Вторжение - Иван Валерьевич Оченков
Переправа оказалась делом небыстрым и затянулась на много часов до самой темноты. [1] Первыми как обычно переправлялись французы. Сначала кавалерия д’Алонвиля, потом зуавы, затем линейная пехота с артиллерией, после чего пришел черед обоза. Вслед за ними, предварительно убедившись, что на другом берегу нет противника, потянулись англичане. И лишь когда они, уже в полной темноте смогли перебраться на другой берег, дошла очередь до турок.
Но тут возникла небольшая заминка. Когда к Сулейману-паше примчался вестовой от союзников, выяснилось, что турецкий командующий успел расположиться на ночлег. Как, впрочем, и значительная часть его подчиненных, привыкших, что их место в арьергарде, а потому никуда не торопившихся.
— Черт бы подрал этих медлительных варваров! — зло проронил командовавший переправой Боске, вглядываясь в ночную темноту. — Может, пусть остаются?
— Нам ведь нужны рабочие руки, — философски отозвался генерал Бергойн.
— Это верно, — вынужден был согласиться француз. — Но видит бог, если на них нападут казаки, я не пошевелю и пальцем, чтобы оказать им помощь!
— Успокойтесь, мой друг. Наши дикие друзья из русских степей давно на этой стороне реки. Ждут нас…
— Пожалуй, вы правы, — кивнул генерал и перестал обращать внимание на происходящее на другом берегу.
Впрочем, далеко не все турецкие солдаты в этот момент спали. Так уж случилось, что из всех союзников хуже всего снабжали именно турок. Султан, очевидно, считал снабжение находящихся на чужой территории войск излишним, англичане с французами делиться чем-либо отказались, а грабить на разоренной земле было некого. Но если офицеры имели возможность покупать продукты у маркитантов, то солдаты чтобы не голодать, вынуждены были попрошайничать, а то и просто собирать объедки у европейцев, или же рыскать по округе, в надежде раздобыть хоть что-нибудь съестное.
В этом смысле сожженный Бельбек выглядел достаточно привлекательным. Торопившиеся покинуть свои дома местные жители не могли вывезти все продовольствие. И теперь османы тщательно осматривали руины в надежде обнаружить тайник с добром или хотя бы рассыпанное впопыхах зерно. Увлекшись этим занятием, они не сразу поняли, что их окружили русские пластуны.
Одному из аскеров повезло больше других. Ощупывая землю на том, что осталось от заднего двора некогда зажиточного дома, он нашел небольшой клочок мягкой земли, явно показывавший, что здесь не так давно что зарыли. Схватив кинжал, он принялся усердно копать, стараясь, впрочем, не слишком сильно шуметь при этом.
Ведь если сослуживцы узнают, что ему попалось что-нибудь ценное, они наверняка попытаются отнять. Уж чавуш [3] точно. Через несколько минут напряженной работы ему удалось докопаться до завернутого в грубую холстину деревянного ящичка или шкатулки. Воровато оглянувшись, он попытался спрятать находку за пазухой, но…
— Что это у тебя тут, Озрук? — раздался совсем рядом вкрадчивый голос чавуша.
— Ничего, Яхья-бей, — растерянно проблеял в ответ солдат.
— Ай, как нехорошо врать старшим! — укоризненно заметил проштрафившемуся аскеру непосредственный начальник. — Ты, верно, давно не получал плетей, раз стал таким дерзким?
Всякий раз, когда чавушу удавалось застать подчиненных за каким-либо нарушением, его голос становился вкрадчивым и приторно сладким. Казалось, что он и впрямь искренне сожалеет о том, что ему придется наказать беднягу Озрука.
— Дай-ка посмотреть, что там? — прекратив притворяться, велел он.
— Тише, Яхья-бей, — взмолился солдат. — Вдруг там что-то ценное? Нехорошо будет, если о содержимом узнают и донесут почтеннейшему мулязыму [4]
— А ты не такой дурак, — осклабился чавуш, протягивая руку. — Но все равно отдай мне это, и тогда, быть может, я поделю…
В этот момент чья-то рука зажала ему рот, а по горлу чиркнула острая сталь, после чего захлебнувшийся собственной кровью чавуш упал на тело своего уже мертвого подчиненного.
— Чего так долго? — прошипел носивший с недавних пор басоны приказного [5] Парамон Белый.
— Боялся, услышат басурмане, — блеснул в темноте белозубой улыбкой казак первогодок Ванька по прозвищу Чиж.
— Не того боишься, паря, — хмуро усмехнулся старый казак и двинулся дальше, бросив через плечо. — Добычу-то подбери. После раздуваним…
Перерезать отправившихся на поиски съестного аскеров оказалось не трудно. Между ними и без того частенько вспыхивали ссоры, а потому на то там, то там случавшуюся возню никто не обращал внимания. Затем наступила очередь часовых. Ожидавшие возвращения товарищей, они не сразу поняли, что вместо них из темноты вынырнули совсем другие люди.
Взяв караульных в ножи, пластуны начали подбираться к временной стоянке османов. Паша и его приближенные уже поднялись и теперь их слуги спешно собирали шатры и седлали для своих господ лошадей. Несмотря на то, что первые батальоны уже вошли в реку, остальные еще толком не построились и носившиеся среди них офицеры, пытались навести хоть какой-то порядок, не скупясь при этом на ругань и удары палкой.
На фоне затухающих костров турецкого лагеря, в неярком свете убывающей луны и некоторого количества отвратительно чадящих факелов все эти движения казались каким-то непонятным и даже фантасмагорическим действом, которое просто не могло закончиться ничем хорошим… так оно и случилось.
Грянувший со стороны полуразрушенной деревни нестройный залп, заставил голодных и злых как собаки аскеров вздрогнуть. Затем из темноты послышался какой-то непонятный шум, сменившийся яростными криками атакующих, после чего на никак не ожидавших нападения турок, обрушилась конная лава.
Обернувшие копыта своих коней тряпками, казаки сумели незаметно подобраться практически в плотную к вражескому бивуаку и теперь стремительно атаковали противника.
— Русские! Нас окружили! — раздались со всех сторон панические крики. После чего началось беспорядочное бегство.
Теряя на ходу оружие, бросив обоз и немногочисленную артиллерию, аскеры бросились к реке, надеясь найти на другом берегу спасение. Впоследствии выяснилось, что в случившейся из-за этого давке пострадало куда больше солдат, нежели было потеряно от огня и шашек противника. Но сейчас об этом никто не думал.
Все стремились спастись, не обращая внимания на жалобные крики потерявших равновесие и угодивших под ноги своих же товарищей. Многие бежавшие бросились мимо брода, и не умея плавать, нашли свой конец в мутных водах Бельбека. Но это было еще не все, поскольку на
