Николай I Освободитель // Книга 10 - Андрей Николаевич Савинков
— Хорошо, будем тебя ждать. Внуки по тебе соскучились… — Сын залез во все еще больше напоминающую карету машину и махнув рукой покатил в сторону железнодорожной станции.
— Внуки… — Пробормотал я отрешенно. Старшему Коле уже семнадцать, пора невесту выбирать, была одна претендентка подходящая из королевского дома Нидерландов, можно попробовать таким образом оторвать эту страну от союза Англии и Франции, даже если голландцы будут просто нейтральными… — А ладно, сами разберутся, без меня.
Я махнул рукой, с определённым усилием обрывая мысли о государственных делах — передал бразды правления сыну, вот сиди не дергайся, он сам справится, наслаждайся пенсией — и не торопясь двинул в сторону дворца. Ближе к вечеру стало прохладно поддувать, а рисковать ослабленным здоровьем не хотелось.
Интерлюдия 5
— Ваше величество… — Сидящего за здоровенным п-образным столом мужчину аккуратно тронули за локоть.
— А, да. Что? — Провалившийся в свои мысли венценосец нахмурился и повернулся к сидящему по правую руку от него дипломату. Новый министр иностранных дел реально занимался на мирной конференции представлением страны, а он в основном только светил лицом, демонстрируя всем заинтересованным сторонам, что русский император Николай нашел трон для еще одного своего родственника. Теперь для второго сына.
— Следующее на очереди слово нашей делегации. Действуем по плану? Ничего не поменялось? — Мануэль Эррера-и-Обес был опытным дипломатом и политиком, давно разменявшим шестой десяток, и в советах молодого монарха, в общем-то, не нуждался. Вопрос же был задан исключительно ради соблюдения субординации и демонстрации всем окружающим единства позиции Уругвая на переговорах. Ну и то, что король Михаил I тут в некотором смысле представлял еще и Российскую империю, само по себе добавляло молодому человеку веса в глазах местных политиков.
— Да, все по плану, прошу вас, господин министр, — король сделал приглашающее движение рукой и приготовился слушать выступление своего подчиненного. Благо за прошедшие два года испанский, бывший в этих местах языком международного общения, он успел выучить более чем свободно.
Пока Эррера-и-Орбес излагал с трибуны уругвайское видение того, как должна закончиться вторая Ла-Платская война — учитывая то, что большая часть работы по согласованию позиций была уже проделана в кулуарах, данные выступления имели больше декларативный характер, — Михаил вновь провалился в воспоминания, мысленно прокручивая в голове события, которые неожиданно для него самого привели молодого великого князя на трон маленькой южноамериканской страны.
Началось все еще в середине 1859 года, когда Бразилия для многих совершенно неожиданно объявила соседнему Уругваю войну. Учитывая обширные экономические, военные и политические интересы России в этой стране, реакция Николаева не заставила воспоследствовать максимально стремительно.
В августе 1859 года из Царьграда на запад вышла эскадра из четырех больших бронепалубных крейсеров, однотипных тем, что успели уже поучаствовать в американской гражданской войне и способны были самолично разобраться с флотом любой из южноамериканских стран один-на-один. Если учитывать еще старичка «Пересвета» — самый первый построенный в России броненосец береговой обороны, который по причине морального устаревания был сплавлен на станцию Тигриного острова, что двадцати километрах от Монтевидео — а с ним пару патрульных корветов, то такая сила вполне могла решить исход какой-нибудь небольшой войны вообще без посторонней помощи.
На борту крейсера «Екатеринбург» неожиданно для себя оказался тогда и Великий Князь Михаил Николаевич, ранее никогда к внешней политике — или тем более к военному делу — отношения не имевший и активно занимавшейся стройкой железной дороги на Дальнем Востоке.
— Ты присмотрись там, сына, — наедине поставил ему тогда весьма расплывчатую задачу император. — Это только пока кажется, что Южная Америка — задворки мира, в будущем нам влияние там может изрядно пригодиться. Ну или хотя бы ситуация, когда ни одна другая великая держава не будет иметь на этом континенте подавляющей силы, меня тоже вполне устроит.
Что именно имел ввиду отец, Михаил тогда — да и сейчас не до конца, вообще людей, которые бы могли сказать, что полностью понимают правящего уже тридцать пять лет в России императора, имелось не так много на белом свете — не понял, просто принял к сведению и отправился выполнять поставленную задачу.
Два с половиной месяца морского путешествия и вот перед ним уже совсем не такой далекой берег южноамериканского континента.
События меж тем тут продолжали развиваться хоть и достаточно неспешно. В середине сентября 1859 года севернее города Парана, что в аргентинской провинции Энтре-Риос произошло генеральное сражение между армиями собственно Аргентины и Парагвая. С обоих сторон участвовало примерно равное количество солдат — суммарно около ста тысяч человек — и сама битва прошла ровно, не выявив однозначного победителя. Хотя конечно с формальной точки зрения победу праздновали силы вторжения под командованием самого президента Лопеза, поскольку поле боя осталось за ним, довольным президента Парагвая вряд ли можно было считать. Он к этому моменту потерял уже больше двадцати пяти тысяч солдат только убитыми, аргентинская армия осталась вполне боеспособной и отступила в Парану, где села в осаду — учитывая то, что одноименную реку, на которой город и стоял, контролировали обороняющиеся, сидеть там они могли практически бесконечно долго — а с севера уже подходили бразильские силы. Собственно, только медлительность имперцев — бразильцев то есть — и позволила парагвайцам хоть как-то продолжать свое наступление на юг, войну на два фронта они бы не потянули совершенно точно.
Со своей стороны Бразильцы надеялись на достаточно легкую победу в Уругвае. Надо сказать, что это была не первая — и даже не вторая — попытка сдвинуть границу португалоязычной империи к устью реки Ла-Платы. За последние 70 лет тут прошел с десяток войн в самых разных военно-политических конфигурациях — включая ситуации, когда против Буэнос-Айреса воевали вместе с Парагваем и Уругваем те самые мятежные провинции, которые теперь захватывал президент Лопес — и именно данный момент показался правительству в Рио-де-Жанейро оптимальным чтобы наконец поставить окончательную точку в этом споре.
Тут еще нужно понимать, что с дорогами в этих местах было… Сложно. Чаще всего их просто не было, поэтому армии редко когда могли отходить от больших рек или океанского побережья куда-то вглубь континента. Просто, потому что снабжать хоть сколько-нибудь значительную массу войск вдалеке от важных водных логистических линий было практически невозможно.
