Василий Головачёв - Фантазмы
Стас достал массивную золотую пластинку с выпуклым изображением окружности с наложенным на нее крестом, повертел в пальцах. Кроме этого знака, никаких надписей пластинка не содержала. Однако стоило Стасу напрячь зрение и посмотреть в глубь пластинки, над ней появились какие-то светящиеся переливающиеся буквы и символы.
«Тензор торсионного поля, — всплыл в памяти непонятный термин. — Ключ инициации. Включение — посыл».
«Рация, что ли?»
«Связь вне пространства и времени, родственно волхварю».
Стас хмыкнул, сосредоточился на мигающих, то исчезающих, то появляющихся буквах пароля, вобрал их в свое «эфирное» тело и бросил во все стороны, как сеятель бросает в землю семена.
Произошло нечто вроде бесшумного светового взрыва, звезды вокруг задрожали, свет близкого светила местной системы мигнул. Пластинка погасла. И все кончилось на этом. Напрасно Стас ждал ответа, вслушиваясь в тишину пространства всеми открывшимися органами чувств. Космос молчал. Друзья Дианы никак не прореагировали на ментальный призыв, а может быть, и не услышали его.
Зато услышали те, кто преследовал Панова, и выслали для его задержания целую команду. Если бы он не был готов встретить противника над разрушенным, «скатывающимся» в хаос вырождения регулюмом (будь благословен обережник инбы Цальга, передавший свои знания и опыт мастера боя вместе с эйконалом инбы!), спастись Панову не помог бы никто и ничто, в том числе универм, чьи возможности ограничивались защитой физического тела хозяина.
Вокруг висящего в пустоте Панова на расстояниях от сотни метров до полукилометра вспыхнули неяркие облачка жемчужного света и превратились в фигуры существ, даже отдаленно не похожих на людей. Они скорее напоминали кошмарных насекомых из современных Стасу фантастических боевиков. Но человек среди них все-таки был, а точнее — атлант, судя по его трем светящимся глазам и мощной плечистой фигуре, закованной в «латы».
Однако Станислав не стал ждать знакомства с новым представителем СТАБСа (это был не чисба Хинль, а возможно, его начальник комба Оллер-Бат), представляя, чем оно может закончиться, и снова превратился в физический процесс, в состояние «вибрирующей струны», предшествующее квантово-тоннельному переходу сквозь потенциальный барьер пространства. В следующее мгновение он был за пределами этого регулюма.
Бегство продолжалось.
Его умело и тонко гнали в определенном направлении, а он догадался об этом лишь после того, как попал в плен, не понимая, что произошло.
Последний «подпространственный» прыжок вынес его во владения Метакона.
Сначала он увидел колоссальную звездную спираль — Галактику со стороны, с расстояния примерно в пятьдесят тысяч световых лет. Захватило дух от невообразимой красоты и гармонии картины, которую Стас еще никогда в жизни не видел.
Затем над ядром Галактики — Сверхсистемы регулюмов, имеющих каждый свои фундаментальные константы и законы, но подчиняющихся единому Закону Метаэтики Равновесия, протаяла из пустоты не менее грандиозная конструкция, сияющая всеми оттенками красного цвета — от оранжевого и алого до темно-коричневого. Более всего она походила на мохнатую гусеницу размером с четверть Галактики, каждая ворсинка которой вместила бы сотню таких регулюмов, как Солнечная система.
Однако масштаб конструкции, плывущей по орбите вокруг Галактики, оказался иллюзией, на самом деле она была гораздо меньше, превосходя Солнечную систему всего в два раза, просто она закрыла перспективу таким образом, что Стас неправильно оценил ее размеры. И находилась она от него всего в сотне миллионов километров.
«Консолидация модульная многоуровневая, — заговорил в сознании Стаса эйконал инбы. — Или Метакон. Беги!»
Но было уже поздно. Псевдоразумная система, объединяющая модули контроля за состоянием Сверхсистемы регулюмов, обнаружила появление постороннего наблюдателя и приняла меры.
Стас внезапно оглох и ослеп, а когда зрение и слух восстановились, ощутил себя туго спеленатым какой-то невидимой субстанцией и висящим внутри многогранника с мигающими попеременно белым светом гранями. Дышалось здесь легко, как на Земле, а сила тяжести была равна половине земной.
Стас попытался пошевелиться, и тотчас же грани достаточно большого помещения перестали мигать и засветились ровным неярким светом, близким по спектру к солнечному.
«Я этик-мнемор первого уровня, — раздался в голове Стаса раскатистый мягко-бархатистый баритон. — Приветствую землянина в своих апартаментах».
«Привет, — отозвался обескураженный Панов. — Имя у тебя есть, этик? Отпусти меня. Или я в плену?»
Тугая пленка перестала стягивать тело Стаса, он плавно опустился на одну из граней помещения, ставшую полом.
«У меня нет имени, только базовая матрица, функциональный символ и порядковый номер, и хотя мой носитель сейчас отсутствует, ты можешь называть меня ИЗАРом. Но свободен ты только в пределах моего семантического пространства».
«Что это значит?»
«Мне поручен анализ возмущений, ведущих к разбалансировке бытия вашего регулюма, выяснение и устранение причин. Ты — одна из причин».
«Значит, после нашей беседы меня устранят?»
«Не обязательно, все будет зависеть от объема информации, переданной тебе инбой Цальгом вопреки принципам Равновесия».
«Ничего особенного он не передал, разве что усилил кое-какие паранормальные способности».
«Он проник в запрещенную информ-зону Метакона и «скачал» недопустимую к использованию информацию».
«Знания Бездн?»
«Абсолютное Знание. Это единственная основа, позволяющая осуществить прямой Волевой Выбор. Что весьма и весьма опасно».
«Для кого?»
«Для вашего Регулюма в первую очередь, а также для всей Системы регулюмов. Один человек не должен обладать Абсолютным Волеизъявлением, потому что это прерогатива Творца».
«Я не претендую на Абсолютное Волеизъявление».
«У любого человека, получившего Власть такого уровня, рано или поздно изменяется психика. Исключений еще не было».
«Но я действительно не хочу никакой власти! Единственное, чего я хочу, так это спасти своих друзей, девушку…»
«Люди — несовершенные и противоречивые существа, им нельзя доверять свободу Выбора».
«Разве ты не человек?»
«Я — система, причем наполовину — искусственно организованная, хотя моя база — негуманоидный разум, как говорят люди. Основная элементарная ячейка модуля — трехмерная структура типа «коллективное насекомое». Но это не относится к существу вопроса».
«Так это вы — настоящие повелители и контролеры жизни в Солнечной системе? Не «волки» и «волчицы» Равновесий? И даже не СТАБС?»
«Упомянутые тобой структуры образуют низший исполнительный уровень балансировки Регулюма. СТАБС вмешивается при излишнем динамизме его развития. Но вредна и стабилизация в глобальных масштабах, она консервирует развитие Регулюма, что отражается и на всей Системе, упрощает ее, снижает разнообразие живых форм. Тогда вмешиваемся мы».
— Так сказать, последняя инстанция, — пробормотал вслух Стас.
Небольшая заминка. Панов ее уловил, но не придал ей значения.
«Ты получил ответы на все вопросы, теперь займемся тобой».
«Еще не на все, — очнулся Панов. — Ты сказал, что я лишь одна из причин вмешательства Метакона, а что представляют собой другие причины?»
«Перечислять можно долго, но я приведу один достаточно простой пример: разбалансировка бытия на уровне социума на вашей Земле видна даже по сдвигу времени на один час».
«Что ты имеешь в виду?»
«Переход на так называемое «летнее» и «зимнее» время. Природу обманывать нельзя, она за это мстит».
«Но это же совсем безобидный факт!»
«Этот «безобидный» факт ведет к серьезным последствиям, а статистика такова, что из-за перехода резко меняются биологические ритмы человека, увеличивается его зависимость от лекарственных средств, размываются границы сна и бодрствования, и как следствие — растет количество психически больных людей».
«Черт побери! Я не знал. Но что вы хотите от меня?»
«Я удалю из твоей памяти опасную информацию и предложу работать на Метакон».
Стас задумался, вдруг ощутив усталость и голод. Захотелось есть и спать.
«А если я откажусь?»
«Ответ ты знаешь».
«Тогда у меня встречное предложение. Помоги мне спасти друзей от агентов СТАБСа, и я соглашусь работать на Метакон».
«Это нецелесообразно».
«Тогда пошел ты на хрен, господин ИЗАР! Обойдусь и без тебя».
«Сожалею».
Стас почувствовал, как его снова сжимает со всех сторон упругая невидимая сила, напрягся что есть мочи, но только усугубил положение; стало трудно дышать. И тогда он взорвал внутри себя до сих пор дремлющий кокон Знаний Бездн! Подсказка — как это сделать — пришла сама собой, что говорило о почти полном растворении индивидуальности инбы в психике Панова, хотя сам он об этом не задумывался. Просто сделал то, что подсказывал ему чужой (ставший своим) опыт.
