Мы будем первыми! Родное небо - Сергей Баранников
— Не понимаю, неужели нельзя призвать его к ответу? Это же мошенничество чистой воды!
— Чудинов, не всё так просто, понимаешь? Система работает по принципу роста: от малого к большому. Ты пришёл с проблемой ко мне, я попытаюсь её решить. Если не выйдет, передам её выше…
— Ясно, спасибо, Валерий Дмитриевич!
Я решил не продолжать разговор, потому как с таким подходом результата не добиться. Пока Быков поговорит с Криницким, пока встретится с нашим деканом, пока Рябоконь надавит на свои рычаги влияния… Так уже и сессия закончится. И потом, это ведь я один такой, а как же остальные, кого Киницкий оставил с тройками? Явно не каждый пойдёт на поводу у старост.
Я хотел сам пробиться к Рязанцеву, но зачёт по физподготовке я уже получил, а выловить декана лётчкиво в академии на выходных мне не удалось.
Все выходные я проходил с мыслями о том, как бы решить эту проблему, а в понедельник отправился к Быкову.
— Ах, да, Криницкий! — воскликнул Дмитрий Валерьевич, когда я напомнил ему о своей просьбе. — Извини, Миш, совсем из головы вылетело. Сегодня после пар зайду к нему.
С самыми паршивыми мыслями я отправился сдавать дифференциальный зачёт по инженерной графике и наверняка наделал там ошибок. Любой бы отчаялся на моём месте, но только не я. После зачёта мне удалось подслушать любопытный разговор одногруппников, который явно касался оценки по авиационным приборам. Я остановился рядом и сделал вид, что занят совершенно другим делом, а сам напрягал слух как только мог, чтобы разобрать о чём говорит староста:
— В общем, проблема всплыла, — прошептал Тихонов, понизив голос до шёпота. — После первого семестра пошли слухи, на учёном совете преподам устроили разнос, и теперь Криницкий отказывается брать напрямую. Будем работать через посредника, но ему придётся отстегнуть сверху по пятьсот рэ с человека.
— Как-то ради одного зачёта многовато, — засмущался Золотов. — Две тысячи за зачёт, ещё пятихатка, чтобы договориться…
— Ну, так сдай сам, Колямба! — накинулся на него Марк, и Золотов тут же скис.
Ребята явно колебались, цена кусалась, и не каждому хотелось идти на сговор.
— В общем, у кого стипухи нет, можно и не дёргаться. Одним хвостом больше, одним меньше — разницы нет. А если на стипендию идёте, подумайте над моими словами. По двойной таксе можно и на пятёрку договориться.
— Гулять так гулять! — выпалил Ткачёв и полез в карман за деньгами.
— Не здесь, дурак! — зашипел Марк. — Выйдем с универа, тогда отдашь зачётку и деньги.
— Марк, а займи денег! — попросил Золотов.
— Тебе? Нет, Коля, ты рисковый парень. Со стипендии слетел, а завтра можешь вообще с академии вылететь. Где мне потом свои деньги искать?
— Как будто миллионом рискуешь, — недовольно засопел парень.
— У тебя и таких денег нет! — отрезал Тихонов.
Парни разошлись, а я сделал вид, что ничего не слышал. Но когда Золотов подошёл ко мне и попросил денег, я сразу смекнул что к чему.
— Коль, с собой нет, но завтра могу захватить. Тебе срочно нужно?
— До завтра потерпит, — отозвался парень.
— Отлично, тогда завтра будут деньги.
В голове кружилась мысль как можно убить двух зайцев сразу: приструнить старосту так, что он уже не сможет мне помешать и отучить Криницкого устраивать подлые штучки. Одно дело помогать тем, кто не может сдать сам, но совсем другое дело намеренно валить всех и требовать деньги. Это уже самая настоящая наглость. С одной стороны, подло. С другой — не я развязал эту войну, но мне придётся её заканчивать. Именно поэтому я подошёл к стенду на стене академии и переписал с информационного щитка один очень важный номер.
Теперь бы найти того, кто может мне помочь. Сам-то я вне игры: Тихонов ни за что не согласится принять от меня зачётку и деньги. О, Ткачёв!
— Сашка, поди-ка сюда, дело есть! — позвал я одногруппника.
— Чего тебе, Чудинов?
— Ты ведь Тихонову будешь давать, чтобы у Криницкого хорошую оценку выбить?
— А куда деваться? Хочешь получать стипендию — делись. Как видишь, других вариантов нет.
— Давай соберёмся и всем коллективом пойдём к Рязанцеву. Он декан факультета, и должен помочь. Не выйдет — к ректору.
— Мишка, ты такой наивный! Думаешь, они не в курсе о том, что происходит? Это ж какие деньги крутятся! Ты две тысячи дашь, я — две. Со всей группы уже под сорок получается. А с потока сколько? Авиационные приборы ведь у половины академии читают, если не у всех. Поверь, Криницкий явно не всю сумму себе забирает. А это значит, что и декан, и ректор в доле.
А что, Ткачёв может быть прав. Я даже не учёл варианта, что рыба гниёт с головы, и у Ивана Валерьевича есть покровители среди руководства академии. Выходит, жаловаться бессмысленно, а значит, остаётся последний вариант, самый безумный и решительный. Нужно идти до конца и поставить на кон всё!
— Сань, смотри какая схема есть…
Я в двух словах пересказал Ткачёву свою идею, где чётко обрисовал его роль.
— Мишка, давай без меня, — включил заднюю Ткачёв.
— Сань, и как ты собираешься дальше учиться? Все пять лет будешь деньги заносить, даже если всё прекрасно знаешь?
— А что делать? Есть какие-то другие варианты?
— Бороться! Отстаивать свои права.
— Нет, Миш, я в этом участвовать не буду. Я лучше денег заплачу и решу эту проблему. А ты меня не подстрекай, я ведь знаю почему ты волну поднял — тебя Тихонов выставил, и у тебя шансов не осталось, а стипендию ведь хочется. Ты свои проблемы сам решай, а я свои уже решил.
Вот значит как. А где же солидарность, поддержка друг друга? Да, в страшные времена живём. Если кто-то будет тонуть, никто со своего уютного шезлонга и не выберется, чтобы спасательный круг бросить.
Выходит, моя схема обречена на провал. Хотя… Я просиял, когда в голову пришла идея. И как я сразу не догадался? Только рисковал, пытаясь привлечь на свою сторону Ткачёва. Нет, если хочешь сделать хорошо, потрудись выполнить работу сам. Золотов ведь просил у меня деньги, а это значит, что у меня есть доступ к купюрам, и план может сработать. Выйдя из академии, я убедился, что рядом
