Позвони мне - Борис Михайлович Дмитриев
Обыкновенно Чапай не склонен был поощрять, когда без его командирского распоряжения начинали организовывать застолье. Однако на сей раз, в связи с присутствием высокого гостя да ещё ввиду благополучного прибытия зазнобушки Анки, комдив отнёсся к самодеятельности своих подчинённых на редкость снисходительно. Он благосклонно выслушал рапорт пулемётчицы о героически выполненном секретном задании и принял в сургучных печатях пакет от самой Надежды Константиновны, в котором якобы содержались последние заветы самого Ильича и ещё кое-какие чрезвычайные документы. За всё вместе командир объявил отличившейся боевой подруге персональную благодарность и пообещал сделать представление к награде, может, даже с вручением именного бинокля и отреза материи на вечернее платье.
Ну что же, делу время, а потехе час, – на правах хозяина положения напомнил присутствующим известную мудрость Чапай и предложил всем товарищам располагаться поудобнее за почти что семейным столом. Что, вообще говоря, происходило само собой, без всяких дополнительных распоряжений. Даже Кашкет давно уже примостился на краешке тесовой скамейки, потирал от нетерпения руки и едва сдерживал распирающее желание принять на грудь грамм двести смирновочки. Да и консервы от чумайсовских щедрот с американскими наклейками совсем не портили приятных аппетитных ожиданий.
– Вот и наступил, Михаил Афанасьевич, долгожданный звёздный ваш час, – со старта обрадовал автора знаменитого романа комдив. – Нынче же примемся ставить на сцене армейского клуба театральную версию Мастера заодно с Маргаритой. Всё складывается на редкость удачно, как хорошая партия в домино, даже Аннушка наша, украшение, радость дивизии, к первому акту пожаловала. За всё вместе и предлагаю выпить безотлагательно.
Компания в полном согласии сдвинула налитые доверху чарки. Последовав примеру своего командира, почтенное общество дружно накинулось отведывать извлечённые из щедрого чумайсовского сидора закуски. Беседа завязалась без всякого принуждения, выпившие люди на удивление легко стали азартно обсуждать предстоящий спектакль. Самый живой интерес вызвало выдвижение соискателей на заглавные и второстепенные роли. Более всех кипятился Кашкет, непрестанно напоминая присутствующим о своём неоконченном консерваторском образовании и, как следствие, о законной претензии на одну из ведущих ролей. Может быть, только один ординарец не выражал явным образом горячей привязанности к лицедейскому жанру.
– Полюбуйтесь, Михаил Афанасьевич, красавицей нашей Аннушкой, – мурлыкал на ухо писателю заметно повеселевший комдив. – Разве подберёшь на роль Маргариты более привлекательную актрису драматического жанра? Она тебе хоть Джульетту, хоть Тристана вместе с Изольдой, без всяких репетиций и грима, не хуже самого Шекспира преподнесёт. Вы случайно, когда роман свой писали, не заезжали тайком в четвёртую пулемётную роту?
– К вам в пулемётную роту, признаться, я тайком не наведывался, – с демонстративным сожалением заявил сочинитель, – но только сценарий спектакля будет таков, что Маргарите придётся неоднократно голой на публике появляться. Это довольно непростая для любой актрисы задача. Ей ведь необходимо при этом и своё достоинство, и натуральность ситуации полностью сохранить. Не представляю, как ваши красноармейцы будут реагировать на подобные экстравагантные сцены. С другой стороны, переделать что-либо в произведении нет никакой возможности, сразу развалится общая драматическая ткань.
– Вы, товарищ Булгаков, по моим наблюдениям, очень недооцениваете нашу революционную молодёжь, – молниеносно отреагировал Чапай. И тут же задал пулемётчице прямо в лоб судьбоносный вопрос: Скажи мне и писателю, Аннушка, сможешь перед всеми бойцами на сцене без порток и обувки пройтись?
– Если чтоб жеребцам нашим поглазеть – конечно, не стану. А если для дела революции потребуется, всё смогу, – как на военной присяге отчебучила захмелевшая Анка и начала немедленно стягивать с себя гимнастёрку.
– Да погоди ты, не враз, – принялся осаживать пулемётчицу командир и подмигнул Михаилу Булгакову. – Это потом, по ходу спектакля, когда все артисты войдут в свою роль и публика поймёт, ощутит, что наступил самый подходящий момент.
И уже обращаясь непосредственно к приезжему писателю, комдив не без гордости поинтересовался:
– Ну как вам она, уважаемый Михаил Афанасьевич?
– Да что здесь сказать, – выразил своё не совсем определённое мнение несколько потрясённый автор, – мне почему-то Маргарита немного скромнее, я бы сказал, субтильней чуток представляется.
– Вы это на что намекаете, уважаемый заезжий писатель? – начал с полуоборота заводиться Петруха, а физиономия его стала набирать по окрасу спелость астраханского арбуза. – Аннушка не просто трижды раненый орденоносец, не только лучшая пулемётчица в целой дивизии, она ведь ещё и законная невеста моя. Советую повнимательней относиться к словам. Слово, понятное дело, далеко не воробей, но оно вовсе и не соловей, поэтому не всегда доставляет человеку при оружии удовольствие.
– Ни на что я, собственно говоря, не намекаю, – развёл руками Булгаков, – просто смелость предполагаемой актрисы для меня несколько непривычная, не очень соответствует персонажу. Если вы обратили внимание, Маргарита является женщиной довольно тонкой организации. Чтобы так сразу пуговицы на себе приниматься при посторонних расстёгивать, согласитесь, не совсем вяжется с фабулой произведения. А так ничего, Аннушка у вас девушка весьма и весьма даже славная. – Булгаков для верности продемонстрировал перед ординарцем поднятый большой палец правой руки, а чёрный кот, вторя ему, закивал головой. И таки поднял над головой правую лапу, и обнажил скрюченный костяной коготок.
После череды произнесенных и закреплённых смирновочкой тостов, отдельно за здравие гостя и отдельно за здравие командира, за победу революции и даже стоя за благоухание присутствующих дам, общий градус восторга по поводу предстоящего спектакля стал понемногу затухать. Чтобы поддать куражу, взбодрить как-то тонус застолья, Чапай велел денщику принести балалайку и сыграть что-нибудь задушевное, хорошо бы про белые акации и гроздья душистые.
Кашкет с готовностью метнулся в шалаш и вывалился оттуда с неразлучной трёхструночкой. Пока музыкант подстраивал инструмент, прохаживаясь возле шалаша и сосредоточенно глядя куда-то под макушки сосен, комдив неожиданно поинтересовался у писателя:
– А зачем это вы, Михаил Афанасьевич, биографии богам от себя сочиняете? Ведь в Писании ни про какого Крысобоя, ни про какую собаку, стерегущую Понтия Пилата, ничего не написано. Воля ваша, но, на мой взгляд, сомнительные тексты слагаете. Хорошо, если пролетарская революция окончательно во всём мире победит, а неровен час зашатается. Вдруг на поверку окажется, что Бог действительно есть, пребывает в полном комфорте и ваши фантазии не придутся Ему по душе. Простите, но ведь могут и к ответу спокойно призвать. И охота вам почём зря судьбину испытывать? Пожалеете, когда специалисты примутся на сковородке, словно семечки, жарить
