Лихие. Бригадир - Алексей Викторович Вязовский
— И что, здесь воровать не будут? — сощурился Якуб.
— Почему? — удивился я. — Будут, конечно. Но только там и тогда, когда я разрешу. Зачем воровать там, где живешь, Якуб? Тут же все всех знают. Это просто глупо, ведь рядом огромная Москва. Там места всем хватит.
— А если у нас появятся темы в Москве? — спросил Тагир.
— Через меня, — ответил я. — Я согласую с людьми, двадцать процентов в общак. А если хочешь двигаться сам, уезжай из моего города. Я все сказал.
Якуб переглянулся с братом, оба синхронно кивнули…
— Ладно, мир.
Мы пожали руки, а я им представил Копченого как связующее звено.
— Платите по первым числам. Если рынок вырастет, процент пересмотрим.
— От большей прибыли и большую долю не жалко, — согласился Якуб, а я сделал вид, что поверил ему.
* * *
Первая точка по приему цветмета меня не впечатлила вовсе. Небольшая площадка, огороженная забором, вагончик, напольные весы и старенький автокран. Вот и вся бизнес-империя Троллейбуса, который показывал мне ее с такой гордостью, что позавидовал бы Стив Джобс на презентации четвертого Айфона.
— Денис! Олег! — два мужика немного за тридцать пожали мне руки. Один плотный, коренастый, второй — чуть повыше, он слегка сутулился. Этих Троллейбус из Питера подтянул на тему с металлом. Потом с ними поближе познакомлюсь.
— Это что, все? — удивился я, с любопытством разглядывая красноносого мужичка в телогрейке, который был тут и приемщиком, и и кладовщиком, и даже с краном управлялся.
— А что тебе еще надо? — неприятно удивился Санек, который, видимо, ожидал бурного восторга с моей стороны. — Это же не лом. Цветной металл — он емкий и дорогой. Места много не просит. Сиди, сортируй и жди, когда на фуру наберется. Потом грузишь и вывозишь в благословенный Шпротланд. Хоть в Таллинн, хоть в Вентспилс, хоть в Ригу. Хотя… в Таллинн немного ближе. Скажи, Хлыст, а на хрена они к этому городу еще одну букву приделали. Я теперь каждый раз, когда его произношу, боюсь гайморит заработать. Я тогда точно так же разговаривал.
— Да мне по фиг, — махнул я рукой.- Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы в твердой валюте платило. Когда вторую точку откроешь?
— И вторую, и третью, и четвертую, и пятую, — кивнул Санек. — Нам по транспорту выгодно отработать сначала Химки, Долгопрудный и Зеленоград. Потом Мытищи, Красногорск и Пушкино. Сделаю здесь центральный склад. Тут безопаснее.
— Воруют? — поинтересовался я, кивая на приемщика, клевавшего сизым носом в своей каптерке. — Или еще не успели научиться?
— Еще как успели, — обреченно вздохнул Санек. — Мне кажется, наш народ кто-то по невидимому радио воровать учит. Вот приходит к тебе человек на работу проситься. Зарплату не платят, дети голодные. Смотрит жалобно, как дворняга на морозе. Три смены отработает, даже первую зарплату получить не успевает, сука, а я его уже в стекляшке вижу. Он там неучтенку пропивает. Обвешивает клиентов на раз, даже если он только вчера учителем труда был. Как вот этот, в каптерке. А один, сволочь такая, убедил какого-то деда, что тот не олово принес, а свинец. Ну и рассчитал как за свинец.
— Большая разница? — поинтересовался я.
— В десять раз. И пока ничего с этим сделать нельзя. Камеры ведь, как в амерском кино не поставишь.
— Действительно, — хмыкнул я. — Камеры на улице? Фантастика какая-то! Сразу своруют.
— А когда лом брать начнем, там совсем труба, — еще горше вздохнул Санек. — Если систему контроля не отладить, то приемщики больше нас зарабатывать начнут.
— На хрена нам сейчас лом? — поморщился я. — Возни с ним! Цветмета пока много. Грузи в Прибалтику, и в ус не дуй.
— Нет! — удивил меня Троллейбус. — Лом — тема! Там, оказывается, на сортировке серьезные бабки зарабатываются. Привозят тебе, положим, железо из котельной старой, а там меди вагон. А принимают по цене лома. Но и там воровство такое, что мама не горюй!
— На сортировке? — спросил я.
— На проценте засора, — пояснил Санек. — Можно пять процентов засора поставить, а можно десять. И как ты понимаешь, клиенту за это не платят.
— А как этот засор определить? — удивился я.
— На глаз, — огорошил меня Троллейбус.
— Твою налево! — присвистнул я. — А можно я по выходным у тебя буду приемщиком подрабатывать? Это ж золотое дно!
— А я тебе о чем толкую! — сверкнул Санек толстыми окулярами.
— Сразу говорю, — предупредил я его. — Провода со столбов не берем, ограды с кладбищ не берем, чугунные люки не берем. От ментов не отмахаемся потом.
— Провода со столбов? — недоуменно уставился на меня Троллейбус. — Ты гонишь, Хлыст! Да какой дурак полезет провод под напряжением снимать? Это же совсем больным на голову надо быть!
— «Рояля» напьются, полезут, — уверил я его. — От него же крыша отъезжает наглухо.
— Рояль? Что еще за пойло?
— Ах ты ж! — я даже остановился.
Вот это я тормоз! Ведь пока можно бухло по ночам продавать! И город на шестьдесят тысяч человек — мой. Я никому не позволю тут открыть ни одного ларька без своего разрешения.
— Санек! — сказал я. — Говори со шпротами своими. Мы туда везем металл, а оттуда — спирт! «Рояль». В Германии его делают. Специально для протирки оптики. Его уже завозить начинают. А тут мы будем первыми.
— Охрана понадобится, — засопел Троллейбус, который тут же перспективы будущего бизнеса оценил. — При таком раскладе даже баксы не нужны. Спиртом забирать станем. Это ж какой подъем будет!
— Охрану дам. Тут братва от скуки скоро беситься начнет — парни уже подбирают людей. Одна нога здесь, вторая там! — скомандовал я.
