Кровь на эполетах - Анатолий Федорович Дроздов
Царь встретил меня прохладно.
– Вы не слишком спешили, граф! – сказал, выслушав мой доклад о прибытии. – А ведь я, помнится, просил не задерживаться.
– Виноват, ваше императорское величество, – поклонился я. – Но у меня есть смягчающее обстоятельство.
– Какое? – поднял бровь Александр.
– Женился.
– Вот как? – хмыкнул он. – А почему не спросили дозволения у меня? Офицер Свиты обязан.
– Простите, ваше императорское величество, – я принял покаянный вид. – Не подумал. Офицеры моего полка ранее одобрили сей брак. Избранница – дочь покойного графа и генерал-лейтенанта артиллерии в отставке Юрия Никитича Хренина.
– Ладно, – кивнул он, – но вы все же поспешили, граф. Мы нашли бы вам лучшую партию.
Ага, Орлова подсуетилась.
– Приступайте к службе, – продолжил Александр. – Сегодня состоится совет близких к трону лиц, будем обсуждать ситуацию в Европе. Мне интересно мнение человека, хорошо знающего французскую армию изнутри. Извольте присутствовать.
– Слушаюсь, ваше императорское величество, – поклонился я.
На постой меня определили в императорском дворце – не в самом, конечно, а в одном из его зданий, выделив небольшую комнату. Из чего я сделал вывод: у Александра на меня виды – хочет иметь под рукой. Ну да, вдруг очередной Болохов вздумает штыком пырнуть? Руцкий прикроет. Смех и грех. Столоваться, как тут говорят, мне определили с дворцовой кухни, что порадовало Пахома. И забот меньше, и вкусные куски со стола его высокоблагородия перепадут. Деньги опять-таки целее будут. Пахом, как и прежде, заведовал моей кассой, и каждая сэкономленная копейка воспринималась им как личный доход. Я тоже радовался. Проезжая улицами Варшавы, не раз ловил на себе ненавидящие взгляды. Милорадович занял Польшу стремительно и практически без боев, но поляки не смирились. Они и дальше не успокоятся. Так что ну его нах квартировать у какой-нибудь шляхтянки и есть в их ресторанах. Плеснут в суп крысиного яду – и прощай, граф!
Отдохнуть с дороги мне не дали. Лакей принес обед, а едва я успел перекусить, как явился посыльный от царя – совещание. У Александра явно подгорало. Меня ввели в небольшой зал, где от золотого шитья на мундирах зарябило в глазах. Блин, сплошь генералы! Поздоровавшись, я скромно отошел в уголок, откуда принялся рассматривать присутствующих. Узнал Багратиона, Милорадовича и Раевского, затем разглядел Аракчеева. Остальные незнакомы. А, нет, вон Толь о чем-то беседует с Багратионом. Среди военных мундиров выделялся один гость в статском платье – худощавый, с длинным носом, рожа явно нерусская. Кто это может быть? Нессельроде? Будущий бессменный министр иностранных дел на долгих тридцать лет? Александр в это время как раз приблизил его к себе в качестве советника по международным делам. Точно он, больше некому. Повезло мне влезть в этот компот!
На мое появление присутствующие не обратили внимания – подумаешь, какой-то майор. Только Толь, закончив говорить с Багратионом, подошел и дружески пожал руку.
– Вы здесь по приглашению государя? – спросил вполголоса.
– Так точно, ваше превосходительство! – вытянулся я.
– Без чинов, Платон Сергеевич, – улыбнулся он. – Добро пожаловать в наш клоб[85] советников. Который раз заседаем, но все не можем выработать нужное решение. Может, вы чего умного подскажете. Здесь…
Он не договорил – в зал вошел царь.
– Присаживайтесь, господа, – сказал, подходя к креслу. – Продолжим наше совещание.
Он сел, вслед ему стали занимать места в креслах остальные. Я примостился позади всех.
– Итак, – объявил Александр, – нам предстоит выработать способы продолжения войны. Вы знаете, что французская армия сосредоточилась на левом берегу Эльбы, удерживая переправы. Ее численность, по донесениям лазутчиков, составляет не менее ста тысяч человек при трехстах орудиях. Из Франции постоянно подходят подкрепления. К началу кампании силы неприятеля значительно возрастут. А наши, князь? – он посмотрел на Багратиона.
– В настоящее время в армии около восьмидесяти тысяч штыков и сабель, три сотни орудий, – доложил вскочивший Петр Иванович.
– Сидите, князь, – махнул рукой царь. – У нас приватное совещание. Как скоро сможем нарастить силы?
– Полагаю, к лету, – неуверенно ответил Багратион.
– Алексей Андреевич? – Александр посмотрел на Аракчеева.
– Князь прав, – подтвердил военный министр. – Раньше лета никак. По всем рекрутским депо разосланы приказы, там формируют маршевые колонны. Но пока дойдут, особенно издалека… Не сегодня-завтра дороги развезет – весна на дворе.
– Сколько сможем выставить к лету?
– От ста пятидесяти до двухсот тысяч, – ответил Аракчеев. – Неизвестно, сколько рекрутов отстанет дорогой, сколькие из них заболеют.
– То есть мы, в лучшем случае, сравняемся с французами, – грустно заключил царь.
– Побьем их, ваше императорское величество! – заверил Багратион.
– Не сомневаюсь в вашем воинском даровании, Петр Иванович, – вздохнул царь. – Как и в храбрости русских солдат и офицеров. Но я должен быть уверен в победе. На нас смотрит Европа.
– А что пруссаки? – спросил Аракчеев. – Собираются выставлять армию?
– Требуют отдать им герцогство Варшавское, – скривился царь. – Им мало Данцига с окружающими город землями. Без этого согласны только пропустить нашу армию через свои земли и обеспечить ее провиантом и фуражом.
– Неблагодарные! – послышались возгласы. – Мы спасли им королевство, которое Бонапарт собирался разделить… Дибич вместо того, чтобы разбить Йорка[86], заключил с ним соглашение…
– Тихо, господа! – повысил голос Александр, и голоса смолкли. – Я разделяю ваши чувства, но они помеха в большой политике. Жду ваших советов.
– Отправьте меня к Фридриху Вильгельму[87], – предложил Нессельроде. – Попытаюсь его уговорить.
– Это будет трудно, Карл Васильевич! – хмыкнул царь. – Моему царственному брату недостает решимости. У него нет уверенности ни в себе, ни в своем народе. Знаете что, господа? Давайте выслушаем мнение нового члена нашего совета. Я забыл его представить. Прошу любить и жаловать: граф Платон Сергеевич Руцкий, майор гвардии, офицер Свиты императора.
Я вскочил и раскланялся, поймав при этом несколько удивленных взглядов.
– Часть присутствующих с ним знакомы, другие наверняка слышали, – продолжил Александр. – Это батальон Платона Сергеевича расправился с Бонапартом. Однако здесь он по другой причине. Мало кто знает, что граф, будучи к тому принужден силой, служил в армии узурпатора, но, улучив удобный момент, сбежал в Россию, где поступил на военную службу в егерскую роту. У французов он обретался при маршале Викторе, убитом под Полоцком…
Хм! А вот этого я не знал. Что ж, одной проблемой меньше.
– Граф отлично осведомлен о нравах неприятеля и его методе ведения войны, благодаря чему неоднократно оказывал ценные услуги русскому командованию. Его очень хвалил светлейший князь Кутузов, – заключил Александр.
– Подтверждаю, – кивнул Толь. – Граф абсолютно точно предсказал оставление французами Москвы и их выдвижение к Малому Ярославцу. Сам во главе батальона не позволил неприятелю захватить город. Другие его советы оказались не менее
