Николай I Освободитель // Книга 10 - Андрей Николаевич Савинков
В ноябре — как раз начало лета в южном полушарии — 1860 года в войну на стороне Уругвая и Парагвая вступили чилийцы. У них тоже были давние территориальные споры с Аргентиной, и небольшая субсидия от Российской империи вкупе с удачной геополитической ситуацией на континенте сподвигли Сантьяго — а еще заверения в будущей поддержке их претензий на спорные территории, на которые так же претендовала Боливия — двинуть свои войска на восток. Плюс флот этой страны — еще до всех событий он был сильнее аргентинского, а уж теперь и вовсе — выдвинулся на юг в сторону Магелланова пролива.
Согласно действующей конституции Чили, этот пролив был обозначен как принадлежащий стране селитры и гуано. Аргентина в свою очередь оспаривала данный пункт, и вот теперь правительство в Сантьяго решило наконец поставить в обозначенном споре точку. Само по себе вступление чилийцев в войну вряд ли могло радикально изменить соотношение сил на основном ТВД, все же сухопутной армией новый союзник помочь бы не смог — слишком далеко, да и Анды, знаете ли — та еще преграда, но общий негативный для Буэнос-Айреса дипломатический тренд стал прослеживаться более чем четко.
Зато, когда о выходе из войны уже в феврале 1861 года объявила Бразилия, ситуация резко развернулась на сто восемьдесят градусов.
Тут опять же для полного понимания ситуации нужно немного отвлечься и изучить внутренние дела португалоговорящей империи. В этой стране — что логично исходя из самого названия — уже чуть ли не 30 лет правил император Педру II.
На первый взгляд с Бразилией все было как минимум не плохо. Страна понемногу развивалась, встраивалась в международный торговый оборот, потихоньку строились железные дороги — к сожалению без участия русских компаний, — тянулся телеграф — тоже без нас, — кое-как решались традиционные для этого время социальные проблемы.
С другой стороны, как это часто бывает, все было не так благостно. Во-первых, у Педру II не было наследника мужского пола, оба его сына умерли еще в младенчестве, и теперь титул наследницы носила его старшая незамужняя пока 14-летняя дочь Изабелла. Все бы опять же ничего, но в стране имелись весьма серьёзные силы республиканского толка, которым фигура императора была подобно бельму на глазу, а молоденькая девочка очевидно сама по себе не тянула на способную заменить отца политическую фигуру.
Монарх — это всегда фигура объединяющая, не зря в теории государства и права все монархии автоматически считаются унитарными государствами, даже если на практике они больше похожи на федерацию. В Бразилии же традиционно были сильны местные элиты, которым нравилось тянуть государственное одеяло на себя, и император в этом не слишком благородном деле таким, с позволения сказать, республиканцам только мешал.
Плюс во внутренней политике к середине 19 века накопилось большое количество весьма сложных проблем, центральной из которых была связана с рабством. Бразилия оставалась одной из немногих «цивилизованных» стран, где этот позорный институт не только не был запрещен, но вполне себе процветал, являясь важной частью экономики.
Являясь экономикой ориентированной в основном на экспорт сырья — не меньше половины товарного вывоза им империи приходилось на кофе, плюс каучук, сахар, древесина и другие товары — Бразилия страдала в том числе и от идущей в северной Атлантике войны, поскольку боевые действия негативно отражались на общем потребительском спросе. А еще великие державы — Россия, Франция и Англия, — заимев колонии в похожих на бразильских природных условиях, начали разводить то же кофе, гевею и сахарный тростник в Африке и Юго-Восточной Азии, что делало экономическое благополучие Бразилии на длинном историческом периоде весьма сомнительным.
И конечно глупо было бы думать, что сидящий в Рио-де-Жанейро монарх был не в курсе этих проблем. Педру прекрасно осознавал шаткость своего трона, а тут еще маленькая победоносная война, казалось бы, гарантирующая практические «бесплатные» территориальные приращения, обернулась затяжной бойней с тяжелыми текущими потерями и гадательным исходом. Тут всерьез уже задумаешься над тем, что за тобой могут вскоре прийти недовольные подданые и поставить весьма жесткие вопросы.
Поэтому, когда к нему обратились русские с предложением устроить небольшой договорнячок, при этом выйти из неожиданно ставшей тяжелой войны не только сохранив лицо но и оставшись с прибытком, он ухватился за него руками и ногами.
Согласно подписанному четырьмя сторонами секретному договору, перемирие объявлялось на следующих условиях:
— Бразилия отказывалась от претензий на левый берег реки Аппа, который контролировался Парагваем, за что получала весомую денежную компенсацию;
— Бразильские войска уходили из Уругвая без всяких аннексий и контрибуций;
— правительство императора Педру II признавала права Парагвая на две аргентинские провинции по берегу Ла-Платы;
— принцесса Изабелла выходила замуж за русского великого князя Николая Николаевича, который должен был в будущем занять место принца-консорта при правящей супруге.
Еще предполагалось, что Чили в итоге получит южную оконечность континента, чтобы потом русским кораблям Магеллановым проливом ходить было сподручнее. А то мало ли, какие подлянки потом от Аргентины можно ожидать, лучше перестраховаться.
Естественно, делегация Буэнос-Айреса получив такую пачку весьма унизительных условий окончания столь неудачной для себя войны хотела было вовсе покинуть Монтевидео, где собственно мирная конференция и проходила, но тут уже король Михаил I потушил их запал простой отповедью.
— Без проблем, тогда мы возвращаемся к варианту с сожжением Буэнос-Айреса. Вы, кажется, защитой своей столицы с моря так и не озаботились? Зря, — монарх только пожал плечами и встал из-за стола демонстрируя железобетонную уверенность в своих силах.
На конференции присутствовали делегации от Парижа и Лондона, однако в этот раз повлиять на происходящее они были не в состоянии — слишком завязли в североамериканском конфликте, поэтому здесь помочь аргентинцам могли помочь только морально.
Плюс в какой-то момент в прессу просочилась новость о том, что де английская королева Виктория мол является носительницей опасного наследственного заболевания «гемофилия», которое уже проявилось у ее младшего сына Чарльза. Особой пикантности ситуации добавляло то что как раз сейчас в Лондоне имелось сразу три принцессы на выданье. Старшей Алисе уже было 23 — практически перестарок, она была помолвлена с сыном французского короля Карла Х, и все ждали только вхождения Генриха в возраст полнолетия, чтобы отпраздновать свадьбу и тем самым обозначить сближение между двумя странами. Но теперь свадьба подвисла в воздухе, поскольку принимать себе
