Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности
Они присели на вершине невысокого холма, где было спокойнее, чем в бесконечности укрытого ночной тьмой вельда. Звуки из солдатского лагеря сюда почти не доносились, зато с запада стали слышны тявканье шакалов, неприятный своим человекоподобием хохот гиен, крики каких-то ночных птиц.
– Что же касается союзников, на этот раз Англии их найти не удастся. САСШ сочувствуют бурам, Россия и Германия тоже. Франция пока колеблется, но, если увидит, куда клонятся чаши весов, не преминет расширить свои африканские владения за счет британских. Фашоду[75] они не забыли, нет. Аналогично и с немцами. Они тоже очень не прочь поживиться. И, наконец, Россия. Если Англия завязнет здесь, в Средней Азии руки у нас развязаны. Вы этого, наверное, не знаете, а в наше время, как раз в девятисотом – девятьсот втором годах очень серьезно прорабатывался вопрос о проникновении в Тибет. Так что…
– Тогда можно и нашу политику в Закавказье активизировать. Карс, Баязет, Ардаган, Эрзерум. Три раза за сто лет мы их брали, потом возвращали…
– Константинополь, – добавил Сугорин. – Четыре броненосца, сконструированные специально для прорыва в Мраморное море, уже в строю: «Екатерина», «Чесма», «Синоп», «Георгий Победоносец». Без поддержки Англии Турция не выстоит.
Так что, ввязываясь в эту войну, исходя только из желания предотвратить русско-японскую, вы проявили недостаточный кругозор. Это, в принципе, мне понятно. У кого что болит… И расчет был совершенно правильный. Англия поставила японцам пока только два броненосца, начинающих уже устаревать. И два броненосных крейсера. Остальные, если война затянется, японцы не получат, они англичанам самим пригодятся…
– Одним словом, Валерий Евгеньевич, мы сейчас с вами, вдвоем, фактически решаем не локальную задачу, а как бы не судьбы мироустройства ХХ века?
– Именно так. Раньше мы с вами эту тему не поднимали, поскольку я считал, что есть кому глобальными проблемами заниматься, а я так – отставник-консультант…
По тону Сугорина Михаил понял, что скромничает коллега. Или – затаенную обиду невзначай наружу выплеснул. Он-то изначально все тщательно продумал и считал себя незаслуженно отодвинутым в сторону от настоящего дела. Лезть же с непрошеными советами считал ниже своего достоинства.
А вот теперь пришел его час.
– Раз нам дана полная свобода рук, надо ею воспользоваться по максимуму. Пока опять высшие силы не вмешались.
– Хорошо, Валерий Евгеньевич. Вы у нас теперь будете Главковерх. А я – на подхвате. Строевик я, в штабах сроду не служил.
С этими словами он снял с пояса фляжку.
– За успех в нашем безнадежном предприятии!
Сугорин с удовольствием приложился к горлышку, а Басманов подумал, раз теперь у них появился собственный гомеостат, пьянство, которое в гвардии и так никогда за грех не считалось, лишь бы голова оставалась свежей после полудюжины бутылок шампанского, окончательно переходит в разряд невинного развлечения. Полчаса – и в организме не останется ни молекулы алкоголя. Никакого вреда здоровью. Главное – процесс.
– За успех!
– Господин Берестин нам препятствовать не станет? – спросил Сугорин, вытирая губы.
– Наоборот! Он милитарист, каких мало. Вы бы видели, как мы с ним мятеж против Великого князя Олега в Москве придушили. Сказка. А еще раньше, будучи старшим лейтенантом ВДВ, он, считай, целое европейское государство за полчаса покорил…
– При случае расскажете. А теперь давайте соображения, которые наверняка у вас успели возникнуть в ходе прослушивания моей вводной. Вы человек с огромным боевым опытом, побольше, чем у меня, эрудированы тоже, пожалуй, лучше. Знаете историю войн, о которых я даже не слышал. Академической подготовки, правда, не хватает, она, при всей схоластичности, весьма дисциплинирует мыслительный процесс и избавляет от необходимости изобретать велосипеды.
Глава 15
Новиков спросил дуггурского «парламентера», первого из существ того мира, попытавшегося вступить с ними в равноправный контакт, как к нему следует обращаться и в каком качестве он сам себя позиционирует.
Остальные члены отряда подтянулись поближе, образовав почти правильный круг, отсекающий место переговоров и от «тарелок», и от лагеря. Это не было частью осознанного плана, скорее, обычным инстинктом, идущим от древнейших времен. Роботы, не получив другой команды, продолжали исполнять последнюю по времени, то есть сохраняли полную готовность к сокрушительному ответному удару, никак себя не демаскируя.
Дуггур, хотя это обозначение не слишком к нему подходило ввиду явных фенотипических отличий от всех, ранее виденных его «соотечественников», демонстрировал полное самообладание и благорасположенность, неизвестно, подлинную или наигранную. По крайней мере, никто из обладающих минимальной способностью к сверхчувственному восприятию не улавливал с его стороны признаков агрессивности или даже встревоженности. В том числе и Лариса, совсем недавно неплохо улавливавшая ментальные посылы своих «ангелов». Пережившая вдобавок довольно длительную включенность в коммуникационную систему Станции.
Андрей тоже не слышал ни малейших отзвуков колебаний эфира, с которыми столкнулся на Валгалле, едва не разрушивших непоправимо его психику. Сам он сейчас боялся и не скрывал этого от себя. Очередной психической атаки, если случится, он не переживет, скорее всего.
– Шатт-Урх можете меня называть. Фонетически это для вас легко произносимо, и звучит знакомо, не так ли?
Новиков отметил для себя, что и этот собеседник наверняка извлекает словарный запас и стилистику речи из его и остальных присутствующих долговременной памяти.
– Знакомо, – согласился Андрей. – Согласуется с рассказами дагонов. Напоминает Древний Египет или Шумер…
Шульгин, до этого вроде бы безразлично куривший и наблюдавший за внешне безжизненно выглядевшими дископланами, вдруг подобрался, наморщил лоб и выдал длинную тираду, для Новикова ни с одним из известных ему живых языков не ассоциирующуюся.
Лицо Шатт-Урха вдруг исказилось. Промелькнула на нем непосредственная, не предусмотренная ролью парламентера эмоция. Удивление, но не только. Андрей интуитивно ощутил, сколь далеко на самом деле они отстоят друг от друга культурно, а то и эволюционно.
Мы можем сказать о собаке или шимпанзе – «они улыбаются», но на самом-то деле «улыбка» любимого пса отнюдь не является аналогом человеческой улыбки, и все это понимают.
После короткой заминки дуггур вернул свое выражение в прежнее состояние и ответил Шульгину на том же языке. Сашкин словарный запас был крайне скуден, но еще несколько фраз он составить сумел. После чего перешел на русский:
– Как видишь, и нам приходилось бывать в ваших краях. Может, где и встречались, только не помню уже…
Новикову показалось, что он догадался, в чем дело. Получается, Сильвия «в воспитательных целях» отправляла сознание Шульгина не в виртуальную, а самую настоящую реальность, в тело нищего калеки, закончившего свою жизнь на грязном базарчике в Ниневии девятого века до нашей эры. И в его памяти, в глубинных слоях, сохранился тамошний язык, а сейчас вдруг всплыл на поверхность.
И Шатт-Урх, выходит, или непосредственно из тех краев родом, или бывал там три тысячи лет назад, неизвестно, в каком качестве. В любом случае это интересно, и необходимо немедленно извлечь из «вновь открывшихся обстоятельств» всю возможную пользу.
– Следует ли понимать, что ты относишься не к тем, с кем мы недавно воевали, кого мы условно назвали «дуггурами», а к предкам нынешних дагонов? К древним хеттам, ассирийцам, египтянам? Недостающее звено, как выражаются наши антропологи, – быстро спросил Андрей. – Ты самостоятельная личность, к «пятеркам» не принадлежишь?
– Совершенно верно. Кажется, главный рубеж мы перешли. Взаимопонимание наметилось. Вы – гораздо более цивилизованные и толерантные существа, чем многим из нас представлялось. Мы сможем если не договориться, то обойтись без крайностей, которыми сопровождались предыдущие контакты. Ты согласен?
– Абсолютно и безусловно. У нас с вами сложилось неправильное впечатление друг о друге. Однако не могу не подчеркнуть, что в каждом случае агрессия исходила не от нас. А, как говорится, «некрасиво защищаться не запретишь».
– Я это понимаю. Никаких претензий, – ответил Шатт-Урх.
– Тогда предлагаю продолжить переговоры в более подходящей обстановке. Передай своим на дископланах, что могут выходить. Мы стрелять не станем, если и вы воздержитесь от применения психотронного и любого другого оружия.
– Оружия на кораблях нет. А выходить сюда тем, кто управляет, нет необходимости. К нашим с вами делам они никакого отношения не имеют.
– Вам виднее, – кивнул Новиков. Он понял, что парламентер присутствует здесь в единственном числе, а те, кто остается в «тарелках», – не равноправные ему личности. Безмозглые исполнители, рабы инстинктов. Монстры, бронированные тараканы, хитиновые обезьяны, которых Шульгин накрошил в пещерах без счета… Интересная цивилизация. А где же все те, что Ларису охмуряли и потом передали своим специалистов «для опытов»?
