Охота на "Черный аист" - Артём Март
— Он говорит, что попытается встать, — повременив несколько мгновений, перевел Ефим.
Я опустил ствол чуть-чуть вниз. Снова кивнул автоматом, поднимайся, мол.
Дух медленно поджал под себя здоровую ногу. Оперишься о невысокий валун, у которого сидел, принялся с трудом подниматься, держа раненую ногу в вытянутом положении.
Как ни странно, встал он с большей легкостью, чем ожидалось. Покачиваясь на непослушных ногах, выпрямился.
— Ну теперь двигай, — я кивнул автоматом влево.
Пленный, прихрамывая, направился, куда ему было приказано. Я с Шариповым пошли следом. Остальные каскадовцы проводили нас осуждающими взглядами.
Да уж. Война началась только недавно. Пока еще советские солдаты вели себя благородно. По-рыцарски, стараясь обходиться с пленными по совести. Однако очень скоро Афган заставит солдат и офицеров пересмотреть свои принципы. Духи никогда не щадили наших воинов. В будущем, советские солдаты станут отплачивать им той же монетой.
Прежде чем мы зашли за невысокое деревце, растущие у скалы, чтобы скрыться от посторонних глаз, я почувствовал на себе чужой взгляд. Обернулся. Это смотрел Наливкин. Капитан едва заметно кивнул мне и скрестил руки на груди.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга, а потом он отвернулся и принялся раздавать своему личному составу приказы.
Когда мы скрылись за деревом, подвели душмана лицом к скале. Он обернулся глянул на нас. Дух, кажется, пребывал в настоящем ужасе. Видимо, он действительно верил, что сейчас мы его пристрелим. Это хорошо.
— Руки за голову, — скомандовал я, прилаживая автомат к плечу.
В этот раз «душман» от страха даже забыл сделать вид, что не понимает русского языка. Он просто подчинился приказу и отвернулся.
— Ну все, — сказал с некоторой издевкой я, — последнее слово имеется?
Я действительно взял его на мушку и прицелился в затылок.
Казалось, время потянулось необычайно медленно. Все звуки вокруг: шум ветра, гулявшего в скалах, крик хищной птицы, кружившей где-то в небе над нами, приглушенные разговоры каскадовцев — все это потеряло резкость. Стало приглушенным, доносившимся будто из-под воды.
— Нет, стойте, — вдруг выдохнул душман. Его голос дрожал, — прошу, не убивайте…
Он обернулся, глянул на меня перепуганным взглядом.
— Оба-на, — ухмыльнулся особист, — а ты у нас, значит, по-русски шпаришь.
— Я… Я специальный агент Саид Абади. ISI, пакистанская разведка. Нахожусь тут, выполняя важную миссию. Я…
Вот значит как… Пакистанская разведка. Ну что ж. Этого следовало ожидать. Где «Аисты», там и их хозяева. Сомнений не было. Эти сукины дети охотятся за Искандаровым. Хотят получить советского разведчика себе в руки.
Шарипов нахмурился. Глянул на меня, но тут же сориентировался и сделал холодное, безразличное лицо.
«Внезапный» шпион говорил довольно чисто, с едва уловимым акцентом.
— Я… У меня есть ценные сведения. Я готов поделиться ими в обмен на жизнь.
— Поздновато для ценных сведений, — проговорил Шарипов, придерживаясь нашего плана, — уж извиняй, но деваться тебя некуда. Очень уж мы торопимся. А ты, тем более раненный, нам как собаке пятая нога. Сержант Селихов, исполняйте приказ.
— Есть, — сказал я.
— Стойте! Н-ненадо! — Вскрикнул шпион чуть не петухом, — не убивайте! Вы… Вы ведь ищете пропавшего советского разведчика? Ведь так? Его?
— Закрой рот. Помри как мужчина, — безразличным и монотонным голосом проговорил Шарипов.
— Я знаю… Знаю, где он находится! — Поторопился ответить Абади, — мы работаем совместно с «Чохатлором». Ищем вашего шпиона уже давно. Пытались получить его в свои руки с того самого момента, когда он оказался захваченным одним из сыновей Захид-Хана Юсуфзы. Рустам Искандаров владеет сведениями о сети местных информаторов, которая была выстроена им в Кабуле еще до войны. Нам нужны эти сведения. Но… Но я… — Он сглотнул, — я готов рассказать, где он находится в эту самую минуту. А время уходит. Банда, в чьих руках он очутился, не знают, кто он такой. Не понимают его ценности. Потому для них он просто шурави. Если вы не поторопитесь, он может не дожить до следующего дня…
— Ты брешешь, — пожал плечами Шарипов.
— Нет! Клянусь! Я не вру! — Закричал шпион, назвавшийся Саидом Абади, — я клянусь! Мы допросили пленных, перед тем, как командир «Чохатлора» казнил их! Сейчас, по словам тех моджахедов, Искандарова держат в кишлаке под названием «Пурвакшан», примерно в тринадцати километрах на восток отсюда! Я… Я знаю те места… Я могу показать дорогу, если мне гарантируют жизнь!
Мы с Шариповым переглянулись.
По тону и поведению этого Абади, я слышал, что он не врал. Шпион слишком боялся, чтобы врать. А вот взгляд особиста выражал явное недоверие. Или, как минимум, сомнения.
— Ты врешь, падла, — сказал он наконец шпиону, — по голосу слышу, врешь. Плетешь, чтобы тебя не прикончили. За жизнь цепляешься.
— Ничего не мешает вам… — он сглотнул, — меня прикончить прямо сейчас. Я рассказал вам все, что знал. Эта информация поможет вам выиграть время и не жертвовать жизнями ваших бойцов. Разве это недостаточная цена за мою собственную жизнь?
— У тебя есть доказательства твоим словам? — Спросил Шарипов.
Абади от страха неприятно скривил губы. Показал зубы в гримасе абсолютного отчаяния. Потом опустил взгляд и отвернулся.
— Нет. Доказательств у меня нет. Лишь слова.
Шарипов поджал губы. Засопел. Насупившись, наградил меня недоверчивым взглядом. Я едва заметно покачал головой.
Повременив немного, особист, не отрывая от меня своего взгляда, скомандовал шпиону:
— Обернись. Лицом ко мне. Быстро.
Абади удивленно обернулся. На миг опустил руки, что все это время держал за головой.
— Руки! — Приказал ему я.
Агент вздрогнул и быстро схватился за затылок.
— Иди, — скомандовал ему Шарипов, кивнув назад. — Живей!
— Вы… Вы меня не убьете?
— Живей, говорю!
Абади испуганно покосился на меня. Потом облизал иссохшие от волнения губы. Медленно потопал прочь, туда, куда особист приказал ему идти.
Когда он проходил мимо нас, я окликнул его:
— Эй.
Тот снова как-то затравленно вздрогнул. Уставился на меня.
— Мы не головорезы, — сказал я с ухмылкой. — Мы не такие, как этот твой одноглазый приятель. Думаешь, мы действительно собирались пристрелить ценного языка?
В глазах шпиона отразилось изумление, неподдельное и искреннее. Он даже открыл было рот, чтобы сказать что-то, но, видимо, не смог подобрать слов. Осознание, что мы просто развели его, как ребенка, медленно приходило к пакистанскому специальному агенту.
