Дядя самых честных правил 5 (СИ) - Александр Михайлович Горбов
Легко не получилось ни с первого, и ни со второго раза, ни с третьего. Подбирал различные комбинации Знаков, дополнял некромантическими узорами, действуя больше интуитивно, и ставил опыты. Наносил связки на дно тележки, а затем катал её по соседнему лугу.
Первый раз ничего не вышло: трава как росла, так и продолжала расти. Во второй раз я переборщил, и за тележкой протянулась выжженная полоса. Такой джаггернаут надо возить не по полям, а по вражеским городам, чтобы даже былинки там не взошло.
Третий вариант получился ни туда ни сюда — сначала травинки привяли, слегка пожухли, но через несколько минут начали выпрямляться и оживать. Причём повторный проход тележки вообще не дал никакого эффекта.
Я уж было хотел плюнуть и отложить идею на потом, но тут вмешался Лукиан. Монах наблюдал за мной с самого начала опыта. Сначала с усмешкой, потом со скепсисом, а в конце уже с некоторым интересом.
— Постой, отрок. Покажи-ка, что ты там рисовал на своей адской машинке.
Монах не был специалистом в деланной магии, хоть и продемонстрировал мне Тильду. Судя по всему, нахватался знаний по верхам, и сейчас даже Таня с Сашкой могли его заткнуть за пояс. Но его больше интересовали узоры, связанные с некромантией.
— Так-так, — он почесал в затылке, — сорняки хочешь засушить? Дело нужное, крестьяне тебе в ножки кланяться будут. Ну-ка, давай вот такую загогулину попробуем.
Он с ходу дорисовал пальцем грубую эфирную линию с размазанными краями.
— Вы лучше просто показывайте, отец Лукиан, — я поправил small wand’ом эфирные нити на рисунке, — а чертить я буду прибором.
— Ерунда, и так сойдёт. Ты тележку-то по травке прокати, посмотрим, что вышло.
От добавочного рисунка листья сменили цвет с зелёного на чёрный, почти угольный. Причём травинки шевелились, будто крохотные лапки, и пытались зацепиться за сапог, стоило поставить рядом ногу.
— Кхм, — Лукиан состроил недовольную рожу, — переборщил что-то. Дай-ка я выжгу эту гадость.
Он заставил зомби-траву вспыхнуть и за секунду превратил кусочек луга в серый пепел.
— Попробуем по-другому.
Лукиан сам перевернул тележку и принялся снова выводить пальцем странные узоры. Я присел с ним рядом, выправил эфирные нити и предложил добавить ещё Знак Холода.
— Вымораживать сразу? Можно, отрок, лишним не будет.
Идея захватила нас обоих. Чуть позже к нам присоединились Таня с Сашкой, и мы вчетвером расписали тележку эфиром «под хохлому». Через пару часов дерево не выдержало и начало расползаться под действием слишком многочисленных чар. Пришлось сколотить ещё одну, только уже из досок потолще.
Уже к вечеру мы нашли подходящую конфигурацию Знаков. Тележка с хитрой магической связкой оставляла за собой жухлую ломкую траву, а корни сорняков так и вовсе начинали гнить.
— Хо-хо! — Лукиан хлопнул меня по спине. — Получилось, Урусов! Ни за что бы не поверил, что буду такой ерундой заниматься. Ан нет, как мальчишка сидел да рисовал твою азбуку.
— Надо будет завтра проверить. Не навели ли, случайно, вредных эффектов.
— Нормально всё, — монах отмахнулся, — я отсюда чую, отлично вышло. А ученицы твои прям удивили.
Он подмигнул рыжей, заставив ту вздёрнуть нос и отвернуться.
— Был бы у них Талант, себе бы забрал, — Лукиан беззлобно рассмеялся, — но ты их добро учишь, хвалю. Есть в тебе жилка наставническая, пригодится потом. Ну-с, а что там на ужин наша любезная Настасья Филипповна обещала?
Больше не интересуясь тележкой, он развернулся и отправился в дом. Ну а следом двинулся и я с ученицами.
Хоть Лукиан и был уверен в полном успехе, но утром, после упражнений, я взялся за комплексную проверку. Вышел на наш лужок и внимательно проверил полосу мёртвой травы. Провёл ещё несколько экспериментов, перерисовал Знаки, на всякий случай, добавил регулятор мощности и вычертил схему начисто. И только к полудню мог точно сказать — удалось! Сорняковый убийца работал как часы. Сорняки дохли и удобряли почву перегноем. Осталось превратить её с помощью Прохора в нормальный прицеп для лошади и можно отдавать в работу.
Всё время, пока я возился с тележкой, в стороне прыгала старая знакомая — воскрешённая мной ворона. Внимательно наблюдала за мной, осматривала полосы жухлой травы и что-то клевала там. Пару раз наглая птица пыталась утащить гвозди, оставшиеся от вчерашней сборки тележки. Но одного строгого взгляда хватало, чтобы ворона останавливалась и делала вид, что просто прогуливается мимо.
В очередной раз шуганув птичку, я увидел, как колыхнулась трава за её спиной. Зелёные стебли раздвинулись, и между ними сверкнули кошачьи глаза. Беззвучно, в два прыжка Мурзилка оказался возле вороны и придавил её лапами.
Птица трепыхнулась, сдавленно прохрипела и попыталась ударить клювом. Да прямо сейчас! Рыжая лапа стукнула неудачливую воровку, заставив замолчать. Кот обнюхал добычу, фыркнул и отпустил добычу.
— Ка-а-ар!
Ворона, негодуя до глубины души, криво взлетела над землёй. Сделала круг, вопя и ругаясь на все лады. А затем атаковала Мурзилку, пикируя на него. Но только и добилась, что очередного удара лапой по шее.
— Ка-а-ар!
Громко каркая, оскорблённая птица села на ближайшее дерево и с самой высокой ветки стала громко возмущаться всем кошачьим племенем. А Мурзилка, довольно щурясь, поглядывал на ворону и улыбался по-кошачьи. По морде было видно — новая игрушка привела его в восторг. Это вам не за мышами-зомби в амбаре гоняться или кур добрятинских тиранить!
Оставив кота развлекаться, я вернулся в дом. Вошёл с чёрного входа и хотел было подняться к себе, но в гостиной слышались голоса, среди которых звучал один чужой. Гости? Кто бы это мог быть? Я заглянул в приоткрытую дверь и чуть не выругался вслух. Вахвахова! Вот только её тут и не хватало.
Глава 35
Череп
— Здравствуйте, дорогой Константин Платонович!
Вахвахова ослепительно улыбнулась и протянула мне руку для поцелуя.
— Рад видеть вас, Тамара Георгиевна.
Пальцы у княжны были холодны как лёд, а в глазах пряталась тоска.
— Вы уж извините, Константин Платонович, за внезапный визит. Я помню, что должна была приехать через месяц. Но вдруг у вас появилось время, чтобы заняться мной пораньше?
Александра с Таней, сидевшие на диване, тоже включились в защиту княжны.
— Мы готовы помочь, Константин Платонович.
— Вы только
