Мой адрес — Советский Союз! Книга вторая - Геннадий Борисович Марченко
Хозяин лавки подтвердил, что слышал это оскорбление на немецком, после чего я выволок немчуру из магазинчика, и тот отвесил мне оплеуху. Ну а я двинул тому под дых, на этом наша потасовка и закончилась.
— Я не говорил, что русские — второй сорт! — пробурчал Финкель.
— Получается, вы обозвали сеньора Покроффский русской свиньёй просто так?
Немец замялся, не зная, что ответить. Наконец выдавил из себя:
— Он плохо на меня посмотрел.
— И за это нужно было его оскорблять?
— Прошу прощения, не сдержался.
— Просить прощения вам нужно у сеньора Покроффский, а не у меня. Он имеет полное право написать заявление и потребовать с вас материальную компенсацию.
— Не нужна мне его компенсация, пусть засунет её себе в одно место, — презрительно бросил я. — Заявление на него писать не буду, неохота тратить на этого… хм… недалёкого человека своё время.
Так мы и разошлись. Мы с сеньором Эспозито дошли до его лавки, где я прикупил всякой мелочёвки. Испанец, как оказалось, в годы Гражданской воевал в Сопротивлении, бок о бок с русским инструктором Иваном, которого звали Хуаном, геройски отдавшим жизнь за свободную Испанию. И к фашистам мой новый знакомец питал давнюю неприязнь. А этот герр Финкель в его представлении был самым настоящим фашистом. Всё это я понял из его объяснений, где он перемежал испанский с английским. А в знак любви к русским Эспозито подарил мне ту самую кулинарную книгу за 15 баксов. Или басков, хе-хе, если измерять в жителях Каталонии. Может быть, Полина разберётся с испанским и сможет реализовать на практике какую-нибудь паэлью. А может, ей и картинок хватит и цифр, в которых обозначается масса ингредиентов.
В стане сборной я ничего скрывать не стал. Вдруг завтра в какой-нибудь газетёнке всплывёт информация о конфликте русского боксёра и немца, и я окажусь в нехорошей ситуации. Или в консульство инфа уйдёт, а оттуда в Союз. Уж лучше рассказать правду. Тем более правда на моей стороне, он вообще первым меня ударил. А если не верите — сходите в участок, сеньор Коста покажем вам протоколы допроса и мировое соглашение.
— Говорили же, ходить всем вместе, — сокрушался Ленц. — Мельников, говорили?
— Говорили, Аркадий Николаевич, — понурив голову, бормотал Саня.
— Вернёмся в Союз — там устроим разбор полётов. А пока всем думать о завтрашних финалах. Тебе, Покровский. Особенно, теперь ты просто обязан победить этого немца.
Можно сказать, обошлось… Пока. А что там будет по возвращении… Если выиграю «золото», то победителей, как известно, не судят. Опять же, правда на моей стороне, не мог же я спустить этому наглому Финкелю оскорбление и оплеуху.
Несмотря на события минувшего дня, спал я нормально, донимала только сменившая дожди духота, несмотря на распахнутые окна. Кондиционеров, в отличие от «Москвы», тут не было, хотя в остальном придраться к чему-то было трудно.
Утром узнал, что трансляцию на СССР будет комментировать Озеров. Оказывается, Николай Николаевич и в боксе разбирается, а не только в теннисе, футболе и хоккее. Снова было собрание, на котором тренеры заявили, что отступать некуда, слишком много потерь. И если бой равный — не стоит ждать милостей от судей.
Так и случилось. Саня Мельников был вне себя от горя, когда трое судей назвали его побеждённым в поединке с венгром Бадари. Приуныли и мы, нам казалось, что в последних двух раундах наш был сильнее.
— Не могу себе простить, что неуверенно провёл первый раунд, — вздыхал Мельников, общаясь с корреспондентом «Советского спорта». — Бадари левша, и боксировать с ним неудобно. Он с первых секунд шёл в ближний бой. Я пытался встречать его прямыми в голову, но пробить защиту не мог. Трудность была еще и в том, что у Бадари сильный удар, и мне на первых минутах пришлось внимательно следить за его правой рукой. Его боковые удары опасны. К тому же он, как и все венгры, очень вынослив. Нужно было как-то раскусить его и охладить пыл. Понимаю, что сначала венгр выглядел эффектнее. Во втором же раунде мне удалось провести несколько удачных серий. По глазам венгерского спортсмена видел, что некоторые мои удары достигли цели. Бадари сдал, но к этому времени устал и я. Понимал — всё решит третий период. Сделал всё, что мог, и был почти убежден, что поднимут мою руку, но...
Вот именно, но! Побеждать надо было с запасом, но Саня этого просто физически сделать не смог.Первое «золото» нашей сборной принёс чемпион прошлого первенства Европы Владимир Трегубов. Бой с югославом Беличем он провёл бой уверенно, и его победа не вызвала сомнений. На табло вспыхнул счет — 5:0. Не помешало даже то, что соперник был левшой. Ещё и в нокдауне югослав побывал, так что всё по делу. А Володька заявил крутившемуся под ногами собкору «Советского спорта», что теперь намеревается побороться за медаль Мюнхена в следующем году.
Третьим из наших на ринг поднялся Юоцявичус. За исход боя мы волновались, в полуфинале Юозас выглядел не слишком уверенно. Удастся ли ему сдержать напор румына Настасе? Тем более, что у румынской команды это был последний шанс позолотить свою победу в неофициальном командном первенстве. Игровой манере нашего боксера Настасе противопоставил, как и ожидалось, свою «правую», которой накануне свалил наповал финна. Наш левша, выше ростом. Легко передвигается в центре ринга. Румын с первых же секунд пропускает прямые лёгкие удары. Свистят по воздуху тяжелые кулаки Настасе, того и гляди зацепит правой. И вдруг — глазам своим не верим… В нокдауне не наш, а румынский боксер.
По итогам поединка у нас вторая золотая медаль. Вскоре наступает моя очередь подниматься на ринг.
— Давай, Женька, ты сможешь! — напутствует меня Лавров, хлопая по спине.
Петер Хуссинг на голову выше меня, на 20 кг тяжелее. Но я почти не волновался, тактику боя мы с Лавровым, который больше Степанова занимается нами, разработали перед боем. Хуссинг — уменьшенная копия Валуева, предпочитает не драться, а бороться. Моя задача — не давать ему толкать меня к канатам, держать дистанцию, хотя руки у меня будут покороче его, но за счёт резкости я должен успевать наносить удары и тут же отскакивать.
Ага, вон и герр Финкель, стоит в сторонке, позади Хуссинга, испепеляет меня взглядом. Увидев, что я на него посмотрел, сразу отвернулся. У-у,
