. То тут, то там бойцов начали приглашать выпить мёда, а тех, кто моложе, поучаствовать и в других развлечениях. Не обошлось без мордобоя. В схватке на кулаках поучаствовал и молодой вождь викингов. Фрост приглянулся молодой купеческой дочке. Та имела несколько поклонников. Между собой они вели соперничество честно, но Фроста решили поколотить все вместе. Переломать кости, как они обещали, им не удалось, но кровавую юшку ему они пустили.
Василий впервые видел Фроста таким довольным. Вот оно простое скандинавское счастье. Напиться медовухи, развлечься с молодой красавицей, подраться в свое удовольствие. Три удовольствия за один вечер.
Скворцова тоже пригласила на праздник молодая незнакомка. Но Василий ограничился первыми двумя удовольствиями, дама путешествовала, и оставила поклонников далеко дома.
Караван судов смог отправиться в путь только после полудня. Новая знакомая попросила разрешения со своим суденышком плыть вместе с «новгородцами».
26 сентября 1123 года.
Новая знакомая Василия, Марфа, вела себя на стоянке степенно, ничем не показывая близких со Скворцовым отношений в Торжке. Доброжелательный разговор, не более. Марфа держала дистанцию так, что Василий заподозрил в ней, как минимум боярыню. Эта холодность имела и положительную сторону. В ночных забавах, в Торжке, познакомиться им толком не удалось. Длинный осенний вечер у костра, с кружкой горячего вина, располагал к неспешному, доверительному разговору. Василий хотел больше узнать об окружающем его мире, о прелестной Марфе. Та, с удовольствием, просвещала странного попутчика, незнакомого с общеизвестными истинами. Но о себе говорила неохотно. Ночевать отправились каждый в свой шатер. Утром Марфа отклонила предложение Василия перейти на его ладью.
* * *Ближе к вечеру, уже на Волге, когда формально закончились новгородские земли, разведка обнаружила вооруженных людей. Те следили за отрядом, ничем не выказывая своей враждебности. Сам Георгий-Юрий Владимирович, еще не получивший длиннорукого прозвища, сидел в Суздале. Зато пять сотен дружинников князя стояли на большом лугу. Реку они перегородили купеческими ладьями. Нападать из засады, скрытно, им не позволяла честь. «Признали ровней. Не бандиты какие-то мы теперь, а новгородская дружина», – оценил поступок суздальского воеводы Скворцов, – «Если дело дойдет до поединщиков, то пошлю Фроста. Любит он это дело.»
Скворцов не стал высаживать всех своих бойцов. Фрост со своими тремя сотнями викингов построил каре. Внутри расположились две сотни стрелков с винтовками. Тяжело вооруженная конница Юрия Долгорукого, внешне, имела решающее преимущество. Но напасть не решилась. В сумерках войска разошлись на отдых.
28 сентября 1123 года.
Ранним утром построение войск повторилось. С той лишь разницей, что к суздальским дружинникам добавился отряд легкой кавалерии, возможно половцы. Численность противника увеличилась вдвое. Скворцов не стал высаживать дополнительных бойцов, напротив, дал указание Фросту отойти ближе к ладьям.
Половцы восприняли отход Фроста, как бегство, и бросились в атаку, в надежде закрутить свою знаменитую карусель.
Скворцов отдал команду стрелять по лошадям. Девяносто процентов бойцов у Скворцова составляли крестьяне. Ожесточение сердец, после мировой и гражданской воин, позволило бойцам выполнить этот чудовищный приказ. Половцы еще не успели начать стрелять, как понесли первые потери. Часто падали лошади, но еще чаще всадники. Бойцы Скворцова непроизвольно берегли лошадей, и завышали прицел. Много людей было просто затоптано, слишком плотной массой атаковал отряд.
Суздальские дружинники не выдержали, и плотным клином поскакали на каре, всё увеличивая, и увеличивая скорость. Половцы, наконец, догадались разделиться на мелкие группы, но только ухудшили ситуацию на поле боя. Одна из групп оказалась на пути атакующей суздальской дружины. Одновременно, Скворцов приказал перенести огонь на тяжелую конницу. На поле боя царил ужас. Лишь небольшой отряд тяжело вооруженных дружинников смог не потерять скорость, добрался до каре, и смял оборону викингов. И хотя стрелки, внутри каре, приняли штыковой бой, потери были ужасны. Каждый из двадцати дружинников, унес с собой в могилу двух-трех противников.
Викинги сомкнули строй. Фрост перевел часть людей со стороны реки на участок атаки суздальской конницы. Стрелки, внутри каре, стреляли в упор по дружинникам. Те представляли главную опасность. Суматоха на поле боя не давала тяжелой коннице набрать необходимую скорость для атаки, и викинги стойко держали один удар за другим. Буквально за час, от громадного суздальского войска осталось меньше трети. Воевода или растерялся, или был убит, никто не подавал сигнала отхода. Мужество и военная выучка суздальских дружинников вызывали уважение. Половцы, во второй половине боя, не испытывающие огневого давления, ударились в бегство. Дружинники остались одни. Они собрались вместе, теперь уже небольшой отряд. Не имея возможности разогнать лошадей на поле, покрытом телами лошадей и павших воинов, они медленно надвигались на каре, неся чудовищные потери. Стрелки уже давно стреляли только по людям, и на поле находилась масса лошадей без наездников. Из-за них стрелки с ладей прекратили стрельбу. Через пару минут перестали стрелять бойцы в каре. Только Фрост снова перестроил викингов, собрав на линию удара большинство копейщиков. Он готовился к последнему удару.
Было такое впечатление, что наступила тишина. Откуда-то издалека послышался звук трубы. Суздальская дружина остановилась, и, развернувшись, ускакала к своему лагерю. Это никак не напоминало бегства.
* * *Фрост выдвинул в заслон полсотни викингов и занялся сбором трофеев. К викингам присоединились бойцы из каре, ценность оружия бойцы поняли давно. Скворцов не вмешивался, знал, трофеи поделят честно. Украшения и деньги, безусловно, осядут на руках. Традиция.
Большую часть лошадей приводили к берегу. Но викинги и часть бойцов, тут же создали конный отряд, который сменил воинов в заслоне.
«Они наловили уже три сотни лошадей. На ладьи их не погрузишь. Вдоль реки дороги нет. Проблема», – сокрушался Скворцов.
От дружинников Суздаля прискакал парламентер. Он просил дать возможность похоронить павших соратников.
