Дмитрий Рыков - Урусут
У Тимур-Ленга имелся талисман – подаренный когда-то ассирийцами-огнепоклонниками древний Камень, приносящий, по их поверию, удачу и дарующий здоровье (может, он и помог Мечу Аллаха выкарабкаться во время последней болезни?). Луч Славы с ним не расставался. Белый Лоб до крайности поражался, как в исламе, при его строгости и единобожии, широко распространены многочисленные суеверия. Как булыжник может принести удачу? Да, он красивый, правильных овальных очертаний, с аккуратными надписями. И что? Хотя… Ну верят же они, что с помощью особого камня – йеде – можно вызвать дождь? (Сам Покоритель Вселенной рассказывал Олегу, что перед сражением с Ильяс-Ходжой с помощью такого предмета специальный шаман у врага – ядачи – наслал на них ливень). Верят. В стену мусульманской святыни Каабы в Мекке, в сторону которой правоверные должны обращаться лицом при каждом намазе, тоже вделан камень. Причем, что тот, что имеющийся у Железного Хромца, говорят, упали с неба. Первый, правда, из рая – Ева передала его Адаму, – а вот Тимуровский взялся неизвестно откуда. Ратник теперь много читал арабских книг, в том числе и ученых-астрономов. Он считал, что оба – обломки маленьких планет, метеоритов.
И плотницкого сына назначили командиром отряда из десяти человек, охраняющего ящик с этой невидалью. Ратник, входя в должность, попросил посмотреть на чудо – один раз ему это разрешили. Талисман хранился в чехле из мягкой телячьей кожи. Олег долго смотрел на него, вертел в руках, отметил высочайшее искусство мастера, ибо форма оказалась идеальной, с интересом взглянул на чудную ассирийскую, а с другой стороны – египетскую клинопись, да и вернул на место. Сказывали, что под ладонью Великого Камень искрился и издавал тепло – ну, на то он и Великий.
Служба пошла хоть немного проще. Да, вечный поход, да, непрекращающиеся войны, но, по крайней мере, не нужно резать и жечь – уже лучше.
Он вполне себе выглядел тюрком, на постоянном солнце кожа приняла смуглый оттенок, волосы он сплетал в косичку, носил халат с выдавленными серебряными цветами, синий кафтан, золотой пояс, шаровары в красно-оранжевую полосу, заправленные в щегольские алые сапоги с низкими голенищами и донельзя – вот посетило вдохновение сапожника! – выгнутыми носами. Плов жрал руками не хуже прочих, имел в Самарканде дом, в котором у него жила девушка – оную рабыней-наложницей назвать язык не поворачивался, а женой – уж извините; персиянка по имени Шамсия, что означала «Солнечная», лично подаренная ему Мухаммедом Султаном. От подарков царевичей не отказываются, так она и осталась хозяйкой жилища. Думалось, неволя не совсем уж ее тяготила, ибо плотницкого сына она практически не видела.
После Тикрита пошли в Курдистан, где погиб от стрелы Умар-Шейх. Потеря сына ошеломила эмира – слишком долго удача следовала рядом, и он к ней слишком сильно привык. Теперь же тучи сгущались. Вести непрерывные войны требовалось не только затем, чтобы прокормить огромное войско гулямов, но и чтобы разбить сложившийся новый крепкий союз. Через плененных посланников Тохтамыша к хану тавризскому Ахмеду-Джалаириду для заключения дружбы и мира Хромец узнал, что против него решили объединиться помимо самого ордынского хана и Ахмеда-Джалаирида султан османов Баязид, мамлюкский султан Баркук, а также эмир Ахмед Бурханеддин, правитель Кара-Коюнлу Кара-Юсуф, Джалаириды и правитель Мардина. Меч Ислама раздумывал, куда направить этот самый меч, но тут оказалось, что Тохтамыш сам пошел на него войной, договорившись с царем Грузии, что тот пропустит его полчища.
Эта война совсем не нужна была Тимуру, ну совсем не нужна! Войска раскиданы на огромной территории, и как быстро их не собрать, у мятежного хана их все равно будет больше. Повелитель Вселенной вызвал тумены Алладада, эмира Шейх-Нур-ад-Дина, Миран-Шаха и Мухаммеда Султана.
Пока скакали во все стороны света гонцы, Потрясатель Вселенной с имеющимся корпусом подошел к Мардину, но пощадил его после известия о рождении внука, которого подарил ему сын Шахрух. Дальше взял Ван, несмотря на отчаянное сопротивление армян, и полки двинулись к взбунтовавшейся Грузии, царя которой, Георгия VII, скорого союзника Тохтамыша, требовалось жестоко наказать. Кровь лилась рекой, но горы помогали защитникам.
В один из дней Властелин Счастья вдруг вызвал к себе подзабытого Белого Лба.
Олег явился, сдал саблю, вошел в огромный походный шатер повелителя, и, по-восточному проведя ладонями по щекам – то еще приветствие, – уселся на корточках напротив.
– Как служба, Палван? – с сарказмом спросил Железный Хромец. – Не в тягость?
– Исполняется, – нахмурился древоделя.
– Идем через горы на твоего друга! – сообщил эмир.
– Какого такого моего друга? – произнес ратник, хотя все ясно понял.
– Тохтамыша – какого!
– Он мне не друг, ты знаешь.
– Да ну! А как же сансыз Ризван? Твой человек?
Два дня назад у одного из «хранителей ящика», как называл свой десяток плотницкий сын, нашли записку, в которой после долгого изучения признали послание от ордынского хана. Во время изнурительных даже для палачей пыток гвардеец сообщил, что прослышав о чудо-талисмане – надо же чему-то приписать победу Тимур-Ленга? не собственной же трусости? – бывший вассал Повелителя Мира страстно возжелал сим предметом обладать. У Ризвана в Орде имелись какие-то родственники, с помощью не перестающих сновать туда-сюда, несмотря на войны, торговых караванов ему передали щедрое предложение – денег вперед поколения так на три, и сансыз согласился, о чем, конечно, теперь сильно жалел. Приближенные Властителя пытались было кинуть тень и на урусута, но Лев быстро поставил их на место – он знал и про ненависть Белого Лба к Тохтамышу, и о прохладном отношении к деньгам – да просто хорошо его знал. Но возможности уколоть не упустил.
– Нет, это не мой человек. Я не сам подбирал воинов, а получил уже готовый отряд. Мое дело защищать ценность при вооруженном нападении, а не выискивать предателей. У тебя, что, мало слухачей? Выведали же измену? Вот и молодцы. Это – их работа. А у меня другая.
– Будет большая битва. Оставишь Камень, примешь тумен. Ты мне нужен. Я сказал.
Вот и все. Опять кровь, кровь, кровь…
– Когда? – только и спросил.
– Весной. За зиму пройдем вдоль хребта, по дороге накажем грузин, выйдем к Каспию, а там и Железные ворота. Теперь мальчику – никаких послаблений. Буду бить и гнать, бить и гнать. И Сарай сожгу, и все население Орды в плен уведу – хватит!
Да, Тимур в ярости всегда походил на Иблиса, как они его описывают.
– Только за Сарай не иди! – приложив руку к сердцу, попросил Олег.
– Потому что там Русь? – усмехнулся Меч Ислама. – А почему не подчинить еще и Русь? Тохтамышев улус – враг мне!
– Да какой там улус! Сами, что ль, к нему напросились? Как тот же Бату завоевал, так и передают друг другу по наследству… Зачем тебе Русь? Леса, болота, топи, реки, жители бедные, добычи никакой…
– А в Орду возят серебро!
– Ну так и собирают с миру по нитке, чтоб от татаров откупиться, а сами сидят, можно сказать, голые. Там леса! Дремучие! Как в лесах будет коннице, подумай! Как меж деревьев из луков стрелять? Жители из городов, как подойдешь, разбегутся – только лови!
– Ну-ну. Всегда про тебя говорили – лиса. Я шучу, до Сарая пока – как до звезд. Лучше скажи, как думаешь – Баязид ударит мне в спину?
– Не ударит, – мотнул головой ратник, – духу не хватит. Они все сидят поодиночке, и молятся, чтоб ты до них не добрался. Если бы мамлюки с османами против тебя на самом деле объединились, это бы огромная сила получилась. Но они же все ненавидят друг друга и враждуют между собой, хотят твоими руками своих противников уничтожить. Так и будут сидеть, пока ты их всех не перебьешь. По мне – бей, сколько душе угодно, только на Русь не иди. Лучше, как с Тохтамышем закончишь, Баязидом займись. Он пока зело Константинополем озабочен, но как разделается с Мануилом, может и на тебя окрыситься. Пока не опасен, нет. Но что будет чрез несколько лет?..
– Дипломат ты, урусут. Хочешь, чтоб я Орду разбил, османов разбил, так и Русь веру сохранит, и Византия. Хитер, хитер… Ладно. Позже я решу, как тебе тумен собрать. Может, тысяч шесть людей наскребу – не хватает воинов, ох, не хватает. И завтра разберись с предателем. Кади наказание уже назначил.
– Слушаюсь, хазрат, – сказал Олег, и, пятясь, вышел из шатра.
Кади присудил посадить Ризвана на кол – это участь являлась обычной для всех изменников.
И вот сейчас, в седле, Белый Лоб с нетерпением ждал, когда все закончится. Уйти он не мог.
II
На земле лежал заостренный дубовый кол в четыре сажени. Его конец был обит жестью, а поверхность густо смазана жиром. Рядом стояли готовые связанные леса, лежал деревянный молот, валялись веревки.
Только что Тимур закончил смотр войск у подножья Альборса и походным маршем повел через ущелье на северо-запад – еще придется настигать.
