Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович
Слова Вилли не произвели особого впечатления, о прорыве противника всем было известно, все же не заметить его сложно. Зато при упоминании Меца несколько офицеров переглянулись. Тоже все понятно.
— Наша задача удержать район, перекрыть шоссе. Напоминаю, основной удар немцы наносят в направлении Седана с поворотом на Арас. Нам достанутся части второго эшелона, возможно пехотная дивизия попытается расширить горлышко прорыва. Задача стоять.
Комбриг взмахом руки пригласил людей к карте.
— Разведка Интернационала сообщает, мне сегодня французы звонили — планируется удар танковыми дивизиями под основание прорыва, концентрируется наша авиация. Немцы вымотаны маршем через дебри Арден, понесли потери в боях, танковые кулаки нацистов потрепаны. Если все будет хорошо… — в воздухе повисла тяжелая свинцовая пауза. — А все будет хорошо. Мы сейчас на фланговой позиции, с севера нас не обойдут, с юга подходят маршевые батальоны. Приказ: стоять, держаться зубами, отражать вражеские атаки любыми силами.
Добавлю, вторая интербригада завершает формирование. Разворачивается третья. Сейчас на нас смотрит весь мир. Мы в авангарде прогрессивного человечества, передовой отряд мирового пролетариата. Запомните, от результата этого сражения, от того как мы себя покажем, зависит все наше будущее.
Рихард про себя подумал, что от результата больше зависит не какое-то там прогрессивное человечество, а судьба бойцов интербригады, и перспективы Железного Вилли возглавить вооруженные силы Коминтерна. Последнее немаловажно, старый комрад не лишен здоровых амбиций, в будущее смотрит уверенно.
Бригадный комиссар кашлянул. Поймав легкий кивок Пика, Житников постучал по столу привлекая к себе внимание.
— Геноссе, все это правильно, но многие забывают, что надо думать не только о всем человечестве, но и о делах маленьких, немаловажных для нас всех. У многих из нас есть семьи, наши родные и близкие ждут нас, надеются на нас. И мы не должны забывать о тех, кто стоит за нашими спинами. Могу сообщить, наши товарищи из тыловых служб успели эвакуировать семьи наших бойцов и командиров из Меца. Тылы интербригады стоят в Вердене, а наши родные и близкие едут в безопасные провинции.
По подвалу прокатился всеобщий вздох. У людей расправились плечи, в глазах загорелся огонек. Артем Житников скромно кивнул и развел руками. Дескать, что могу, то и делаю.
— Прошу всех, по возвращении в батальоны сразу оповестить всех наших людей: их семьи, их родные и близкие в безопасности. Своих не бросаем.
— Куда эвакуировали?
— Увы, пока не могу знать. Занимались тыловые службы и безопасность, кого-то отправляют в Прованс, кого под Париж, или в Брест. В ближайшие дни все получат новые адреса, там уже можно будет звонить и писать.
Последнее Житников сказал зря. Телефонные звонки не по делу в интербригаде не одобрялись. Люди, привыкшие к подпольному положению и жизни под чужими именами, прекрасно все понимали, остальным объясняли.
Глава 33
Палестина
14 мая 1940. Иван Дмитриевич.
Догнать роту за вечер не удалось. Отремонтировав мост, взвод еще задержался на поздний обед. Будучи единственным офицером в части Иван Дмитриевич решил не издеваться над людьми, пусть наскоро приготовленная на кострах еда из пайков, но питаться надо нормально. И желательно не одними галетами с финиками. Впрочем, по совету одного из саперов в кашу с тушенкой добавили еще и инжир с орехами. Получилось просто великолепно. Вышла настоящая гурьевская каша.
Утром на рассвете опять по машинам и вперед. Русские быстро учатся. В Месопотамии и Сирийской пустыне командиры частей предпочитали основной километраж проходить рано утром и вечером. Шло это как инициатива снизу, но штабные планировщики быстро поняли суть и перестроили графики маршей.
— Вот и то самое озеро!
От открывающегося слева вида дух захватывало. Иван Дмитриевич на полном серьезе задумался, а не свернуть ли к берегу? Все же ополоснуться в водоеме из которого вытекает сам Иордан…. Когда еще такая возможность выпадет? Да еще приходится сбавлять ход, впереди на трассу выезжает танковая рота, явно бронеходчики ночевали на берегу, явно не упустили шанс освежиться водой, по которой еще Христос как посуху ходил.
Увы. Взвод отстает от своих. Красоты Галилейского озера манят, искушают, но срабатывает знаменитое упрямство староверов. Никифоров вспомнил, что все равно дорога идет по берегу, в полдень придется объявлять дневку, а там даже все унтера роты не удержат людей на берегу. И не надо. Уже потом, в Назарете вспомнив, прокрутив в голове все события этих насыщенных дней поручик Никифоров понял, что именно упертость и спасла ему жизнь. Если бы задержался, большие командиры могли бы вмешаться, отрядить взвод вслед за танками со всеми вытекающими последствиями.
Ожила рация. Капитан Чистяков запросил доклад и сообщил что рота остановилась на въезде в Тиберию. Это совсем близко. Рекомендуется не терять время.
— Понял, Алексей Сергеевич. Дальше поворачиваем на Назарет?
— Мы нет, Иван Дмитриевич. Идем прямо на юг. Батальон бронегренадеров захватывает железнодорожный мост. Наша задача: поддержать мобильную пехоту, если придется что-то расчищать и взрывать, либо ремонтировать, что пехота взорвет.
— Ясно.
Теперь вставать на дневку и смысла нет. Совсем не-комильфо.
На въезде в Тиберию саперов остановили на посту. Распоряжавшийся патрулем унтер-офицер посоветовал в город не заезжать.
— Узко и грязно, Ваше благородие. У нас утром танк на перекрестке в поворот не вписался.
— Застрял?
— Так это же танк! Пару хибар снес и дальше поехал. На больших грузовиках повторять не советую, все же кабины помять можно.
— Так как мне саперов найти? — повесть о приключениях танкистов на улочках восточного города весьма интересна, но время обеда подходит.
Роту капитана Чистякова нашли в полукилометре от въезда. Люди поспешили к полевым кухням, а Иван Дмитриевич направился докладывать ротному. Тот как раз занял под свои нужды местный трактирчик. Точнее говоря, поделил заведение со штабом батальона бронегренадеров.
Хозяин заведения на удивление весьма сносно изъяснялся на русском. Уже через три минуты на столе перед поручиком дымилась большая пиала шурпы из которой торчала баранья косточка с солидным куском мяса.
— Мост отремонтировал? Даже не спрашиваю, — Чистяков подал хороший пример, запустив ложку в свою чашу с ароматным варевом.
Вскоре им принесли большое блюдо с местной разновидностью рагу. Прекрасная простая кулинария из всевозможных овощей, картофеля, нежного хорошо разваренного мяса, сдобренное пряностями.
— Господа офицеры желают кофе? — хозяин умудрялся одновременно демонстрировать радушную широкую улыбку и чувство собственного достоинства. В этом он удивительно походил на русских трактирщиков. Только не хватало расшитой косоворотки и красного кушака.
— Давно в Палестину переехали? — сообразил Иван Дмитриевич.
— Уже десять лет. Господский язык забывать начал.
— Сам из-под Киева или с Волыни?
— Нет, Ваше благородие, Галиция. Вы таки не представляете! Родился и вырос в Лемберге. Женился и завел шинок во Львове. Очень боюсь, из России уехал, а она за мной приехала.
— Мы только проездом! — Чистяков от смеха чуть было не уткнулся носом в тарелку.
— Кофе с корицей, пожалуйста, — выдавил из себя Никифоров.
После обеда Никифорову удалось выхватить час времени погулять по городу. Несмотря на полуденную жару, рота готовилась к маршу. Капитан Чистяков пояснил, что первые две роты мотострелков уже вышли к железнодорожному мосту. Очень нежелательно сильно отставать. Дескать, англичан вокруг много, есть риск нарваться на выходящую из окружения часть.
Сам городок на Ивана Дмитриевича впечатление не произвел. Обычное восточное селение с тысячелетней историей и той же давности ароматами на узких улочках. Глинобитные дома, высокие заборы, облезлые собаки посреди проезжей части. Аборигены нос на улицу не кажут, все замотаны в тряпки как мумии. Женщин от мужчин можно отличить только по сгорбленным фигурам и закрытым лицам. Зато загорелые оборванные дети не стесняются, во все глаза смотрят на пришельцев. Даже не боятся попрошайничать.
