Врата в Сатурн - Борис Борисович Батыршин
— Пли! — мужественно скомандовал с мостика планетолог, и Дима, сморщившись, дёрнул красную рубчатую рукоятку спуска.
Ду-ду-дут!
Грохот выстрелов заглушил лязг откатного механизма, и спустя несколько секунд, три бомбозонда один за другим лопнули в атмосфере Титана. Расстояние было небольшим, километров тридцать, и вспышки были хорошо заметны — ярко белые, вопреки цвету колпачков,
Красная лампочка сменилась на жёлтую, потом зелёную. Я ждал, глядя на решётку интеркома.
— Погреб, на сегодня всё. — скомандовали с мостика. — Свободны, парни.
«Вот и этот туда же — „парни“… — усмехнулся я. — Его что, кэп Сернан покусал? Ох уж эти мне американизмы — спасибо, хоть „окей“ пока не говорят. Во всяком случае — не все…»
Дима тем временем откатил затвор, откинул его в сторону и принялся прочищать ствол пускателя палкой с намотанной на него промасленной тряпкой. Выстрелы производились при помощи обыкновенного бездымного пороха, и подобное обслуживание требовалось установке точно так же, как и обычному артиллерийскому орудию. Дима тем временем собрал плавающие по «погребу» жестянки обойм.
Ну что, пошли?
Я кивнул и принялся отдраивать люк «погреба». Четыре проворота кремальеры — и вот мы уже плывём по круглому в сечении коридору, в направлении переходного шлюза. Ещё пять минут, и мои подошвы стукнулись о палубу — в жилом «бублике» корабля присутствует тяготение, вполне комфортные ноль-шесть «же». Мы сняли «Скворцы» (работать в «погребе» полагалось исключительно в гермокостюмах), упаковали в мешки и, закинув их на плечо, вышли в кольцевой коридор.
— Лёшка, Дима, привет! Вы что, уже закончили? Пойдёмте тогда в столовую. Леднёв, как с утра засел за ЭВМ, так и не отрывается — даже обедать идти отказался, просил принести бутерброды с кофе прямо в лабораторию. Сам знаешь — эксперимент назначен на завтра, вот он и не даёт нам передыха, гоняет, как зайцев…
Кроме изучения атмосферы и поверхности Титана запланирован ещё один, важнейший эксперимент. Предстоит через «корабельный 'батут» отправить прямиком на Землю малый грузовой контейнер. Это будет первый опыт перемещения через тахионное зеркало на такое громадное расстояние, и Леднёв нарочно напросился на «Зарю», чтобы вместе с Юлькой настраивать «батут» для этого, поистине, беспримерного прыжка. Гарнье же остался на станции — подозреваю, он тоже хотел принять участие, но не пожелал работать Леднёвым. Вот уж действительно: «назло бабушке отморожу уши…»
Я помотал головой.
— Ты иди, Юль, а мы позже подойдём. Надо зайти в каюту, «Скворцы» оставить, душ принять. А то провоняли, понимаешь, порохом, прямо как матросы какого-нибудь пиратского брига!
Это, конечно, было преувеличение. Пороховые газы, образующиеся при выстреле, вытекали наружу, в вакуум — но всё равно в «погребе» ощутимо попахивало кордитом.
— Хорошо, тогда я вам места займу. — кивнула моя подруга и упорхнула по коридору.
Всё прошло, как запланировано — чётко, без сбоев и малейших задержек. Юлька с Леднёвым ввели в электронное устройство, управляющее «батутом» программу предстоящего прыжка — для этого пришлось воспользоваться бобиной с магнитной лентой, — Середа, исполняющий обязанности дежурного энергетика, в последний раз проверил параметры питания — и повернул рубильник на пульте.
Я много раз видел, как вспыхивает в кольце «батута» тахионное зеркало, но каждый раз это зрелище меня завораживало. Правда, на сей раз обошлось без столба энергетического выброса — подобное явление наблюдалось только при срабатывании «звёздных обручей». Тем не менее, я на своём «омаре» держался в стороне — мало ли что может случиться?
Когда рябь «зеркала» слегка успокоилась, в наушниках прозвучала команда. Я дал тягу, толкнув и контейнер, удерживаемый клешнями моего омара. Мы медленно поплыли вперёд, и когда оказались точно над центром светящегося омута, я притормозил маневровыми движками, перевернулся на девяносто градусов — и дал короткий тяговый импульс. После чего — разжал клешни и дал тягу.
И на этот раз обошлось без спецэффектов. Контейнер скользнул в светящийся омут, который, спустя несколько секунд погас без следа. Я же развернул «омар» и завёл его в ангар — что бы ни случилось с нашей посылкой дальше, я ничего изменить уже не смогу. А случиться может много чего, и даже всезнайка-Леднёв предпочитает избегать прогнозов. Впрочем, неведенье долго не продлится — если контейнер попал по назначению и уже вышел из «батута» станции «Звезда КЭЦ» — оттуда в самом скором времени пришлют ответную посылку с сообщением. Правда, ловить её буду уже не я — моя «смена завершена», и на смену моему «омару» из ангара зари выводит свой буксировщик Шарль Шарль д’Иври. Вот пусть и потрудится, а я пока приму у себя в каюте душ и пообедаю. Но сначала — разыщу Диму, есть у меня к нему разговор…
Я рассчитывал, что он встретит Дима встретит меня у шлюза Ангара — обычно он так и поступал. Но сегодня за открывшимся люком никого не было. Я перешагнул комингс и, посвистывая, направился к его каюте.
За следующие полчаса я обошёл весь жилой «бублик», но Димы нигде не было. Я уже начал прикидывать, как лучше поступить: зайти в диспетчерскую и попросить передать по внутреннему вещанию сообщение, чтобы он срочно меня разыскал — или всё же сперва перебраться в служебное кольцо и поискать там? Пока я мучился выбором, ко мне подошёл Середа. Вид у него был озабоченный.
— Вить, что-то случилось? — спросил я.
Он замялся.
— Да, понимаешь, ерунда какая-то получается… Зурлов проводил плановый осмотр скафандров в главном шлюзовом отсеке — так говорит, одного не хватает, «Кондора-ОМ» с номером одиннадцать. Ещё нет трёх запасных баллонов — они лежали на стеллаже рядом с ячейками для скафандров, уже заправленные. Я ещё глянул регистрационный журнал — отметок о том, что кто-нибудь их забрал нет. Прямо чудеса какие-то!
И тут до меня дошло — словно обухом по голове ударило. Кусочки мозаики разом встали на свои места — и сложившаяся картина мне совсем не понравилась.
— Слушай, а за кем числится одиннадцатый «Кондор»? Часом… не за Ветровым?
Он посмотрел на меня с удивлением.
— Верно, за ним. Я как раз собирался поискать его, спросить — может, он отправил скафандр в мастерскую, а отметку в журнале не сделал? В последнее время какой-то вздёрнутый, мог и забыть…
Я медленно покачал головой. Ну, Дима, ну, учудил…
— Не забывал он ничего. И скафандр в мастерскую не носил. И искать его тоже бесполезно.
— Это ещё
