Александр Афанасьев - Мятеж
Решившись, граф Ежи пополз вперед, подтягивая винтовку за собой за ремень. Ему было противно от того, что он сделал — но иного выхода не было.
Сотник уже успел стащить всех троих и собаку с дороги и даже припорошить пылью кровь. Оружия у него не было — у казаков, которых он встретил вообще не хватало оружие, и свой автомат Велехов уходя, отдал в ту группу, будто предчувствуя. Сейчас же, они разжились гранатами и отличным австро-венгерским пулеметом фирмы Штайр, полупластиковым, уродливо выглядящим — но довольно легким и с длинным, с тяжелым стволом и оптическим прицелом, позволяющим использовать его как снайперскую винтовку. Гранат было много — а в их ситуации гранаты были даже нужнее оружия. Пулемет сотник забросил за спину, и они продолжили путь к деревне…
Залегли у самых огородов. Граф Ежи, как менее опытный остался на месте, сотник пополз вперед. Таки непонятно было — какое количество сил противника находится в деревне, они не смогли увидеть ни техники, ни людей, кроме того непонятного наблюдателя на звоннице костела, которого увидел граф Ежи.
Сотник вернулся нескоро…
— В доме четверо… Похоже не местные…
— Откуда знаешь?
— Гутарят странно. Я по-польски немного розуметь стал.
Граф пододвинул винтовку
— Берем?
— Даже не думай об этом — отрезал сотник — надо зараз к костелу…
— В костеле наблюдатель. На звоннице — сказал граф Ежи и тотчас получил тычок в бок
— Что раньше не сказал?
— Забыл…
Сотник прикинул
— Пустое. Сделаем тихо…
Впереди, у дома, к которому ходил сотник, раздались голоса, оба они замерли, стараясь не шуметь. Поручик прислушался — и в самом деле, говорили не на польском.
К дому видимо кто-то пришел, вызвал хозяев, которые квартировали здесь, о чем-то поговорили. Потом взревел мотор автомашины, потом машина поехала, звук мотора стал стихать, голосов не было слышно.
— На, держи… — сотник протянул графу повязку на руку, бело-красную.
— Откуда?
— Оттуда… Тоже… забыл. Пошли!
К костелу они подошли через кладбище, небольшое, чуть заброшенное — за многими могилами давно не ухаживали, и там разрослась трава. По-видимому, здесь не хоронили уже давно, потому как места не хватало. Из костела на кладбище вела большая, запертая дверь.
— Сделаем так. Я сейчас гляну, есть ли кто в костеле. Если нет — маякну. Тогда делай наблюдателя. Понял?
Граф Ежи кивнул, сотник хлопнул его по плечу и нырнул в траву. Он умел передвигаться совершенно бесшумно и незаметно для противника, как змея. К сожалению, графу Комаровскому было до него далеко, и только сейчас он понял, какую глупость он сделал, согласившись идти одному в тыл.
Велехов внезапно появился у самой двери костела, он поднялся в полный рост, прижимаясь к стене, прислушался, потом глянул через окно и мгновенно отпрянул. Потом разрешающе махнул рукой.
Граф положил цевье винтовки на ограду кладбища, осмотрелся по сторонам — костел был расположен так, что за ним с одной из сторон только поле и дальше лес — его никто не видел. Стрелять нужно было под очень острым углом, но расстояние скрадывало любые помехи в прицеливании.
Наблюдатель не сидел на месте, он ходил по кругу. Опять-таки повязка, странные знаки различия, на поляка он не был похож совершенно. Белобрысый и курносый.
Винтовка отдала в плечо, и наблюдатель исчез из поля зрения.
Сотник подождал, пока он пройдет кладбище, потом они попытались войти через дверь. Но дверь была заперта, даже не заперта, а задвинула на засов. Это был сельский, примитивный костел, и вместо цветных наборных витражей здесь были простые, обычные окна, закрывались они по-деревенски, изнутри на крючок. Сотник пропихнул в щель нож, сбросил крючок, после чего они залезли в костел через окно…
Интересно, где капеллан?
Капеллана не было, а в остальном это был простой деревенский костел. Длинные, некрашеные, только обработанные рубанком скамьи для прихожан, простенький алтарь с иконами. Костел необычно вместительный, но это и понятно — по субботам сюда собирается вся деревня. Поляки говорят — только собака не ходит в костел, а отлучение от церкви с запрещением посещать костел было страшным наказанием…
А как должно наказывать тех, кто превратил дом божий в военный склад?
Перед алтарем все было заставлено одинаковыми ящиками, даже не ящиками, в каких обычно бывают снаряды — а кейсами с замками, большими. В таких хранят ценное, требующее специальных условий оборудование.
Граф Ежи подобрался по стене к окну, открывающему вид на поселок, выглянул на мгновение — и отпрянул. Сердце забилось как сумасшедшее.
У самого костела стояла машина, у машины были трое. У одного из них был пулемет…
И их от этого пулемета отделяла дверь, даже не запертая.
Граф Ежи обернулся, начал бешено жестикулировать, привлекая внимание сотника. Сотник обернулся, граф показал ему на пальцах — три, а потом изобразил, как будто он стреляет от бедра из пулемета и показал один палец. Сотник кивнул — трое, один пулемет. В свою очередь жестом подозвал его…
Вместе они открыли замки, осторожно откинули крышку. В сером поролоне лежала длинная труба с рукоятками и какими-то антеннами. Тут же сбоку, запечатанные в пластиковый конверт для документов лежали бумаги…
Граф Ежи открыл, достал книжку — руководство по эксплуатации, отпечатанное на польском языке — заранее.
Стингер!
Североамериканский зенитно-ракетный комплекс. И их здесь не меньше двадцати, а ведь в алтарь они и не заходили. Возможно — там есть еще.
Сотник начал прилаживать гранату, граф Ежи вспомнил, что у него есть полтора килограмма пластита и взрыватели. Нельзя, чтобы это здесь оставалось, если повстанцы применят это — будет кровавая бойня.
И надо уходить — и так уже изрядно испытали судьбу, в любой момент могут найти тела патруля, в любой момент могут заметить отсутствие наблюдателя на звоннице.
Со звонницы что-то тяжело и размеренно капало на пол. Кап-кап-кап… Это было хорошо слышно.
Граф Ежи уже прилаживал комок пластита с воткнутым в него активированным часовым детонатором, когда сотник сильно толкнул его в бок, сделал страшное лицо и показал на дверь в костел. Граф недоуменно пожал плечами — сотник показал ему на угол, где надо занять позицию и одним губами прошептал ругательство…
Вертолет…
Сотник первый уловил приближение низколетящего вертолета — даже не гул, а какую-то низкочастотную вибрацию. Как не вовремя! Сейчас те, кто на улице услышат, что летит вертолет и бросятся искать укрытие. Где? Да конечно же в костеле, где же еще — ближе всего стоящее здание. Не факт, что их удастся угомонить тихо — скорее всего, хоть один, но успеет поднять тревогу. Одного выстрела хватит, чтобы сюда сбежалось все село.
Гул турбин вертолета превратился в грозный рокот, они замерли, справа и слева от штабеля со Стингерами, направив оружие на дверь.
Но в дверь никто не вошел.
Вертолет прошел над самым костелом, даже стекла начали тонко позвякивать, потом стал удаляться. Никто в костел не зашел, никто не стрелял по вертолету.
Оба они подумали об одном и том же. Если на вертолет никто не отреагировал, никто не стал его обстреливать и не бросился наутек — значит, это польский вертолет. Большой, судя по звуку турбин, и летает он здесь не первый раз.
Сотник подошел к штабелю, проверил, как установлен заряд с пластитом. Потом махнул рукой — уходим…
Когда они отдалились больше чем на километр от костела и деревни — за их спиной в старом деревенском костеле глухо громыхнул взрыв. Они не обернулись, только ускорили шаг. Через несколько минут лес принял их…
О наличии у повстанцев Стингеров и об их уничтожении они сообщили сразу же, выйдя по рации на КП группировки. Получили благодарность.
Примерно через час они поняли, что началось прочесывание местности. Кто-то из тех, кто остался в большой группе — донес.
Первым пролетел вертолет — но они в этот момент были в перелеске, и вертолетчики не имели никаких шансов их заметить, для этого нужен был тепловизор, а на гражданских вертолетах его не было. Вертолет сделал пару кругов, потом начал смещаться восточнее, прощупывая другие сектора поиска.
Потом, они пересекали безлесную местность, там была дорога, небольшая, на одну полосу в каждом направлении, было поле, засаженное зерновыми, левее примерно в километре было село. Они несколько минут ждали, выйдя к опушке леса, осматривались, и только потом решили перейти открытое пространство, до другой лесополосы было километра два. Шли не таясь — глаз много, перебежки заметят и сделают вывод — а если они идут не таясь, значит, имеют на это право. Они вышли уже к самой дороге, как сотник вдруг изо всей силы пихнул его в бок
