StEll Ir - История Любви. Предварительно-опережающие исследования
– Балда ты, Динулька! Разве так рассказывают про любовь! Девчонки, а давайте я вас дрочить научу!
«Девчонки» замерли все… Включая сидящую рядом с Ларочкой у самой дверцы печи Наташу. Само слово для кого-то звучало страшно, для кого-то смешно, а для кого-то попросту непонятно. Но все слегка очарованные Динулиными сказочными повествованиями слушатели, от семи до одиннадцати, внимательно смотрели теперь на Ларочку Мохову.
– Это просто! Кто из вас самый герой? – обратилась Ларочка к сидящим в ряд трём младшеклассницам. – Самый смелый первый снимает трусы!
– Я герой! – не задумываясь ответила Раечка. – Но я не сниму!
Наташа тихонько хихикнула и потянулась к полешкам, подбросить в печь.
– Понятно! – было похоже, что Ларочка Мохова и не ожидала иного результата. – Тогда смотрим на меня! Я самая смелая…
Ларочка приподнялась с одной из полудетских табуреток, которые усеивали всё пространство спальни девочек, и потянула из-под платья трусы. Мелькнув белизной ткани, она положила скомканные трусики в карман и присела обратно, как ни в чём не бывало.
– Расскажу самую интересную сказку про любовь и по настоящему, если все сумеют точно так же!
Аргумент оказался настолько весомым, а само требовавшееся действие показалось настолько незатейливо-непринуждённым после жуткого слова «дрочить», что с трёх коленок почти моментально слетели и так же исчезли в кармашках три пары детских трусиков. Наташа, улыбнувшись, тоже стянула трусы, попрыгав на ножке, и положила их на стоявшую поблизости кровать.
– «В одном сказочном царстве, сказочном государстве жили молодые король с королевой. И был у них юный и самый настоящий принц…», – приступила к завораживающему изложению событий всё окутывающей сказочной реальности Ларочка Мохова.
Сидеть и слушать Ларочку без трусиков под платьями было до того необычно и волнующе, что становилось немного щекотно внутри. В целом сюжетная линия Ларочкиной сказки не столь уж значительно отличалась от сказок Динули, но Ларочка вносила столь тревожащие подробности в путешествия сказочных героев, что известные уже наизусть походы за невероятным счастьем в лице любимой или любимого становились совершенно по новому волшебными и прекрасными. Вместо Динулиного «лежали», Ларочка говорила «играли», а описание поцелуев шло с указанием конкретных направлений и чувств при них испытываемых.
«…Принцесса разрешила в эту ночь поцеловать себя чуть ниже коленки. Она немножко приподняла край платья, и он поцеловал её три раза в коленку и один раз в плечо, а потом ещё в губы. Принцесса замерла от восторга и молчала целую минуту, придумывая на завтра принцу новое задание…»
– Без трусов? – прервал неожиданно ясный и чистый голосок три дня до этого тихо сипевшей Тасеньки-Тобика мерное повествование.
– Тобик, горлышко не болит? Моя лапочка, иди поцелую! – Ларочка искренне обрадовалась нечаянному выздоровлению малыша. – Чего «без трусов»?
– Ну, целовались они…
– Ага, без трусов. Точно. «На следующий день принц пошёл добывать для принцессы выдуманный ею…».
Ларочка продолжила рассказывать сказку, но теперь уже ей самой не давала покоя только что внесённая Тобиком корректива: каждый раз, когда дело доходило до поцелуев, Ларочка слишком отчётливо представляла себе всю пикантность нахождения при этом без нижних одежд принца и принцессы, и у самой её голая писька под платьем начинала беспокойно зудеть, заставляя попу немного поёрзывать. Когда Ларочка почувствовала, что больше всего на свете ей уже хочется забраться в постель и под одеялом в очередной раз разобраться со своей писькой, она стряхнула с себя сказочное наваждение и произнесла:
– Всё, дальше не буду рассказывать!
– У-уу!.. – в сказке принц поднимался всё выше в своих поцелуях, и прерывание его страстных лобзаний на «гораздо выше коленки» вызвало недовольный рокот у малолетней публики.
– Ну в самом деле – у меня попа уже из-за вас всех болит сидеть! – в голову Ларочки пришёл интересный ход. – Делаем вечернюю гимнастику! Ноги на ширину плеч!
Она широко раздвинула коленки, натянув при этом мешавшее платье почти до живота.
– Наклоняемся, сидя, до пальцев! Кто не делает – идёт спать, и я дальше совсем не рассказываю!
Мелкотня вынужденно расставила по образцу лапки и закачалась в усердных наклонах. Наташа даже с наслаждением потянулась вниз придерживаясь правил одной на всех игры. Доведя сидящую малышню до лёгкого пыхтения, Ларочка неожиданно продолжила череду упражнений:
– А теперь показываем письки!
И задрала своё платье так, что стал виден немного её темнеющий ямкой пупок. Малыши почти на чистом автопилоте последовали её примеру, и все замерли, переводя отдельные полуиспуганные взгляды друг на друга.
– Ой, какая у тебя писька смешная, что это? – сидевшая почти возле коленки Ларочки Динуля осторожно коснулась ладошкой мягких волосков на её лобке. – Волосатая…
– Сама ты смешная! – не согласилась Ларочка. – Это у вас письки смешные и голые. А у меня – взрослая!
– Это что – и у меня потом будет такая? – Динуля завороженно рассматривал пушистый пример своего будущего достояния.
– И у тебя! У Наташи, вон, видишь – уже тоже немножко волосатая, она тоже почти уже взрослая.
– А у меня? Тоже будет? – вмешалась Раечка.
– У всех будет! Всё, руки на коленки и слушаем сказку дальше! Колени не сдвигать!
Ларочка попыталась продолжить волнующее повествование, и на несколько минут в спальне девочек вновь воцарилась атмосфера сказочных странствий. На улице, тем временем, сторожиха баб Маша зажгла ночное освещение, и два жёлтых покачивающихся фонаря в жестяных шляпах заглянули в большие окна, привнеся ещё болший уют в ночное просторное помещение. Но слишком долго повествовать о сказочных поцелуях, сидя с широко расставленными ногами, не получилось. Уже на первом значительном эпизоде всё сорвалось.
«…Принцесса закрыла глаза, приподняла край своего прекрасного платья ещё чуть повыше, и он поцеловал её…»
– В письку?!!
Ларочка с лёгким укором посмотрела на не сдержавшую чувств Динулю и снисходительно произнесла:
– Динка, ты совсем балда, да? В письку не целуются! Письке делают так…
Ларочка раздвинула коленки на полную силу, пососала палец во рту и положила его кончик на верх своего разъехавшегося в стороны разреза. Едва заметными быстрыми движениями палец заскользил влево-вправо под уставившимися на него взглядами детей. «Ойй-ёй!», потянулась всей спинкой и выгнулась наставница очаровательного рукоблудия, «Хорошо как… Прелесть!». Наташа почувствовала, что через минуту она не сможет больше удерживаться и так же как Ларочка начнёт елозить по письке у всех на глазах.
– Динуля, ко мне! – Ларочка приостановила движения пальца и потянула девочку к себе на коленку. – Садись, ноги шире! Закрой глаза…
Динуля с растопыренными ногами умостилась на ноге у Ларочки и старательно зажмурилась. Ларочка снова чуть-чуть пососала палец и слегка коснулась маленькой голой щёлки Динули. Коленки девочки вздрогнули. Ларочка опустила палец чуть ниже и несильно вдавила внутрь. Вся первая фаланга с ноготком ушла в небольшую тесную дырочку-щелку. Динуля сидела, боясь шелохнуться. Пальчик медленно вылез обратно и стал бегать по щелке назад и вперёд. «Ну как, нравится?», на ухо, но внятным для всех, шёпотом спросила Ларочка. «Ага… Щекотно…», Динуля открыла глаза и попыталась заглянуть себе в письку, где хозяйничал Ларочкин палец. «Это не щекотно, балда! Это приятно…», Ларочка поцеловала Динулю в шейку и спустила с колена: «Всё, сама иди попробуй… Следующий!»
На коленку ей тут же вскарабкалась сгорающая уже от любопытства Раечка. Ларочка стащила с неё совсем мешавшее ей платье и прижала голую Раечку спинкой к себе. «Вот здесь… Давай ладошку, вместе попробуем… Вот так…».
– Ой… ооох… – раздался внезапно приглушённый Наташин стон и на полминуты всеобщее внимание ушло в её сторону: она сидела с задранными на сиденье своего стула коленками и вся дрожала от легко и как-то уж очень быстро в этот раз настигшего её оргазма – Наташа едва успела коснуться и немножко помять в пальчиках мягкие губки…
«Вот видишь, как хорошо!», Ларочка поцеловала сидящую на ноге девочку в кончик ушка, «Ну, давай… Вот здесь пальчиком». Придерживая вместе кончики сложенных указательного и среднего пальцев Раечки, она стала осторожно пошевеливать ими крохотное пространство совсем маленькой щелки. Раечка тихо хихикала и тёрлась плечиком о тёплую грудь старшеклассницы.
«Тобик, ты!», Ларочка соскользнула с табуретки и сама на коленях оказалась возле мышкой притихшей Таси Банкиной. Тася с готовностью пошире раздвинула ножки. Ларочка присела перед ней и сразу потрогала пальчиком так глубоко внутри мокрых горячих губок, что Тася ойкнула и глубоко вздохнула. «Вот так, Тошка!..», начала объяснять Ларочка, кончиком пальца пытаясь нащупать и поддёрнуть крохотный клитор. «Нет, не так…», Тася заглянула в глаза Ларочке и смущённо улыбнулось, «Ласька… я умею… сама…». «Да?», в глазах Ларочки были удивление и интерес, «Покажи!..». Тася сунула между ног ладошки и тесно сдвинула вместе коленки. Маленькая кисть руки стремительно завыкручивалась, и девочка блаженно вытянула ножки вперёд. Невольно Ларочка просунула руку между коленок к себе, не вставая с корточек и держась одной рукой за коленку сидящей рядом и всё с большим вкусом продолжающую “упражнение” Динули. С минуту они со вкусом дрочили все вместе одновременно, втроём. Ларочка первой не выдержала безумного возбуждения одолевавшего её на протяжении всего вечера. Она очень тихо и совершенно незаметно для всех, лишь стиснув губы и пристально глядя в глаза увлечённо мастурбирующей Таси, кончила, привычно прыснув себе в ладошку капельками горячей влаги… Вскоре Тася догнала её. Она состроила жалобную гримаску, замерла ручкой в тесноте ног и широко раскрыла беззвучно кричаще-умоляющий ротик, в который наблюдающей по-прежнему Ларочке её до невыносимого захотелось тут же поцеловать. Через полминуты безмолвных конвульсий девочка расслабилась сразу всем телом и коленки её, наконец, раздвинулись, выпуская на волю истисканные голые губки её пухлой письки… Динуля же кончила, впервые в своей жизни испытав лёгкую эйфорию, не заботясь совсем о сохранении тишины. «Ой, щекотно как! Мамочки! Ой… ёй… ёй!!! Щекотно… щекотно… Щекотно!!!». При этом об испытываемых ею чувствах свидетельствовала только снующая по письке пальчиком ладошка, детское тело было неподвижно, а лицо, и вовсе, казалось готово было рассмеяться. Будь Динуля немного постарше и похитрей – и Ларочка вполне могла бы заподозрить её в том, что она притворяется за компанию. Но Динуля не притворялась. Едва отдышавшись, она тут же пристала к Ларочке вновь: «Лась, а давай ещё!».
