Алексей Борисов - Смоленское направление - 4
- Здравствуйте, Гюнтер. Как вы себя чувствуете?
- З-здравствуйте, эээ…
- Алекс.
- Спасибо, я в норме. Подскажите, Алекс, где я нахожусь?
- У меня дома.
- Дома? Гром и молнии, каким образом я оказался у вас?
- Я нашёл вас в лесу, скажем, при весьма пикантных обстоятельствах. Вы были привязаны к дереву с мешком на голове. Над вами кто-то пошутил из друзей?
Немец на минуту задумался, словно пытался вспомнить что-то ужасное в своей жизни, отчего на его лице пробежала гримаса ненависти, затем испуга и он стал постыдно моргать, отворачивая от меня лицо. Совладать с собой ему стоило титанических усилий, и резко так:
- Не играйте со мной в прятки, Алекс. Друзья так не станут шутить, да и нет их у меня. Вы прекрасно знаете, каким образом я там оказался.
- Отнюдь, мне было бы интересно выслушать вашу версию. Я ж не из пустого любопытства спрашиваю, мы пари заключили с профессором на этот счёт.
- Вот как? Скажите, - со смешком, - что ещё и наткнулись на меня совершенно случайно.
- Отчего же случайно, вовсе нет. Само провидение указало мне, в какую сторону следует идти. В округе бродит медведь-людоед, уже пострадал ребёнок, вот на него мы и охотились. Признаюсь, - понизив голос как заговорщик, - я почти нажал на курок, но мой друг вовремя заметил вас.
- Ну, если само провидение, тогда мне нечего скрывать. Я германский офицер и если судьба уготовила мне оказаться в плену, то требую уважения к себе и соответствующего своему званию отношения.
"Ай-яй-яй, герой вашу маму выискался. Надо было тебе дозу увеличить", - подумал про себя.
- Гюнтер, не стану скрывать, я видел ваше удостоверение, пока вы были без сознания, да и мундир сейчас сушится. И осмелюсь предположить, что вам неудобно посвящать меня в подробности того положения, в котором вы недавно пребывали. Ответьте только на один вопрос, что вы забыли в этих глухих местах?
- Служебная необходимость. Такой ответ устроит?
- Вполне. Приятного вечера, Гюнтер. Я развернулся к двери, как услышал:
- Постойте, - с такой хриплой интонацией мог говорить лишь человек, хватающийся за соломинку, вынырнув из омута, - вы обмолвились о профессоре?
- Да.
- Это странно прозвучит, но в этих глухих местах я тоже из-за него.
- Не знаю, того ли профессора вы ищете, но с тем, кого знаю я, у меня ужин через сорок минут. Буду рад, если вы присоединитесь к нам. Петера очень заинтересовала одна фотография.
Насколько бы ни был кровожаден зверь, но пока он в клетке, его клыки и когти не опасны. Только клетки, они разные по размеру бывают. Иные исключительно с виду так называются, потому что призваны показать лишь то, что доступно человеческому глазу, а на самом деле, настоящий забор простирается так далеко, что без посторонней помощи и не разглядеть. Как только гауптман заикнулся о профессоре, он сам закрыл за собой калитку, а спустя некоторое время, окончательно уверовал что оказался снаружи, оставив за прутьями своих похитителей, в которые он, несомненно, поначалу записал и меня с Петером. До этого момента, мотивов его поездки я не знал, и дальнейшая судьба немецкого офицера была под вопросом. Несомненно, я думал о вербовке и даже прорабатывал возможные варианты, но в реальности они почти не пригодились. На этом нелёгком поприще всё же необходим опыт, да и соответствующее образование. Специалист широкого профиля, нахватавшийся по верхам, как молотобоец за столом часовщика. Ударить может, только потом шестерёнки с пружинами замучаешься собирать. Поэтому и не стал я вести хитросплетённую партию, а принял предложенный Дистергефтом весьма коварный план, основой которого стали откровения с моей стороны, с добавлением доли мистики от Петера. Грабитель ценностей Баадер, тоже оставался в игре, но он был скорее "мелкашкой", а вот настоящий калибр, заставляющий обратить на себя внимание, должен был исходить от абвера. Мне оставалось только рассказать за столом об алтаре Святовита, Петеру дополнить, какие известные в истории люди им обладали и пока он был с ними, как им сопутствовала удача и наоборот, а затем, мимоходом, поведать, что Клаусович отыскал его месторасположение.
***Спустя отведённое для приведения себя в порядок время, хоть это и звучало издевательски, но в тумбочке присутствовали расчёска и одеколон, дверь в каморку отварилась вновь. Причём лязга запоров или щелчка замков, слышно не было, из чего даже неосведомлённый человек мог бы сделать вывод: дверь не запиралась - "значит, всё же в гостях, а не в плену", - преждевременно решил для себя Гюнтер. В просвете появился хозяин дома и взмахом руки позвал за собой, провожая вверх по лестнице в гостиную. Пока они поднимались, гауптман голову дал бы на отсечение, что стоило ему как-то неловко остановиться или замедлить ход, как в спину упёрлось бы дуло пистолета, нож или того хуже - холодная игла шприца. Насколько он остро чувствовал позади себя опасность и какой-то охотничий азарт по отношению к себе со стороны Алекса, так и настолько ему было страшно обернуться, дабы подтвердить догадку. Вообще-то любой человек чувствует свою смерть и Гюнтером овладело это чувство, словно скользкие студенистые щупальца почти гладили его кожу, как бы выжидая удобного момента. Так он боялся только в детстве, когда стая голодных собак чуть не покусала его, и этот детский страх, который он сознательно давным-давно переборол в себе, вновь вылез наружу, многократно усилившись, требуя полного подчинения воли. Наконец подъём по винтовой лестнице закончился. Идти, можно было только прямо. Проследовав по узкому и довольно холодному (несмотря на тёплую одежду), плавно вливавшемуся, как бутылочное горлышко кулуару, в чуть более широкий, разделявший внутреннюю и фронтальную стену здания с узкими окошками на улицу, остановились в конце коридора перед массивным полотном потемневший от старости резной двери. К удивлению, достаточно было просто толкнуть, как она, благородно скрипя от долгого и добросовестного труда, словно и не было в ней двух пудов древесины, с лёгкостью раскрылась.
Стены, отделанные дубовыми панелями, мебель начала девятнадцатого столетия в стиле Шератона, обилие книжных стеллажей, и письменный стол с зелёным сукном располагали к рабочей обстановке. Одновременно с этими предметами; барная стойка с богатым набором напитков, хьюмидор (ящичек с сигарами) с длинными кедровыми щепами и широкая софа говорили о том, что здесь же, после трудов, можно и отдохнуть. Не просто завалиться на мягкое ложе, задрав ноги, а именно расслабиться душой: чему поспособствует и бокал со спиртным, и хорошая сигара, и что немаловажно, тёплая компания друзей, чего у Гюнтера никогда не было. Возле камина, в уютном кожаном кресле с пухлыми подлокотниками, пролистывая берлинскую "Дойче Альгемайне Цайтунг" сидел незнакомец в чёрных в тонкую полоску брюках и пушистом скандинавском свитере, закинув ногу на ногу, покачивая носком туфли. Со стороны двери была видна лишь передовица с картой, где жирной точкой, обведённой тонким кружком красовалась Москва и, разобрать номер и дату можно было, обладая невероятно острым зрением, тем не менее, не узнать этот выпуск гауптман не мог. В день его роковой поездки, из Берлина прибыл самолёт, с которым в Смоленск попало около десятка этих газет. Предназначалась пресса только для высшего комсостава и Гюнтеру перепала совершенно случайно. Он читал эту газету в машине, и сам отдал на растопку костра, когда запретил использовать дефицитный бензин. Даже если представить, что солдаты сохранили её, и она досталась пленившим его бандитам, то всё равно выходила неувязка - его газета была скомкана, а эта с гладкими листами. Отсюда проистекал очень нехороший вывод: его могли подвергнуть проверке.
- Когда льётся много крови, люди от её запаха звереют. Господи, неужели не найдётся одного умного человека, способного это остановить? - раздалось за газетой.
Гюнтер несмело сделал шаг вперёд, чуть слышно кашлянул и увидел того, о ком думал. Над верхним краем газетного листа поблёскивало пенсне, а сквозь стекла с небольшими диоптриями на него уставились полные доброты и заинтересованности глаза. В точности как у тестя, когда он провожал его из последнего отпуска. Если и были хоть какие-то сомнения, то они рассеялись как дым. Вдруг, за его спиной раздался голос:
- Петер, я пригласил Гюнтера отужинать вместе с нами. Будь добр, развлеки нашего гостя десять минут. Жду вас в столовой.
Кожа кресла скрипнула, сидящий на ней мужчина сложил газету и одновременно с кивком головы сказал: "Хорошо", после чего привстал и в несколько шагов подошёл к Гюнтеру, протягивая ему руку.
- Петер Дистергефт. С кем имею честь?
- Добрый вечер, герр профессор. Я Гюнтер Шмит.
- Судя по тому, что в вашем портмоне, как мне подсказали, находилась фотография с моими родственниками, вы …
- Магдалина Дистергефт моя жена.
