Вторая жизнь Арсения Коренева - Геннадий Борисович Марченко
Про баню я Евдокии сказал сразу, и она не имела ничего против, лишь выразила опасение, что Байбаков меня напоит вусмерть. Однако я пообещал, что напиваться до скотского состояния в мои планы не входит.
Всё-таки русские народные песни — это не то, ради чего я готов заложить душу. Вот «Deep Purple» или «Led Zeppelin»… Что поделаешь, вырос я на них. Можно было бы и «битлов» сюда приписать, но они казались мне слишком уж наивными, что ли… «Пурпурные» и «Цеппелины», да и «Квины», пожалуй — это уже совсем другой уровень.
Тем не менее я бы не сказал, что концерт мне не понравился. Зажигательно спел Байбаков под гармошку, а уж выступление хора профсоюзов под управлением Гришина — это отдельная песня. В буквальном смысле тоже. «18 лет» и «Милая роща» были встречены овациями заполненного до отказа зала. А в финале вообще аплодировали стоя. Ну и мы с Евдокией тоже. Ей очень понравилось выступление заезжих артистов.
Ну а затем мы вернулись домой, где я прихватил свежие трусы (всё ж таки после мытья привык менять нижнее бельё), и отправился искать гостевую баню, как её назвал Байбаков. Я примерно представлял, где это, и в своих предположениях не ошибся.
Бревенчатая баня стояла на берегу живописного пруда, спуск с берега был посыпан песочком, имелась и лесенка с перильцами, уходящая в воду. Правда, в середине октября купаться — то ещё удовольствие, даже для меня, любившего всякого рода контрастные души. Ну да может после парной и впрямь захочется окунуться.
Здесь уже были не только Байбаков и Гришин, но и Кузькин, и ещё какой-то мужик лет за пятьдесят. Как оказалось, парторг колхоза Степан Андреевич Олейник. Судя по всему, опередили они меня ненамного. Баней заведовал юркий, молчаливый мужичонка по имени Гриня (во всяком случае, так его звал Байбаков), уже приготовивший её к использованию. По словам Грини, в парную можно было нырять хоть сейчас. Приготовил он для нас и простыни, в которые можно будет закутаться после парилки и водных процедур.
И расположенный возле окна стол оказался уже накрыт. Отварная картошка, посыпанная укропом и политая постным маслом, маринованные грибы и помидоры, малосольные огурчики, перья зелёного лука, сало с нежными розовыми прожилками, квашеная капуста… В плетёной корзиночке — ломти ноздреватого хлеба. Спиртное было представлено парой бутылок без опознавательных знаков (не иначе местная самогонка). Тут же стояли два стеклянных кувшина с квасом и ещё такой же с клюквенным морсом. Судя по запотевшим бокам кувшинов, только что из холодильника «Юрюзань», стоявшего в углу комнаты отдыха. А посередине стоял обтянутый зелёным сукном бильярдный стол. Шары уже были собраны в пирамиду, а два кия лежали на специальный крепежах по бокам стола. Да-а, давно не брал я в руки кий…
Попарились знатно, Гриня оказался банщиком выше всяких похвал. Свою работу он знал туго, и уж на что хороша была банька у Евдокии, но тут был просто космический уровень. Парились в два захода. Сначала мы с Байбаковым и Гришиным, а во вторую очередь шли Кузькин и Олейник. Мы лежали на полка́х, а Гриня нас поочерёдно охаживал с двух рук, разгоняя над нами ароматный, насыщенный хвоей пар. Честно говоря, я опасался за изношенное сердце композитора, но парную Гришин с честью выдержал. А вот в воду за нами с Байбаковым благоразумно не полез.
— Опасаюсь я, — сказал он, в сумраке в своей простыне напоминая привидение, и глядя, как мы по деревянной лесенке выбираемся на берег. — Недавно помогал рояль передвигать, и что-то в пояснице то ли повредил, то ли потянул… Как бы от холодной воды хуже не стало. Да и сердечко пошаливают.
— Тогда снова в парную, — тоном, не терпящим возражений, заявил Фёдор Кузьмич. — Пар — он всё лечит, и спину в том числе.
— А ещё массаж, — добавил я, не желая упускать инициативу. — Сейчас попаримся — и я вами займусь.
— Этот может, — одобрительно кивнул в мою сторону председатель. — Я его не успел в село привезти, так он уже одного нашего с того света вытащил… Ну что, второй заход?
Мы снова завалились в парную, которую как раз освободила вторая смена. Попивший в паузе между заходами кваску Гриня со свежими силами кинулся нас оприходовать, а мы стонали от наслаждения под его фирменными, какой-то особой просушки вениками.
Ну а дальше пробил мой час! Помимо комнаты отдыха была ещё маленькая комнатушка типа подсобки, куда я затащил лавку и на которую уложил Гришина. Под живот тот положил выданное Груней шерстяное одеяло, чтобы не так жёстко лежать было.
Что ж, приступим! Для начала делаю общий массаж спины, во время которого Октябрь Васильевич покряхтывает и постанывает.
— А теперь, — говорю, — будет щадящий массаж, по акупунктурным точкам.
Чем больше непонятных терминов — тем больше доверия специалисту. И так, под шумок, я активирую браслет и, не спеша двигая правой ладонью по нижней части спины, диагностирую состояние поясничного отдела. «Паутинки» тянутся за ладонью, и я закрытыми глазами вижу небольшое пульсирующее пятно на месте растяжения связки. Тут понятно, по идее пациенту нужен покой и применение лекарственных препаратов. Но я почему-то был уверен, что покой — это не про Гришина. Так что попытаемся устранить проблему прямо сейчас.
Я перестал водить ладонью по пояснице, просто чуть надавил, сказав, вернее, прошептав:
— Не шевелитесь.
Наверное, на возвращение связки в нормальное состояние у меня ушло минут пять, я даже не успел окунуться в облачное безвременье. А так если вспомнить, как начинал, то и когда маме пальцы лечил, и тёте Зине, то течение времени я переставал ощущать почти сразу. Расту, не иначе, преодолевая очередной уровень сложности, как герой компьютерной
