Запад-81 (СИ) - Александр Викторович Горохов
Звучит грозно — моторизованный корпус танковой группы. По сути — танковой армии. И в «нашем» 1941 году 50-я стрелковая дивизия в одиночку не смогла его остановить. Сейчас же ситуация иная: оборону в Ошмянах и Сморгони держали уже две дивизии (5-ю танковую, где, говорят, танков едва наскребётся на батальон, я не считаю), полк корпусной артиллерии и механизированная бригада в составе танково-самоходного полка (те самые несостоявшиеся мишени) и мотострелкового полка из числа десантников и красноармейцев. Да и реактивная авиация, базирующаяся под Витебском, помогла. В общем, позиции они удержали, но были вынуждены отойти, чтобы не быть отрезанными, если немцы попытаются обойти Воложин севернее.
Не просто удержали, но и сумели нанести два контрудара. Одним отогнали фрицев от Ошмян на десяток километров, а вторым освободили занятый немцами областной центр Вилейка. Это та самая механизированная бригада постаралась.
Мы как раз ехали по той лесной дороге, на которой и произошёл встречный бой бригады с немцами, двигавшимися от Вилейки на Молодечно. Мрак! На ней так и осталось поболее полка гитлеровцев. Техника сожжённая на протяжении нескольких километров столкнута с дороги: танки, бронетранспортёры, грузовики, полевая артиллерия. Часть артиллерийским огнём накрыло, часть из танковых пушек, а часть явно штурмовали с воздуха. И как бы не вертолётами.
В Вилейке тоже следы боя. По примерным прикидкам, мехбригада, отбивая областной центр, намолотила никак не меньше полка танков и полка пехоты. Так что настроение у красноармейцев, которых мы обгоняли на той дороге, становилось всё лучше и лучше по мере приближения к Вилейке. Ведь одно дело — отступать и видеть брошенную советскую технику, и совсем другое — битую в таких количествах немецкую. А чуть повернув голову, наблюдать боевые машины, способные повторить то же самое. Много таких боевых машин!
Обстановка на фронте совсем не та, что была в «нашем» сорок первом. Потери есть, потери большие, но за счёт предотвращения «котлов» значительно меньшие, чем могли бы быть. По крайней мере, немцы уже вряд ли похвастаются тремя сотнями тысяч пленных красноармейцев на 11 июля. Большинство из них — пожалуй, две трети из названного количества — сумели избежать окружения, и теперь упорно сопротивляются врагу в районе Воложина, Столбцов, Слуцка.
Как-то «в неофициально обстановке» слышал от одного из ветеранов: вплоть до сталинского Приказа № 227, знаменитого «Ни шагу назад», красноармейцы сдавались в плен намного чаще. Не то, чтобы охотно, но по памяти о Первой Мировой войне считали немцев такими же, как и двадцать пять лет назад, и надеялись на гуманное содержание в плену. Поэтому, если положение становилось безвыходным, посовещавшись, зачастую принимали решение поднять руки. И лишь во второй половине 1942 осознали, что лучше умереть с оружием в руках, чем заживо гнить в концлагерях. Даже не из-за Приказа, а помня рассказы товарищей, успевших хлебнуть «счастья» немецких лагерей.
Часть войск сохранили, но ситуация, тем не менее, продолжает оставаться тяжёлой. На север Белоруссии развернулась часть войск Группы армий «Север». В частности — 2-й и 28-й армейские корпуса и 56-й моторизованный корпус Четвёртой танковой группы. Причём, 28-й и 56-й корпуса нацелились в район Полоцка. С последующим выходом в район Витебска и даже не Борисова, а Орши.
Почему фрицы нацелились именно на Полоцк, большого секрета для нас нет. Как говорит капитан Сокол, разведка доложила, что немцам уже известно и о нашем иновременном происхождении, и о том, где мы оказались тут 19 июня 1941 года. Потому и устроили настоящую охоту на наши секреты. Отсюда и приказ полковника Ковалёва: если нет возможности эвакуировать подбитую технику полка, то её следует взрывать так, чтобы оставались одни клочки, которые потом ещё и желательно утопить в каком-нибудь болоте. А болота в Белоруссии глубокие, хорошо помню те несколько ЧП, случившиеся в июле и августе, пока мы готовились к финальной части учений: то гать не выдержит, то экипаж ошибётся. За год до этого на Дретуньском полигоне утопили танк, да так, что вызванные с Балтики водолазы едва сумели поднять, прежде устроив целое локальное осушение. А на карте полигона появилась пометка: «Ловушка».
Хуже другое: мы уже почти растратили не только тот боезапас, что везли с собой под Гродно, но и полученный под Липишками. И боезапас, и топливо. Автоцистерны уже почти пустые. Надеялись в Вилейках хотя бы местным топливом разжиться, да не тут-то было. Немцы, захватив город, заправили им свою технику, а остатки, похоже, пошли в баки механизированной бригады, отбившей областной центр. Танки — те даже осветительный керосин «сожрут». Для БМП солярку с ним забодяжить можно, а вот БТР и грузовому транспорту приходится экономить. Наши технари уже пробуют подкручивать зажигание «зилков» и «газонов», чтобы можно было доливать в баки местный говённый бензин. Но долго это продолжаться не может: надо пробиваться к полигону, где топливо ещё есть. Надеюсь, к тому времени, когда нас отведут в тыл (что ни говори, а усталость уже очень чувствуется, да и технику надо обслужить не «на бегу», а толком), Дмитрий Фёдорович Устинов запустит производство и боеприпасов для нас, и топлива.
А пока совершаем марш. Ребята из механизированной бригады надёжно заблокировали дефиле между озёрами Мядель и Нарочь и Нарочь и Свирь, так что 161-я стрелковая дивизия 2-го стрелкового корпуса смогла разбить и, кажется, даже истребить немецкий полк, наступавший на неё в районе Дощиц. А потом помочь соседней 100-й дивизии, оборонявшейся ещё севернее, в районе Шарковщины. Но недолго музыка играла. На «сотую» навалились с двух сторон: части 28-го армейского корпуса с запада, а дивизии СС «Мёртвая голова» с севера, и 100-я дивизия попятилась к Глубокому, открывая путь немцам в сторону Дисны и Полоцка.
Хуже всего, что в Миорах оказался в окружении 297-й гвардейский мотострелковый полк, вместе с нами перенёсшийся в 1941 год на Дретуньском полигоне. Не думаю, что вырваться из него гвардейцам составит большую проблему, но сам факт очень неприятный. Плохо будет, если эсэсовцам удастся сходу форсировать Западную Двину: тогда они окажутся в тылу у второй группировки, состоящей из танкового и мотострелкового полков нашей 120-й гвардейской дивизии, кажется, очень удачно сопротивляющейся немецкой 8-й танковой дивизии в районе Верхнедвинска.
К вечеру 7 июля добрались-таки убитыми просёлками в Докщицы, где и остановились на отдых под звуки канонады, глухо доносящийся с севера, со стороны Глубокого. Значит, подразделения 28-го армейского корпуса продолжают давить на 161-ю и остатки 100-й стрелковых дивизий. Вымотались, как черти. БМП-2 — очень жёсткая машина, солдаты говорят даже «нечеловечески жёсткая». Особенно — в сравнении с восьмиколёсным бронетранспортёром. К этому невозможно привыкнуть, с этим можно только смириться. Так что спали все, кроме часовых, мёртво. Хорошо, хоть немецкая авиация не донимала. Так, появилась днём пара «мессеров», которых заинтересовала наша колонна, но
