Слово и дело - Игорь Черемис
– На фронте понятно, – я пожал плечами. – Туман войны, штабы в реальном времени работают, вот и отдают приказы – ему на запад, а ей в другую сторону, потом меняются.
– Как ты сказал – туман войны? Верное определение, я запомню с твоего позволения... ну да, примерно так и было. А здесь этому туману откуда взяться? Учебные планы на год сверстаны, праздничные даты и каникулы закреплены – нет, всё равно. Дай, Иван, срочно то, срочно сё, а текущую работу никто, между прочим, не отменял!
– У нас то же самое, – я покривил душой.
Мы все свои планы составляли сами и, соответственно, сами же были дураками, если не могли их выполнить. Впрочем, неожиданные вводные тоже случались, но до постоянных авралов дело не доходило.
– Мне кажется, такое везде, – Макухин печально махнул рукой. – И на идеологии, наверное. Петро Козырев последний месяц на чемоданах сидит, через силу на бюро высказывается.
– А он куда? – поинтересовался я.
– В Полтаву переводят, на такую же должность.
– Странно...
– Ничего странного! – Макухин снова рассмеялся. – У нас такое было у каждого, никто на одном месте надолго не задерживался, один Петро тут с пятидесятых остался, я его помню ещё когда первый раз директором школы стал – вызвал меня к себе и начал рассказывать политику партии, хотя я и сам мог ему рассказать то же самое и не хуже, всё-таки один «Коммунист» читали.
– Ясно, – кивнул я, очень надеясь, что он забудет про оставшуюся водку.
Но он не забыл.
– Ну, за наши должности! – провозгласил Макухин. – Чтобы нам на них работалось хорошо и спокойно.
За это было грех не выпить. Я даже почти забыл, что пью с апостолом незалежной Украины, но именно «почти». У меня вдруг оформилась мысль, как этого «заукраинца» можно использовать и в своих целях.
– Иван, а ты украинский хорошо знаешь? – спросил я. – Всё же и в школах работал, и здесь, в обкоме...
– А что? – насторожился он.
– Да есть у меня одна задачка... – я достал из кармана сложенный листок и аккуратно подтолкнул его к нему. – Нужно перевести этот стих на украинский, желательно с соблюдением размеров и рифм.
Макухин нацепил очки, вчитался, а потом глянул на меня поверх оправы.
– Это же песня, я правильно понял?
– Правильно, – кивнул я. – Это песня для нашей художественной самодеятельности, смотр в апреле будет. Сам я украинский знаю только в пределах школьной программы, да и было это много лет назад...
Он тоже кивнул и положил листок на стол.
– Знаешь, Виктор, я сам за такой перевод не возьмусь, – решительно сказал он. –
