Андрей Посняков - Молния Баязида
– Приехали, – проснувшись, подмигнул тезка-тракторист и, свесившись из кузова, спросил у шофера:
– Федя, полуторка в поселок пойдет?
– Бензина-то, сам знаешь, – водитель махнул рукой и, обойдя машину сзади, взглянул на окна барака. – Хотя, наверное, поеду – похоже, замполит еще здесь, отвозить придется.
– Этого-то дурака… – парень вдруг осекся – на крыльцо барака, вальяжно, словно барин на балкон собственного особняка, вышел среднего роста мужик в начищенных сапогах и военном френче. Лицо у мужика было какое-то бабье – гладкое, круглое, с толстым, вздернутым кверху носом и редкими кошачьими усиками, такие же реденькие волосы были аккуратно зачесаны справа налево, прикрывая обширную лысину.
– Здрасьте, Федор Савельич, – хором поздоровались все – шофер, заготовитель и тракторист – женщины с детьми сошли где-то раньше.
– Виделись уже с утра, – отмахнулся мужик и отдельно кивнул заготовителю. – Ну, Анатолий Гордеевич, привезли гуашь и бумагу?
– Солярку привезли, – тут же отчитался заготовитель. – Три бочки, бензин, запчасти… Еле выбили. А о бумагах, честно говоря, и голова забыла болеть.
– А вот и напрасно, Анатолий Гордеевич, – неожиданно жестко произнес гладколицый. – На носу седьмое ноября, годовщина нашей революции, значит, и как же мы ее теперь, по твоей вине, встречать будем? Без наглядной агитации, что ли?
Хозяйственник побледнел:
– Да я ведь… Товарищ замполит, Федор Савельич, да я…
– Эх, Анатолий Гордеевич, самое-то главное-то ты и забыл! А ведь еще коммунист… Придется, видно, разобрать тебя на партбюро. А что делать? Не поступаться же принципами?
Несчастный хозяйственник совсем поник головой, замполит перевел взгляд на спрыгнувшего на землю Ивана:
– А вы кто такой, товарищ?
– Да вот, приехал, – загадочно улыбнулся Раничев, поправив повешенный поверх пальто «ФЭД». – И отдохнуть, и поработать. Может, пройдем в контору?
– Да, да, – замполит на всякий случай заискивающе улыбнулся. – Милости прошу, товарищ, э…
– Иванов. Иван Петрович Иванов, – Раничев с чувством пожал протянутую потную ладонь. – Ответработник печати.
– Вот как?! – Федор Савельич вскинул глаза и пригладил вдруг вспотевшую лысину. – Проходите, проходите, уважаемый Иван Петрович, гостям всегда рады! Вот, налево дверь, как раз в красный уголок. А вы… – он обернулся к оставшимся. – Посидите пока в учетной. Я немного погодя в поселок поеду, вас, так и быть, подброшу.
– Спасибо, Федор Савельич.
– Партии спасибо скажите!
Красный уголок, увешанный различными экранами соцсоревнований и графиками, оказался вполне уютным – небольшой, покрытый бархатной красной скатертью, стол с графином и телефоном, широкое окно, у окна, на тумбочке, устрашающей величины бюст товарища Сталина, напротив – старинный диван, обтянутый черной, потрескавшейся от времени кожей. Под потолком тускло светилась электрическая лампочка.
– Хорошо тут у вас, – усмехнулся Иван, и лампочка тут же погасла.
– Десять часов, – как ни в чем не бывало замполит вытащил из тумбочки керосинку, зажег. – Подстанция работу закончила. Завтра, в семь утра, снова электричество будет.
– Удивлен, – признался Раничев, и замполит усмехнулся:
– Что, думаете у нас тут совсем цивилизации нет? А вот есть… До дальних деревень, правда, линию еще не дотянули, но поселок освещается, да и тут в МТС… Вы по какому делу приехали? Наверное, из прессы? – Федор Савельич покосился на фотоаппарат.
– Ах да, – Иван снял пальто, показав шикарный костюм, ослепительно белую сорочку, галстук. – Разрешите представиться, собственный корреспондент газеты «Ленинградская правда»!
Замполит чуть не присел.
– Так вас же, говорят, того… закрыли, – шепотом произнес он. – После известного постановления.
– Ну, сначала закрыли, потом открыли, – тут же сориентировался Раничев и, понизив голос, добавил. – Конечно, кое-кого пришлось вычистить, не без этого.
– Как же, как же, – улыбаясь, закивал замполит. – И у нас тут те же проблемы, знаете ли. Врагов народа развелось – шагу ступить негде.
– А я ведь к вам, уважаемый Федор Савельич, не только отдохнуть приехал, но и по делу… Вот, – Иван вытащил из кармана газету с портретом Евдокси. – Большую статью хочу написать про нашу сельскую молодежь, с фотографиями.
– Хорошее дело… Позвольте газетку, – порывшись в кармане, замполит водрузил на нос очки. – Да, наша девушка… Это вам несвежую газету подсунули, позавчерашнюю… Что ж, поговорю завтра с председателем, организуем вам на ферме встречу.
Раничев поблагодарил со всей искренностью, на какую был способен. Конечно, ему хотелось бы попросить, чтобы все прошло, так сказать, без излишнего официоза, что не нужно никого специально ради этого собирать, когда можно ведь просто пройтись по деревням, по поселку, поговорить с людьми… Именно это и собирался сказать Иван, даже уже раскрыл было рот, но осекся, представив себя на месте замполита. Наверняка, никто его здесь особо не любит, многие откровенно завидуют, некоторые откровенно подсиживают – местечко-то не особо пыльное – и тут вдруг, как снег на голову – корреспондент областной газеты, этакий барин, весь из себя вальяжный, при бороде, в шляпе, с фотоаппаратом. От такого бы поскорей избавиться – да и дело с концом. Показать ему пару ферм да спровадить с глаз долой побыстрее! В принципе, и сам-то Иван был с этим вполне согласен, вот только прихватить с собою Евдоксю…
– С ночлегом, боюсь, у нас сейчас плохо, – между тем посетовал Федор Савельич. – В «Доме крестьянина» молодой фельдшер живет, агроном, да и я вот тоже. Могу, конечно, у себя устроить.
– Что вы, что вы, совсем этого не нужно! Если позволите, заночую здесь, в красном уголке. А что? Диван у вас знатный, широкий, – Раничев потянулся. – Да и я вовсе не сноб.
– Что ж, – кивнул замполит. – Наверное, так и лучше будет. А утречком мы с шофером за вами заедем.
Он вышел, тихо прикрыв дверь. На улице, за окном, заурчал двигатель, зажглись фары, и полуторка, гремя кузовом, поехала прочь, в поселок. Аккуратно повесив костюм на спинку стула, Раничев с удовольствием растянулся на диване – устал за день. Полежал немного, потом встал, подвинул керосинку ближе, взяв лежащие на столе газеты – почитать… Глянул на одну – порезана… А ведь знакомый текст… Ну – да, вот и статья о молодой смене, а здесь, внизу, должна быть фотография Евдокси… А нет! Вырезана маленькими ножницами… как раз такими, какие отыскались в ящике замполитова стола. Нехорошее предчувствие вдруг полезло в душу Ивана, он так и не заснул до утра, все ворочался и думал про замполита. Зачем он вырезал Евдоксю? Или – не он? Или там, для «Доски почета», да мало ли…
До деревни добирались долго – дорога оказалась грязной, почти что и непроезжей. Хорошо, впереди ехал трактор, время от времени вытаскивая застревавшую по пути полуторку. Вот впереди, за холмом показались крыши домов из серебристо-серой дранки, трансформатор на толстых столбах с зелеными, бутылочного стекла изоляторами, какие-то заборы, колодец. С любопытством вертя головой, Раничев насчитал около десятка изб. В какой же из них живет Евдокия?
– Ферма вон там, у ручья, – кивнув головой вперед, бросил шофер. – Но я туда не поеду – грязь, боюсь, никакой трактор не вытащит, а и вытащит, так чего-нибудь оборвет.
– Ничего, ничего, – Иван похлопал его по плечу. – Спасибо, я и пешочком дойду.
Он спрыгнул с подножки и едва не провалился в грязь по колено. Еле вытащив ноги, осторожно зашагал по краю дороги, вернее – разбитой тракторной колеи. Впереди показались густые кусты орешника, за ними – небольшая ложбинка… Ферма! Длинное приземистое здание из серых безрадостных досок, за ним, дальше, неширокий ручей, лес.
Иван с опаской подошел к распахнутой двери, ожидая, что на него вот-вот кинется какой-нибудь бык, заглянул. Остро пахнуло навозом.
– Эй, есть тут хоть кто-нибудь?
На крик выбежала мелкая веснушчатая девчушка в темном платке – ну, чисто оброчница-крестьянка, кажется, вот-вот сейчас начнет кланяться. Впрочем, конечно, до поклонов дело не дошло.
– А, вы из газеты, – узнала девчонка. – С утра говорил бригадир. Проходите вон, в красный уголок, подождите, все равно сейчас все убираются…
Осторожно обходя кучи навоза, Раничев послушно пошел средь рядов буренок вслед за своей проводницей. В красном уголке – небольшой, вытянутой в длину комнатке, скорей – закутке – под большим, украшенным бумажными цветами портретом Сталина стоял небольшой конторский стол и несколько колченогих от старости стульев, хорошей дореволюционной работы, неведомо каким духом занесенных в этот забытый Богом край. Иван осторожно присел, положив фотоаппарат на стол. Снова заглянула давешняя девчушка:
– Скоро и управятся все. А Доську я вам сейчас позову.
Она убежала, а Иван ощутил вдруг глубокое волнение, как-то пройдет встреча?
