Тафгай. Том 10 - Владислав Викторович Порошин
— Я и весь коллектив горьковской хоккейной команды желаем читателям «Смены», чтобы они не нарушали трудовую дисциплину и никогда не опаздывали на свою рабочую смену, — протараторил я. — А читателям «Правды», чтобы они хотя бы иногда набирались мужества и говорили правду.
— Это, пожалуй, не напечатают, — пробурчал Орлов. — А что бы вы хотели пожелать всем любителям ленинградского хоккея?
— Ленинградским любителям хоккея я бы хотел ответить словами знаменитой песни, — сказал я и, встав с места, зачитал фрагмент произведения Владимира Высоцкого «Профессионалы», — Пусть в высшей лиге плетут интриги, / И пусть канадским зовут хоккей — / За нами слово, до встречи снова! / А ленинградцам — до лучших дней.
Глава 21
В пятницу 21-го февраля вместо того, чтобы валяться в кровати после долгого перелёта из города Ленинграда, я и «внук барона Мюнхгаузена» по имени Ростислав ползали под сценой актового зала ДК «Красное Сормово». Изучали то самое место, где какой-то недоумок по недомыслию провёл обряд вызова «пиковой дамы» и вселения злого демона Вендиго. Я светил фонариком, а Ростик с зажжённой церковной свечой десятую минуту ползал на коленях и капал воском на пыльный бетонный пол, где всё ещё была различима большая самопальная пентаграмма.
— Может, надо было сначала святой водичкой окропить? — криво усмехнулся я, видя недоумённое лицо своего странного напарника, по которому легко читалось, что что-то пошло не так.
— Много? — спросил он.
— Что много?
— Я спрашиваю — ты много разной нечистой силы отловил? — недовольно проворчал Ростик. — И кстати, как играть в хоккей, я же тебе советы не даю.
— Понял, умолкаю, — смутился я.
Затем покосился на наручные часы и отметил про себя, что до спектакля рабочего любительского театра осталось всего два с половиной часа. Я же ещё не привёл себя в товарный вид: не переоделся в американский деловой костюм из качественного сукна, не помылся, и не побрился. Не знаю почему, но девушку Карину хотелось сегодня встретить во всеоружии, с цветами и при параде.
— Как-то раз я выслеживал одного сатаниста, — улыбнулся внук барона-фантазёра, присев на попу прямо внутри пентаграммы, — и место и время его следующего злодеяния мне удалось вычислить именно по алтарю. Но тут алтарь молчит, будь он не ладен.
— А должен говорить? — хмыкнул я, оглядев разбросанный повсюду хлам.
— Не веришь, хи-хи, — захихикал он. — Ты что-нибудь про войну за независимость Намибии слышал?
— Там каждый год кто-то воюет, — буркнул я.
— Ну да, — задумчиво пробормотал Ростик. — Так вот, довелось мне несколько лет назад служить при штабе командира повстанцев Сэма Нуйома. Я там отвечал за анализ действий полиции ЮАР, которая пару раз в неделю проводила карательные акции. В отряде дисциплины никакой — пьянство и бля… и блуд. В общем, если бы не денежки нашего правительства, то там давно бы всё заглохло. Но не в этом суть. Свои предсказания я делал так: расстилал карту боевых действий и капал на неё воск церковной свечи, затем долго смотрел на эти капельки воска и ждал когда в голове появиться картинка.
— И появлялась?
— Не веришь, хи-хи, — хохотнул он и с самым серьёзным лицом заявил, — за три месяца я предсказал все акции полицейских. А потом, хи-хи, мои свечи кто-то спёр. Ну и дали нам как следует проакаться. Полицейских пятьдесят человек, а повстанцев почти тысяча. И драпали, сверкая пятками, побросав оружие, угадай кто? Вот тогда до меня дошло, что зря мы в эту Африку влезли. Это дикая страна, где ещё тысячу лет будет первобытный родоплеменной строй. И самое лучшее её вообще не трогать. Пусть живут своим миром, своим укладом. Иначе африканцы массово полезут в Европу и всё там загадят и засрут.
«Да ты прямо Нострадамус какой-то. Жаль, что таких чудиков, как ты, в правительстве никогда слушать не будут», — усмехнулся я про себя и спросил:
— А как ты вычислил меня? То место, где я схватился с монстром?
— Ты же мне открытку подписал, — улыбнулся Ростик. — И я прямо на подпись капнул воск, а дальше дело техники. К сожалению тут всё молчит. Алтарём давно никто не пользовался.
Ростислав встал на ноги и от досады потоптался по пентаграмме, давя её и затирая подошвами своих поношенных ботинок.
— У меня есть хоккейная каска с приделанными к ней рогами, — сказал я. — Мы с Коноваленко эту штуковину отобрали у преступника, когда он ещё не мог обращаться в монстра.
— Что ж ты молчал⁈ — вскрикнул охотник на злых духов. — Твой Вендиго не сегодня так завтра снова пойдёт на дело. Он сейчас зол и голоден, ему пища нужна. Это раньше ему хватало одного человеческого страха. Теперь ему требуется человеческая кровь обогащённая кортизолом, то есть гормонами, что выделятся при стрессе или сильном испуге.
— Тогда поехали обратно, в дом отдыха, — пожал я плечами. — К тому же нам надо проедется к сегодняшнему спектаклю. Костюмчик бы тебе какой-нибудь, а то ходишь как бродяга: свитер драный, брюки мятые и грязные.
— Так у меня работа грязная, хи-хи, — захихикал Ростислав. — Мои клиенты обычно бегают по канализациям и по заброшенным развалинам. Свитер заштопаю и хорош. Чай не в Большой театр идём, товарищ Тафгаев. Хи-хи-хи.
* * *
При упоминании любительского рабочего театра мне раньше всегда представлялась сцена из «Берегись автомобиля», где на постановку «Гамлета» собрался переполненный и восторженный зал. И этот зал бурно аплодировал Юрию Деточкину. В реальности посмотреть на то, как играют чеховскую «Чайку» работники завода «Красное Сормово», пришло от силы человек тридцать, большинство из которых были друзьями или родственниками самих актёров-любителей. На этом фоне особняком выглядел я с букетом красных гвоздик, мой напарник Ростислав-Мюнхгаузен-Сафонов, державший в руках горшок с фикусом, и юный нападающий Александр Скворцов, который где-то раздобыл букет печальных жёлтых мимоз. Кстати говоря, со Скворцовым мне предстоял непростой разговор после финальной сцены спектакля, где один из главных героев до кучи должен был совершить акт самоубийства.
Если кто забыл или не знал, то в этой «Чайке» 19-летняя хорошенькая Нина Заречная, мечтающая стать актрисой, была влюблена в успешного 40-летенгео писателя Бориса Тригорина. Тригорин крутил шуры-муры с 40-летней известной актрисой
