Игра на чужом поле - Дмитрий Валерьевич Иванов
— Что «нет»? — не понял бухгалтер.
— Не будет он членом правления банка, ни сейчас, ни в будущем, — уточнил я, отчётливо расставляя акценты.
— Гордон Бэнкс его привёл, уже всё решено… — попытался объяснить молодой и, может, и хороший, бухгалтер, но не разбирающийся в тонкостях взаимоотношений.
— Без моего одобрения — нет. С Гордоном вопрос решу. Всё, свободен! — нагло сообщаю непонимающему ничего Семёну Петровичу.
— Это мы ещё посмотрим, — вспыхивает тот и сваливает из кабинета.
— Неприятный тип. И к девочкам пристаёт, — доверительно сообщил мне Костик, когда за Семёном закрылась дверь.
Этот умный всё-таки парень быстро уловил моё отношение к новому сотруднику, даже не будучи свидетелем нашего конфликта.
Глава 27
— Нет, нет, и ещё раз нет! — с бесконечным, почти ангельским терпением в голосе, отвечал я Егорову на его настойчивую просьбу оставить Семёна в банке хоть на какой-нибудь должности.
Гордон, надо отдать ему должное, воспринял моё требование убрать абьюзера достаточно спокойно, хотя, по словам Костика, Семён был его протеже. Оба члена правления появились в банке с интервалом в пять минут, но Антон Егоров, судя по всему, вошёл уже накрученный. Очевидно, что новоиспечённый безработный встретил его на входе и успел высказать своё мнение о сложившейся ситуации.
— Он со мной в «Жилсоцбанке» работал, специалист отличный, — расстроенно аргументировал Антон, пуская в ход последний довод, который, как ему казалось, мог меня убедить.
Вот так вот. Вроде бы Антон здесь первое лицо, но приходит некий «хрен с горы» в моём лице и диктует условия. Однако Антон Егоров — фигура подневольная. Он лишь рабочая лошадка, ставленник англичан. Присматривает за английскими бабками всё-таки Гордон Бэнкс, а Антон… пашет, да и пусть пашет. Но даже рабочие лошадки иногда брыкаются.
— Антон, — начал я уже более мягко, чтобы немного смягчить удар, — тут не о профессионализме речь. Семён перегнул. Таких людей держать в банке опасно для репутации. Надеюсь, вы понимаете, что это моя твёрдая позиция.
— А что по аренде цехов и зданий? — спросил англичанин, резко меняя тему разговора.
— Был у Власова, — я сделал паузу, давая понять всем, что вхож в высшие круги. — В основном вопрос решен. Летом у нас уже всё будет.
Я нарочно использовал «у нас», чтобы проверить реакцию англичанина. Так-то мне их цеха и даром не нужны. Но тот и глазом не моргнул.
— И всё же, Анатолий, вынужден настаивать. Нам Семён… — опять начал было Егоров.
— Всё, вопрос закрыт! Собственники банка не хотят, чтобы этот человек у нас работал, — неожиданно встал на мою сторону Гордон.
«Не хотят»? О как ловко он меня поддержал, словно заранее предвидел всё. Вот что значит опыт работы с большими деньгами.
И если до этого наш разговор вёлся на английском, то сейчас прозвучала наша с Антоном родная речь. Гордон неожиданно заговорил по-русски, и это добавило словам особую весомость. Правда, по-русски британец говорит неважно, с заметным акцентом, но видимо, именно из-за пусть и скромного, но наличия знаний языка семья Севелинов и направила его сюда. После этих слов Егоров сразу же сдулся.
Мне дали отчёты и сводки, в которых я ни рылом, ни ухом. Вся эта ликвидность залогов, процентные кредитные ставки, кассовые журналы для меня — темный лес. Хотя, стоп! Вот, например, ведомость зарплат сотрудников банка, это уже куда как интереснее. Так-с… Ну-ка посмотрим. Девочки на кассе получают по триста рублей. Костик — четыреста семьдесят. А вот у Егорова… тысяча восемьсот! Как у настоящего академика!
Впрочем, справедливости ради, такие зарплаты и в нашем крае — не редкость. Например, триста рублей у обычного электрика выходит. А если рабочие, скажем, бригаду комплексную организуют и лишние ставки грамотно распределят между собой, то и того больше. У них там своя арифметика: чем хитрее схема, тем жирнее зарплата. А уж какой-нибудь «белазист» на Березовском угольном разрезе спокойно может иметь те же восемьсот в месяц!
Рабочим ещё и личные автомобили предоставляют! Точнее, им дают льготную очередь на покупку авто. Такой вот приятный бонус: возможность приобрести новенькую «Жигу» или «Москвич». Причём выплата растягивается на три года, и итоговая стоимость для работников составит около десяти тысяч рублей — или сколько там они сейчас стоят. На рынке такая машина уйдет уже минимум за вдвое большую сумму!
А у банка-то машина есть? Водителя в штате я что-то не вижу.
— Что у нас с транспортом? — спросил я, поправляя очки.
Да, привык я уже к этим окулярам без диоптрий. Наше посольство в Норвегии, что мне их любезно подогнало, забирать очки назад не стало, и я теперь ношу их с удовольствием!
— Метро, такси и мой личный «Москвич» четыреста двенадцатый, — оживился Егоров.
— Гордон, но это же несолидно. Считаю, надо купить хороший автомобиль представительского класса… — начал я, с легким недовольством в голосе.
— «Волгу»! Чёрную? — оживился Антон под наши ироничные взгляды.
Ну да, конечно, «Волга»! Прямо символ роскоши и статуса… для середины прошлого века.
— И водителя, конечно, выделить. А лучше водителя-охранника… такого здорового мордатого дядю. Можно из военных. Только не из КГБ, а то стучать будет, — даю распоряжение я, будто сам являюсь председателем правления.
Впрочем, никто из присутствующих возражать не стал, и уж тем более, никакого протеста от защитника Семёна не последовало.
Расстались мы, надеюсь, почти друзьями. Во всяком случае все остались довольны. Еду в свой номер, думая, что завтра уже предстоит возвращение в Красноярск. А туда, честно говоря, совсем не хочется. В сибирском городе сегодня минус пять, зима никак не сдаёт свои позиции. А в Москве около десяти выше ноля! Здесь ручейки журчат по тротуарам, от снега не осталось и следа, а в воздухе пахнет талой водой и первыми листочками. Весна…
Ещё и лечу обычным рейсом. У нас первый класс всего раз в неделю летает, и из удобств там — разве что немного побольше места для ног. Короче, сказал Аньке-секретарше брать обычный билет и не заморачиваться. А теперь вот думаю, зря… Наверное, надо пользоваться благами, раз они мне положены.
— Парень, ты же Штыба с триста пятого? — остановил меня на входе голос администраторши.
В гостинице меня ждал сюрприз! Не скажу, что неприятный или уж совсем неожиданный, но всё же… Никак не ожидал, что ящик
