Виталий Корягин - Винг
Прибыли и монахи, десяток преподобных отцов из обители святого Витольда притащился во главе с приором верхом на ослах. Эти явно рассчитывали, что за пропуск покойницы в царство небесное монастырю перепадет что-нибудь. По обычаю, в таких случаях часто жертвовали за спасенье души угодья, земли и права. Два дня не смолкало в замке гнусавое пение, и запах ладана мешался с вонью свинарника.
Неожиданно для Эдварда вместе с иноками заявился и старый соратник по Палестине и недруг, сэр Дэниэл, сдержанно поздоровался, скупо выразил сочувствие горю, объяснил, что остановился у святых отцов, будучи проездом в Йорк по делам, как раз, когда пришла скорбная весть о кончине матери бывшего однополчанина, и он счел своим долгом, и т. д., и т. п. Он соболезновал, а глаза оставались равнодушно-враждебными. Эдвард вспомнил слова Шаррона о злопамятности Дэна, но нельзя было, неудобно перед гостями не пригласить его остаться.
Бренда проплакала все время до похорон, ведь покойная леди с младенчества заменила девушке мать. Когда бы и где в эти горькие дни Эдвард ни встретил кузину, из глаз ее тотчас начинали бежать крупные капли, и она норовила пристроить голову на плече брата и всхлипывала сколь угодно долго, пока он ее смущенно не отстранял, говоря, что ему нужно идти. Впрочем, она не отдавала явного предпочтения Эдварду в качестве опоры фонтана слез: и старый тан, и отец Бартоломью, и толстый приор, и многие гости не избежали сей мокрой и скорбной участи. Алан клялся Эду, что видел даже, как Бренда хныкала в объятиях сэра Дэниэла.
Мать упокоилась на сельском кладбище, возле часовни. Снег стаял, бурая листва с грязью липла к ногам. Никто не убивался над гробом, не завывали плакальщицы, стихли и одинокие рыдания Бренды, но молитва капеллана над разверстой могилой сопровождалась вздохами десятков людей. Ко многим надгробиям рода Вингов прибавилось еще одно.
Монахи обманулись в надеждах, старый Альред рассчитался с ними, правда, золотом, но скуповато, а о земельных или иных ценных пожертвованиях речь так и вообще не зашла, и прозрачных намеков приора, что, мол, тот, кто подает Господу, воздает себе, тан упрямо не пожелал понять.
На следующее после поминального пира утро гости стали разъезжаться по домам. Уехал Хью, объяснив Алану, как его найти в Гримсби, случись надобность. Повлеклись в монастырь и разочарованные иноки. Когда приор взгромоздился на дареного таном мула и возглавил свое босоногое, верхом на ослах, войско, подошел сэр Дэниэл и известил святого отца, чтобы его не ждали в обители раньше вечера. Когда клерикальная кавалькада исчезла за поворотом дороги, рыцарь обратился к Эдварду с предложением откровенно побеседовать.
Они, а с ними и Алан, поднялись на крепостную стену подальше от суеты отъездов и, спрятавшись от ветра за надвратной башней, присели на парапет меж зубцами.
Дэн сразу взял быка за рога:
— Я в Англии с чрезвычайным поручением от милорда барона де Во, джентльмены. Не буду скрывать, положение в стране весьма сложное. Принц Джон превысил полномочия, врученные ему государем, когда его величество отбывал в Святую землю. Я второй месяц разъезжаю от замка к замку, от аббатства к аббатству и беседую с людьми. Картина не в пользу короля Ричарда. Принц купил тех, кто победней, польстил глупцам, обещал толику власти честолюбцам, выгодой привлек на свою сторону купцов… Он в Йорке, набирает войско. Сказать по правде, большая часть достигнутых им преимуществ немногого стоит. Буде вернется в Англию законный монарх, думаю, что окружающие принца соискатели щедрот разбегутся от незадачливого господина, как шакалы от падали при появлении льва.
— Но вот вопрос, джентльмены, — продолжал Дэн, — появится ли здесь король Ричард? До меня из надежного источника дошли сведения, что государь предательски захвачен эрцгерцогом Леопольдом и продан им его сюзерену германскому императору Генриху Ужасному. Не стоит напоминать, как Генрих еще с Палестины ненавидит Ричарда. Ручаюсь, он не выпустит добычу из когтей, а, значит, кому же нам хранить верность? Нет, не Ричард или Джон! Выбор сейчас звучит по-другому: Джон или Артур Бретонский, малолетний племянник государя, которому в завещании Ричарда отказана корона Англии.
Сэр Дэниэл помолчал, испытующе глядя на собеседников, словно решал, есть ли смысл говорить с ними о главном, и сказал:
— В свете мной изложенного, сэр Эдвард: не имеет ли смысл нам посчитать себя свободными от ленной присяги? Ведь опоздать изъявить покорность новому властителю скорее всего значит подвергнуть себя опале, лишиться владений, быть может, самой жизни! Я послал надежного человека с вестями о здешних делах в Аквитанию, к барону де Во, а я знаю милорда Томаса, он верно служил королю, но не станет уповать на призрак былого величия. Я имел смелость в письме посоветовать милорду поддержать принца-регента. Раз уж Ричард исчез, его брат Джон единственная здесь реальная сила.
Эдвард встал с парапета, где сидел рядом с норманнским рыцарем, и встал плечом к плечу с Аланом.
Низко поклонился удивленному Дэну:
— Благодарю, сэр Дэниэл! Ты снял тяжесть с моей души. Не скрою, и в Аквитании, и здесь до меня доходили слухи о гибели моего рыцарственного сюзерена. Принц Джон объявил, что его доблестный брат погиб, утонул на пути из Палестины, и приводит вельмож и народ к присяге. Назначен день для нее и в Лондоне. Присягнул бы и я новому законному монарху, коль уж прежний умер. Но твои сведения в корне меняют дело, мы не можем изменить данному однажды слову. Король и в плену — король! Самонадеян, кто думает иначе. Льва недолго удержат решетки и засовы. Он вырвется, вырвется рано или поздно! А много ли у узурпатора останется сторонников, стоит законному властителю ступить ногой на английскую землю? Да ты сам сказал недавно, сэр, что мятежники разбегутся, как свора шавок, услышавшая щелканье арапника псаря.
— И еще одно, сэр Дэн, — уверенно усмехнулся Эдвард, — на твоем месте, я не стал бы рассчитывать, что милорд барон внемлет совету и примкнет к тем, кто ловит нынче рыбу в мутной воде. Хорошего же он о тебе будет мнения, узнав, что ты предлагаешь! Дэн, тебе же самому станет стыдно! Плюнь на выгоду, пошли вслед гонцу, верни его, повинись перед милордом! Ты же рыцарь!
Эдвард протянул норманну руку, открыто глядя в глаза. Тот несколько секунд терпел этот взгляд, и, не приняв руки, вскочил, оттолкнул Алана, и отбежав несколько шагов, обернулся к друзьям:
— Дураки! Тупые дураки! Ричард никогда не вернется на трон, никогда! Об этом есть кому позаботиться! Филипп Август и принц Джон платят золотом за каждый день его плена. А если он и вырвется от Генриха, здесь его… — он заскрипел зубами, уставил палец на сакса. — Берегись, ханжа, не смей вставать у меня на дороге, больше я этого не потерплю! Придет время, и ты пожалеешь, что отказался поддержать наше дело!!!
Он рванулся к лестнице, друзья услышали, как он выкликает своего сквайра, а через пару минут, прямо под ними из ворот вынеслись Дэн с оруженосцем, и пока не скрылись за поворотом, все шпорили коней.
Глава сорок первая. Размолвка
Потянулись однообразные дни. Эдвард скучал, но возвращаться в Марсель и скучать там в ожидании приезда Ноэми не имело смысла. Кроме того, рыцарь опасался возобновления преследования его тамплиерами за колдовство. В Аквитании храмовники были почти так же сильны, как и в Святой земле, и не хотелось без нужды мозолить глаза воинственным монахам.
Молодой рыцарь несколько дней ловил на себе выжидающие взгляды отца Бартоломью, а потом не выдержал психологического давления и исповедался. Их разговор длился почти целый день. Священник был очень любопытен, его интересовали все подробности невероятной истории Эдварда. Потом он долго думал, и, наконец, высказался в том смысле, что, дескать, неисповедимы пути Господни, и если ему угодно явить чудо, то кто они такие, чтобы сомневаться в его истинности, а против происков нечистого имеется только одно эффективное средство — искренняя вера, и, если его духовный сын истово верует в Бога, то расточатся все врази Его! Аминь! И мудрый старик отпустил Эдварду грехи.
Эх, кабы все было так просто для раба Божьего Эдварда! Он ловил иногда себя на мысли, что как раз за искреннюю веру он и получает от Всевышнего синяки и шишки. Все рыцарственная натура юноши восставала против этого. Ну, ясно, Господь проверяет, кто — агнец, а кто — козлище, но можно же выбрать и менее жестокие способы выбраковки. Ведь он читает в сердцах людей! Какое уж тут милосердие Божье! Юноша ловил себя на мысли, что охотнее оказался бы в аду с Ноэми и Тиграном, с Аланом, чем в раю, например, с фон Штолльбергом. Еретическая идея блуждала у Эдварда в голове: если, как выразился когда-то гэл, Бог джентльмен, то у него критерии отбора праведников никак не должны совпадать с поповскими.
