Трейдер. Деньги войны - Николай Соболев
Глаза я продирал с большой осторожностью — удивительно, но после вчерашнего голова не болела, но подозрительно звонкая пустота в черепной коробке могла от неловкого движения в любое мгновение сорваться в мигрень.
Свет пробивался сквозь щели в задернутых шторах, я осторожненько перевалился на бок, открыл ящик прикроватной тумбочки и вытащил упаковку алка-зельцера. Набулькал в стакан воды из графина, кинул две таблетки, наблюдая за пузырьками и слушая шипение, отпил и чуть не поперхнулся: поверх моего пиджака валялись чулки.
Дернув из тайничка пистолет я навострил уши — с кухни доносились негромкие звуки радио и приглушенное шуршание. Неслышно откинул одеяло, стараясь не шлепать босыми ступнями, тихо подкрался…
У плиты возилась с кофейником незнакомая девица: наскоро собранные в пучок светлые волосы открывали длинную шейку в вороте моей рубашки. Нижний край опускался чуть ниже попы, дальше приплясывали две очень неплохие ноги.
— Ф-фух, — привалился я к косяку и опустил пистолет.
— Ай! — взвизгнула девица и чуть не выронила кофейник. — Ты меня напугал!
— Ты кто? — успел я спросить, прежде, чем осознал, что рубашка вообще не застегнута и открывает не только ложбинку между грудей, но и светлые кудряшки в самом низу.
— Ай! — взвизгнула она еще раз, осознав, куда я смотрю, и быстро запахнулась. — А еще джентльмен называется!
Смысл претензий от меня ускользал, но она продолжла:
— Пригласил девушку, а сам напился и задрых! И еще храпел!
Ее палец обвиняюще уставился на меня, отчего рубашка снова распахнулась, и я понял, что зря не надел пижамные штаны. Она хихикнула, а потом скинула рубашку, подошла вплотную и выдохнула мне прямо в лицо:
— Пошли, оправдываться будешь.
После третьего оправдания она добыла из раскиданных вещей сумочку, закурила и удобно устроилась у меня на плече. Пустота и звон из головы улетучились — все-таки секс неплохое средство от похмелья, тем более в сочетании с аспирином.
— И все-таки, ты кто?
— Мэри, — она слегка пожала плечами.
— Уже лучше. Откуда ты взялась, Мэри?
— Странно, Шварц говорил, что ты умный… Мы приехали к нему втроем, но Джо сказал, что всех не вытянет и привел меня сюда, а Джейн и Люси остались…
Ай да Ося, ай да сукин сын…
— А что ты рассказывал про лучи смерти? — мурлыкнула она.
— Я??? — блин, что у меня на уме, если я пьяный несу такое?
— А кто же еще!
— И что я рассказывал? — я судорожно вспоминал, что именно успел растрепать.
— Я ничего не поняла, но вроде их можно сделать… Еще ты говорил про Теслу и Эдисона…
— А, — я облегченно выдохнул, — я когда-то работал с Теслой, он все уши прожужжал с этими лучами смерти, пунктик у него. Наверное, засело в мозгу. Я вообще в полусонном или пьяном состоянии всякую чушь несу.
— Тогда у тебя тоже пунктик! Тебе надо к психоаналитику!
— Куда???
— К психоаналитику! Это сейчас модно, учение Фрейда, все мои знакомые хоть раз побывали на сеансе!
Блин, разобраться со своими закидонами было бы неплохо — то лунатизм со странными разговорами, то вчерашнее быстродействие мозга, напугавшее меня ничуть не меньше. Но психоаналитик? Вот что я ему скажу — что у меня два папы и две мамы? Что я будущее знаю? От таких откровений он может меня в психушку упечь, если сам крышей не протечет. Нет уж, нет уж.
— Встаем! — решительно скомандовал я. — Нас ждут великие дела! Меня во всяком случае.
Вероятно, она рассчитывала на продолжение, но я позвонил консьержу, чтобы он вызвал такси, а сам полез за бумажником.
— Я не такая! — вспыхнула Мэри.
— Не обижайся, я не могу сейчас купить тебе подарок, выбери сама, пожалуйста.
Она поджала губки, но купюры в сумочку спрятала, быстро оделась и, суховато чмокнув меня на прощание, растворилась в кипени нью-йоркской жизни. Я даже удивился, что она не сделала никаких поползновений закрепиться — ровно до того момента, когда пошел умываться и обнаружил «Мэри» и телефонный номер, выведенные поперек зеркала помадой.
Панчо уже умчался по своим многотрудным делам, а Ося еще дрых, так что я имел возможность полюбоваться на переполох в курятнике, когда ввалился к нему без предупреждения — две блондинистые девицы подскочили, как ошпаренные и заметались в поисках одежды.
— Ну что, герой-любовник, — растолкал я соратника, — поднимайся, тебе пора придумывать, как отмывать деньги Беннини.
— Ой, не делай мне нервы, их есть кому испортить! — сварливо отозвался Ося.
— А я поеду в Джерси.
— Тебя там женят.
— Мне надо найти выходы на избирательный штаб Гувера.
— Ищи в Нью-Йорке.
— У отца связи в Филадельфии.
— Ой, езжай куда хочешь, только возьми охрану.
Мистер Берглин, глава штаба Гувера в Пенсильвании, явился в Лоренсвилль практически одновременно со мной — телеграмму отцу я отправил задолго до выезда, а дозвониться в Филу и найти там нужного человека заняло от силы полчаса.
Еще часа полтора занял обед, то есть динер, и только потом мужчины удалились в курительную комнату. Горацио Берглин уселся в кресло, вытянул длинные ноги и пригладил обильно усеянные сединой волосы:
— Вас, молодой человек, наверняка интересуют положения платформы мистера Гувера относительно регулирования радио?
— В очень малой степени, — улыбнулся я как можно приятнее.
— Вот как? — его мясистые щеки дрогнули.
— Меня больше интересует как мистер Гувер собирается уменьшить государственный долг при одновременном снижении налогов.
Отец, сидевший рядом с Берглиным, отвернулся, чтобы скрыть усмешку.
— Однако! Вам, молодой человек, палец в рот не клади! Например, путем взыскания репараций с Германии.
Битый час мы обсуждали экономическую программу будущего президента. Ничего, что могло бы предотвратить биржевой крах, я не услышал и с чистым сердцем подписал чек на пятьдесят тысяч долларов в фонд избирательной кампании, после чего практически выпал из разговора.
— Сторонник прав негров? Полнейшая чушь, мистер Грандер! — тряхнул брылями Берглин. — Более того, мистер Гувер считает, что необходимо ограничить иммиграцию, оградить Америку от проникновения коммунистических элементов, но я считаю, что этого недостаточно. В новые времена нужны новые методы.
— Какие же?
— Во многом стоит взять пример
