Чжунгоцзе, плетение узлов - Татьяна Никитина
— Да, пожалуй… — согласился господин Сяхоу. — А как вы думаете, влияет ли имя человека на личность, которой он становится?
— Мне кажется, нет. Мое имя, данное при рождении, значит «нежный». Но у отца был приятель, дубильщик кож, носивший такое же имя. Его никак нельзя было бы назвать нежным. А мое имя при крещении значит что-то вроде «защитник». Но какой из меня защитник?
— Мое имя-цзы дал мне учитель, исходя из моего характера. Мое детское имя было просто И — первый. Наложило ли отпечаток на мою личность мое имя-мин? Отец назвал меня Баймин. Стал ли я от этого похож на белый свет? Мне кажется, имя не влияет на личность.
— И я думаю, что имя не влияет на характер. Матушка рассказывала, что я была очень шумная в младенчестве, так что мне даже решили дать особенное имя, как мальчику. Вы меня назвали Диндин, но это вовсе не помогло вернуть тишину в дом.
— И то верно, А-Лянь, — рассмеялся господин Сяхоу. — А какова, по-вашему, должна быть цель человечества?
— Изначально цель каждого человека — уподобиться Богу и войти в Его Царство, уготованное для всех людей.
— В идеале, люди должны стремиться к миру, гармонии и справедливости.
— Если бы целью людей была любовь друг к другу, это было бы хорошо.
— Какие вы идеалисты, дети, — усмехнулся господин Сяхоу. — Что ж, продолжаем: у добрых дел должен быть мотив или нет?
— Единственным мотивом добрых дел должна быть любовь.
— Пожалуй, да.
— Я согласна.
— Как думаете, можно ли изменить природу человека? — снова задал вопрос госопдин Сяхоу. — Нужно ли ее менять?
— Человек и так сам изменил свою природу, то есть испортил ее грехом. Ведь человек был сотворен по образу и подобию Божию, но отвернувшись от Бога, он отвернулся от своей чистой прекрасной сущности.Надо возвращать себе свою истинную природу — вот что нужно менять.
— Звучит красиво и убедительно, — согласился Ао Юньфэн.
— Думаю, да. Это правильно.
— Как думаете, почему люди мечтают?—продолжил расспрашивать госопдин Сяхоу.
— Исключительно из-за праздности ума, — поспешно отозвался Нежата. — Так говорил мой духовник в монастыре, но тут я с ним согласен. Не надо мечтать, надо просто жить и трудиться. Только это иногда бывает сложно.
— Человек начинает мечтать, когда ему кажется, будто ему не хватает чего-то в жизни. Что это от праздности души и ума… наверное, с этим можно согласиться.
— А я думаю, что человек не может не мечтать. Разве прекрасные стихи и картины — это не воплощение мечты? Или стремление претворить в жизнь какие-то свои задумки и идеи? Разве это не мечты? Вот ты, Юньфэн-лан, говорил, что мечтал сдать экзамен, а братец Не хотел путешествовать…
— А-Лянь, — не согласился Юньфэн. — Ты путаешь с мечтами представления о прекрасном и стремление к нему, а второе — это не мечты, а желания, которые могут или не могут быть реализованы. Впрочем, это действительно, очень все спорно. Чжай-эр, ты что подразумевал под мечтами?
— Пустые праздные мысли и фантазии, наверное, — отозвался Нежата. — Что-то не имеющее отношения к реальности.
— Да, согласен с зятем, что вопрос о мечтах непростой и неоднозначный,— кивнул господин Сяхоу. — Все зависит от трактовки понятия «мечта». Однако продолжим. В чем вы находите смысл своей жизни?
— Смысл жизни? Это же очевидно: нужно идти к Богу, чтобы соединиться с Ним. Господь ведь говорит: «Я есмь путь, и истина, и жизнь»[2].
— Да, это хорошо, но… это
