Трейдер. Деньги войны - Николай Соболев
— Я тут заезжал к дилеру, ремень на «шевроле» подтянуть, — в мой кабинет зашел Панчо, — так он говорит, что с июня продажи идут хуже некуда.
Мы с Осей переглянулись и схватились за сводки и графики.
— Похоже, началось… Недвижимость тоже вниз поползла, едва заметно, но все же, — заключил Ося.
— Ждем еще пару дней, проверяем все досконально, потом работаем по основному плану.
— Я бы не ждал, часть сети можно понемногу переориентировать.
— Ну, если ты уверен, действуй.
Летом мы назанимали акций и быстро нарастили объем, когда стало ясно, что тренд на понижение — не сиюминутное колебание, а надолго. Причем, как и в случае с банками, брали у самых рисковых, готовых работать с большим плечом и надолго. С конца лета создавали сотни коротких позиций каждый день и, наконец, дождались — в середине сентября Доу-Джонс дрогнул и ме-е-едленно пополз вниз, несмотря на мелкие колебания.
На них мы тоже заработали, когда в «бычьи ловушки» угодили слишком оптимистичные инвесторы, решившие что все, дно достигнуто и нужно откупать обратно. Порой от этого цены подскакивали на десяток-другой процентов, а взятое оптимистами большое плечо лишало их денег — с планируемой прибылью не выгорело, а комиссии вынь да положь.
Месяц до середины декабря мы провели в Нью-Йорке практически безвылазно, не отходя от телефонов и телеграфов. Мы даже установили несколько дополнительных номеров и аппаратов в наших квартирах, чтобы иметь возможность реагировать в любую минуту.
Гостиная с каждым днем все больше напоминала контору с кучей скомканных лент котировок, дрезбегом тикерного аппарата и орущим в трубку Осей. С каждым днем росло напряжение, которое усугубляли звонки из наших отделений в Торонто, Чикаго, Бостоне и Филадельфии при тамошних биржах. А еще Лондон и Гонконг с их разницей по времени — мы торчали на связи круглосуточно, пытаясь успеть за торгами.
К середине октября, когда у меня в голове, кроме цифр, индексов и мелькания лампочек коммутатора осталась только одна мысль «Ну когда же?» мозг снова заработал с удвоенной скоростью. Второй раз пугаться не было ни сил, ни времени и за два дня мы успели «ввести в бой» все имевшиеся у нас ресурсы, сделав окончательную ставку — через пару дней мы или нищие, или властелины мира
Теперь оставалось только ждать, отчего меня выбросило как рыбу на берег, я растекся в кресле, тупо глядя на непрерывно лезущую из тикер-тайпа ленту, и даже не отреагировал на звонок «обычного» телефона.
— Эй, — сунул мне трубку в ухо Ося, — тебя.
Голос Таллулы в бакелитовом наушнике пробрал меня до печенок:
— Джонни? Ты можешь приехать прямо сейчас?
— Ы-ы-ы, — выдал я нечленораздельный звук, но собрался и спросил: — Что случилось?
— Я вчера подписала контракт, — тягуче и с придыханием, от которого меня бросило в дрожь, сообщила Таллула, — и завтра уезжаю в Голливуд. Я хочу проститься…
Стоило только вспомнить упругие округлости Таллулы, ее зеленые глаза и слегка пухлые губы, как горло пересохло, но организм начал подавать признаки жизни:
— Да?
— Да… Ты приедешь? Я надену только пять капель духов и не буду запирать дверь…
— Жди, — прорычал я в трубку и встал.
Ося скептически оценил мое возбуждение, но отпустил с миром:
— Пожалуй, тебе будет полезно встряхнуться. Только дай знать Панчо.
— Само собой, — но я его почти не слушал, одеваясь на ходу и соображая, что можно прихватить по дороге в качестве прощального подарка.
Дверь квартиры в Гринвич-Виллидж открылась от слабого нажатия на ручку, я шагнул вперед, прижимая к груди букет цветов, коробочку с кольцом и предвкушая несколько приятных часов в постели.
Но мои мечты прервал удар по затылку.
Эпилог
Башка гудела — куда там похмелью! Да еще саднила, били от души, причем даже потрогать, что там да как, нельзя — руки скручены.
И гнусная улыбочка Амброзио Маццарино как финальный аккорд.
Тягучее чувство внизу живота, как после эпического косяка в школе и вызова к директору — только тут последствия куда масштабнее. Ведь даже свободных денег, чтобы заплатить выкуп, сейчас не найти — их придется выдергивать из биржевой игры и тем самым рушить все планы… Затянуть с выкупом до падения рынка? Но я не уверен, что Ося сумеет вырулить один…
Блин, блин, блин!
Все пропало!
Я подергал руками — запястья связаны надежно, Амброзио тут же разразился длинной тирадой на итальянском, отчего два его подручных радостно гыгыкнули. Пошевелил ногой — мафиози тут же наступил мне на щиколотку, резкая боль прострелила тело.
А ведь так все хорошо шло! Идеальные условия, послезнание… нет, блин, полез в вершители судеб! Что мешало спокойненько намыть десяток-другой миллионов и жить в свое удовольствие… Но какая Таллула гадина, а? Пять капель духов… Повелся, как мальчишка… Как бестолковый Джонни с велосипедом… Неужели это моя участь — каждый раз срываться вниз в двух шагах от вершины?
Пошевелил головой и чуть не взвыл от отчаяния — из угла на меня смотрел связанный Ларри. Блин, а я так надеялся, что он подаст весточку ребятам! Плохо, все плохо… Даже шея затекла…
Чтобы как-то отвлечься, начал крутить шеей, заодно осмотрел помещение — похоже, комнатка в городском доме. Ну да, уличный шум глухо, но слышен, вряд ли они тащили мое тело через весь Нью-Йорк, не исключено, что квартира Таллулы где-то рядом… Несколько обшарпанных венских стульев, комод, пыльные гардины на окнах, древний телефонный аппарат на стене…
От его дребезга вздоргнули все — я, Ларри, гангстеры… Амброзио схватил трубку, бросил несколько слов и повернулся ко мне. Его верхняя губа с усиками задралась, обнажив блестящие от слюны зубы:
— Сейчас твой мекс привезет деньги, а цемент для него уже готов.
Я закрыл глаза.
Конец.
Грохнуло так, что я чуть не обделался, и еще плотнее зажмурился — ничего хорошего ждать не приходилось. Выстрел, еще один, звон стекла, два подряд, хрипение, запах пороха…
— Вставай, чего разлегся, — от голоса Панчо я распахнул глаза.
Он потянул меня за руки, вытащил свой нож с двойным изгибом лезвия и разрезал веревки. На полу валялись застреленные, у одного нога в ботинке с подковками с противным звуком скребла по паркету. Двое детективов из нашего агентства тем временем поднимали и распутывали Ларри.
— Уходим, пока полиция не появилась, — Панчо буквально протащил меня сквозь выбитую
