Вторая жизнь Арсения Коренева #4 - Геннадий Борисович Марченко
— Хм… Ну, не знаю… Разве что посмотреть, когда время будет.
Ага, щас! Для того я, что ли, гробил Чурбанова, чтобы потом его лечить?! Тем более я ему надпочечники влёгкую подпортил, не помрёт. Придумаю какую-нибудь отмазку. В крайнем случае, если отмазаться не удастся, ненамного облегчу его самочувствие. Временно. А вам вообще, Сергей Михайлович, подумал я, грех за него просить, он же сколько уже вашей кровушки попил!
Перед началом концерта погуляли по фойе. Однажды Сергей Михайлович и его супруга с кем-то поздоровались – представительный мужчина тоже был с дамой. Обе услышали поздравления в свой адрес в связи с наступающим женским праздником. В итоге Лебедев и нас с Ритой представил своим знакомым.
— Вот, Владлен Павлович, моя дочь, Маргарита. Учится на 5-м курсе мединститута. А это… Это её жених, Арсений, работает кардиологом.
— Ого, оба врачи, — вскинул кустистые брови Владлен Павлович. — А я всегда говорил, что в семье должен быть врач. Случись что, как говорится – и «скорая» на дому.
— Тьфу-тьфу, — Лебедев покрутил головой в надежде отыскать дерево, но поблизости ничего деревянного не нашлось. — Но в целом вы правы, врач в семье лишним не будет. Особенно кардиолог. Сердечно-сосудистые заболевания – бич современного общества.
Ага, запомнил, когда я в последний свой визит к ним за столом рассказывал о росте во всём мире ССБ.
Вскоре мы пошли занимать свои места. У входа на балкон наши пригласительные проверила пожилая капельдинер в строгом костюме с юбкой ниже колен.
— Программки не желаете?
— Желаем, — сказал я, доставая кошелёк.
Купил четыре, чтобы не заглядывать друг другу через плечо. Капельдинер отсчитала сдачу с рубля, показала нам наши места и занялась следующими зрителями. Я, заняв своё место, тут же уткнулся в программку. Точно, все вышеперечисленные Лесневским, и помимо Зыкиной, Кобзона, Магомаева, Белова и Воронец в концерте были заявлены ВИА «Самоцветы», «Песняры» и «Весёлые ребята», Лев Лещенко, София Ротару, Геннадий Хазанов, Алла Пугачёва…
— Сеня, смотри, Анна Герман сегодня тоже выступает, — чуть пихнула меня локотком Рита.
И точно, вот она в списке, в самом конце. Хотя кто знает, вдруг очередность с потолка взята, и она выйдет первой.
— Как думаешь, она будет твои песни петь?
— Навряд ли, —мотнул я головой. — Скорее всего исполнит свои известные песни типа «Надежда» и «Когда цвели сады». А может, дуэтом с Лещенко споют «Эхо любви».
Тем временем зал заполнился полностью, до начала концерта оставалось буквально несколько минут. Невольно пригляделся к обитателям правительственной ложи. Нет, Брежнева не видно. Но вроде бы узнал Суслова. Вот уж не думал, что этот идеологический затворник появится на концерте. А вон и Андропов. И такое ощущение, что сквозь линзы очков смотрит прямо мне в глаза. Я невольно поёжился.
И представил, что я сделал бы, появись у меня возможность пожать ему руку. По большому счёту Андропову оставалось жить пять лет. Почки его доконают. К концу жизни только одна и будет функционировать. Ну и сахарный диабет сыграет свою роль. Но именно Андропов, а до кучи и примкнувший к нему Устинов, на совещании 8 декабря уговорят Брежнева дать команду на ввод советских войск в Афганистан. Мол, в противном случае американцы окажутся в подбрюшье СССР, понастроят у наших южных границ своих военных баз, начнут устраивать руками местных различного рода провокации. Не послушали маршала Огаркова, предлагавшего отказаться от ввода войск, и вот чем всё закончилось… Вернее, закончится.
Я бы, пожалуй, ускорил процесс разрушения почек, чтобы, если паче чаяния Юрий Владимировича дотянет до декабря этого года, ему уже в любом случае было бы не до совещаний у Брежнева относительно ввода наших войск в Афганистан. И на небесах, уверен, меня бы поняли и не стали наказывать. Например, отобрав ДАР. Надеюсь, что поняли бы.
Но как к нему подобраться? А никак! Если только меня на каком-нибудь приёме не подведут к нему поручкаться. Только вот пока никаких приёмов не ожидается, так что остаётся сидеть и пялиться на всемогущего руководителя организации, названием которой за горницей пугают детей. Эх, если бы не тактильный контакт, если бы я мог проводить манипуляции на расстоянии. Вот было бы здорово!
Поддавшись этой мысли, я не утерпел, крутанул браслет на запястье и положил правую руку на ограждение, при этом выпрямив ладонь в сторону правительственной ложи. Я даже не стал закрывать глаз, и всё равно будто бы неким периферийным зрением видел, как радужные «паутинки», повинуясь моей силе воли, медленно потянулись вперёд, над головами сидящих в партере.
Внутри меня всё замерло, я не верил своим глазам. Неужели получилось?! Два, три метра… Наверное, мои верные помощницы преодолели метра четыре, прежде чем всё же их кончики начали гаснуть. А потом они и вовсе втянулись обратно в мои пальцы, не найдя цели, которую нужно было вылечить. Или, наоборот, ухудшить самочувствие пациента.
Я достал платок и вытер выступившую на лбу испарину. Энергии-то практически не затратил, просто, как какой-нибудь Человек-паук, отправил в пространство «паутинки», так что это, скорее всего, просто результат нервного напряжения.
— С тобой всё хорошо? — вполголоса поинтересовалась Рита.
— Да, нормально, только жарковато тут, не замечаешь?
Она пожала плечами:
— Вроде нет, мне в самый раз.
Концерт длился почти два часа. Герман выступала последней. Перед её выступлением, как обычно, вышла ведущая, роль которой исполняла сегодня Светлана Моргунова, и объявила:
— Песня на стихи и музыку Арсения Коренева. «Я не могу иначе». Исполняет Анна Герман.
— Это же твоя песня, — восторженно шептала мне на ухо моя возлюбленная, пока Герман допевала первый куплет. — Вот это да!
Сергей Михайлович и Ольга Леонидовна, сидевшие поодаль, одновременно посмотрели на меня. Мама девушки округлила глаза, а Лебедев ещё и оттопыренный большой палец показал. Мол, красавчег, Сеня!
Анна была сегодня в традиционном для неё длинном платье в пол с длинными рукавами. И как только вышла, сразу же посмотрела в мою сторону. Или показалось?
Спела здорово, неудивительно, что, едва затих последний аккорд, как зрители принялись бешено аплодировать, раздались крики из зала: «Бис! Бис!». А я думал, что всё-таки Пахмутова – гениальный композитор. Да и Добронравов как поэт-песенник – высший пилотаж. Вот у кого заимствовать вещи не стыдно… То есть стыдно,
