Выпускник - Мэт Купцов

— Я выяснил, что Игнатов Гриша — однокурсник Ольховской Марины — не тот, за кого себя выдаёт. Он — валютчик.

— Серьёзно? А с виду не похож! — хмыкает майор.

— Вот именно. Притворяется, а сам валютой занимается.

— Квартира у него обычная, — рассуждает Волков. — Вещи простые. Мать — сотрудница почты, как все. Машины нет.

— Может, дача есть, или ещё одна квартира у родственников, там и складывает деньги? — предполагаю я.

— Как ты на него вышел? — майор смотрит на меня подозрительно.

— Я по следам Звонарёва ходил, а вышел на Игнатова.

— А по Звонарёву что–то есть?

— Пока ничего.

— А ребёнка нашли? — допытывается страж порядка.

Молчу. Вот тут Волков меня прижал. Говорить или не говорить?

— Послушай, Сомов, я тебе не чужой человек, можешь доверять.

— С чего это? Когда это я с ментами на доверии стал работать? Я не стукач какой!

— Какие громкие слова. Ты не забывайся, что с майором разговариваешь. Знаешь, как я вышел на тебя? — он делает паузу, как будто собирается сказать, что–то важное. — Твой дядя Витя — друг моего отца. Так вот, твой родственник не смирился с тем, что ты некурсант. Виктор просил оказать услугу — взять тебя в дело, чтобы ты пороху понюхал, понял, как это круто — чувствовать себя следователем, помогать людям по–настоящему. А не вот это всё — журналистское. Ты же понимаешь, много ты написать не сможешь. Будешь снимать показания у передовиков производства, описывать новое оборудование на фабриках. В СССР нет ни преступности, ни секса, ни блата. Понял⁈

Чего же не понять? Прямо на пальцах показал мне мое незавидное скучное будущее.

Теперь хоть стало ясно, почему сам майор бегает за мной, носится как мальчишка. Задание выполняет.

Семейные связи, дружба поколений. А я–то думал, что Волков мой острый ум оценил.

— Только я уже выбрал себе стезю, — отвечаю. — Не следак я, и не хочу им быть. Мне журналистика по нраву. Могу вещать что хочу. Свобода слова и желания.

— Ясно, что ничего ты не понял. Так что там про ребёнка? — Волков прищуривается, как кот перед прыжком. Чувствую, что не уйду, пока не отвечу. Или уйду с хвостом.

— Нашёл я его, с ним всё в порядке, — цежу сквозь зубы. Решаю для себя, что доверять майору стоит, раз дядя Витя с ним в связке.

— Адрес чиркни, мы мальчонку заберём!

— Нет, — обрубаю я.

— Как это «нет»? — злится Волков.

— Вот так. Ника хочет отобрать мальчишку.

— Не верю! Ника хочет найти Марину.

— Королёва много чего не договаривает. Ни тебе, товарищ майор, ни мне. У нее сестра Вика бездетная, и женщины сговорились, что Ника отдаст его ей. Как игрушку. Чтобы из него сделали буржуя. Вот зачем она меня наняла. Не хотела, чтобы милиция нашла мальчика первой, чтобы мальчика не сдали в воспитательное учреждение для детей, лишившихся родителей. Меня она привлекла, чтобы я как гончая псина несся по следу, а вас как друга, чтобы дело контролировать.

— Понятно. Ладно, — майор явно злится, что я смею утверждать, что его использовали также как меня. — Пусть мальчишка будет там, где ты его спрятал. Позже разберемся. Если мать погибла, то придется мальчишку государству отдать. Ты же понимаешь? Он круглый сирота теперь. Нарушать закон Нике я не позволю, несмотря на наше давнее с ней знакомство.

— Марину еще не нашли. Рано хоронить.

— Тоже верно. Но служба у меня такая, что я всегда сначала о худшем варианте думаю.

Время уже десять вечера, а через час общага закроется. Ну что, весело. Ещё чуть–чуть, и придётся ночевать на улице. Как–то не входит это в мои планы мыкаться на холоде.

— Мне пора, — говорю Волкову, пытаясь ускорить шаг.

— Ты иди, — говорит он с каким–то странным выражением лица, — я сам переговорю с Никой.

— Только про мальчонку не говорите ей! — предупреждаю я, но чувствую, что зря. Ему всё равно.

— За кого ты меня принимаешь? — скалится майор. — И не обращайся ко мне на «вы».

— По рукам.

Расходимся с майором.

Бегу к автобусной остановке, как к финишной черте на Олимпиаде. Деньги заканчиваются, и такси мне явно не по карману.

Приходится по старинке, на автобусе. Ну ничего, прорвёмся.

Когда–нибудь заработаю себе на «Волгу».

Еду в теплом автобусе, и невеселая мыслишка закрадывается. Что–то мне подсказывает, что это только начало всех бед.

Майор явно что–то замышляет.

А Ника… Она вообще знает, что я копаю и под нее тоже? Или верит в то, что я просто мальчик на побегушках, желающих по–быстрому срубить бабла?

Тьма сгущается над головой, как в плохом кино. Но с другой стороны, после тьмы в кино всегда свет.

В общагу приезжаю вовремя, но тетя Рая всё равно что–то бурчит себе под нос:

— Гуляют допоздна. Зачем спрашивается мучились, поступали в университет, если учиться не хотят.

— Тетя Рая, я хочу. Очень даже. Только годы–то молодые, нужно всё успеть. Жизнь, знаете какая короткая? Не успеешь жениться, родить детей, как уже помирать пора. А еще квартиры у младшего сына нет, живет со своей семьей в родительской квартире. Взрослый лоб.

Тетя Рая смотрит на меня ошарашенно.

— Ты чего, паренек, переохладился? Мужчины не рожают детей!

Тьфу ты, зарапортовался. Это же в двадцать первом веке только начали говорить так.

— Я пошутил.

— Шути–ка ты, дружок, в другом месте, пока не пожаловалась на тебя, — смотрит угрожающе.

— Нет вопросов, — отдаю честь под несуществующий козырек. Поспешно ухожу к себе. Поднимаюсь на свой этаж, толкаю дверь замерзшей рукой, только