Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)
– Вы тоже в ОО?
– Уже десять стандартных лет.
– Так как, по-вашему, стоит мне это делать? Работать на них?
– О да. Полагаю, это лучше вашего прежнего занятия, разве нет?
Он пожал плечами, вспомнив метель и лед.
– Пожалуй.
– Вам нравится… воевать?
– Ну… может, иногда, – признался он. – Говорят, у меня это неплохо получается. Хотя сам я не очень уверен.
– Поражения случаются у каждого, – заметило существо. – И дело тут не только в умении. К тому же Культура не верит в везение: по крайней мере, считает, что оно переменчиво. Возможно, им понравилась ваша жизненная позиция. Хи-хи.
И оно тихо рассмеялось.
– Быть хорошим солдатом, – прибавил инопланетянин, – это истинное проклятие. Так мне иногда представляется. Но работа на этих людей, по крайней мере, снимает с вас часть ответственности. У меня никогда не было повода жаловаться. – Он почесался, опустил взгляд вниз, вытащил что-то из волос вокруг (предположительно) живота и положил в рот. – Конечно, не следует ждать, что вам всегда будут говорить правду. Вы можете потребовать, чтобы вам всегда говорили правду, и они будут это делать, но тогда не смогут использовать вас так часто, как им нужно. Иногда требуется скрыть от вас, что вы сражаетесь за плохих парней. Вот мой совет: делайте, что они просят, – это куда интереснее.
– Так вы работаете в ОО из интереса?
– Частично да. А частично из соображений чести. Некогда ОО сделали кое-что для моего народа. Мы не могли не дать ничего взамен: наша честь пострадала бы. Я буду работать, пока не выплачу долг целиком.
– И надолго это?
– На всю жизнь, – сказало существо, приняв позу, выражавшую, судя по всему, удивление. – До самой смерти, конечно. Но кому какое дело? Я уже говорил: это интересно. Эй! – Он стукнул своим стаканом по столу, привлекая внимание пролетающего мимо подноса. – Давайте выпьем еще. Посмотрим, кто напьется первым.
– У вас больше ног. – Он ухмыльнулся. – Думаю, мне будет труднее сохранять равновесие.
– Да, но чем больше ног, тем легче им запутаться.
– Согласен.
Он стал ждать нового стакана.
С одной стороны от них располагались небольшая терраса и бар, с другой – открытое пространство. Корабль, всесистемник, вышел за свои формальные границы. На его корпусе было множество террас, балконов, открытых окон и дверей. С наружной стороны корабль был окружен огромным эллипсовидным пузырем воздуха, который удерживали десятки различных полей: они-то, вместе взятые, и представляли собой истинный, хотя и невещественный, корпус корабля.
Он посмотрел на поданный ему полный стакан, кинул взгляд на неторопливо пролетающий мимо дельтаплан с бумажными крыльями – поршневой двигатель безбожно трещал – и помахал летчику, потом тряхнул головой.
– За Культуру, – сказал он, поднимая стакан и приближая его к инопланетянину, который сделал то же самое. – За полное отсутствие в ней уважения ко всякой парадности.
– Не возражаю, – сказал инопланетянин, и они выпили.
Инопланетянина звали Чори. Он узнал это позднее. Лишь случайно выяснилось, что Чори – существо женского пола. В тот момент это показалось ему невероятно забавным.
На следующее утро он проснулся, мокрый и хмельной, под маленьким водопадом, в одной из долин с жилыми секциями. Чори висела на ближайших перилах, зацепившись за них всеми восемью ногами-крючьями, и время от времени громко стрекотала. Он решил, что это храп.
В первую ночь, проведенную с женщиной, он подумал, что та умирает, что он убил ее. Оба, похоже, одновременно достигли высшего наслаждения, но потом у женщины явно случился какой-то приступ, и она с криком вцепилась в партнера. Ему пришла в голову ужасная, тошнотворная мысль: несмотря на внешнее физиологическое сходство, представители его расы и культурианцы – плод смешения разных видов – были несовместимы друг с другом. На несколько жутких мгновений он даже подумал, что его семя – своего рода кислота для ее чрева. Казалось, она хочет сломать ему позвоночник руками и ногами. Он попытался отодвинуться от женщины, называл ее по имени, пытаясь понять, что произошло, что он наделал, чем может помочь ей.
– Что с тобой? – выдохнула она.
– Со мной? Ничего. Что с тобой?
Она сделала недоуменный жест и озадаченно посмотрела на него.
– Я кончила – только и всего. А что… Ой. – Она закрыла рот рукой, глаза ее широко раскрылись. – Я забыла. Извини. Ты ведь не… Боже мой. – Она хихикнула. – Как неловко.
– Что?
– Понимаешь, мы… ну, ты ведь знаешь. У нас это занимает больше… продолжается дольше. Ты ведь знаешь?
До этого момента он, видимо, не до конца верил в рассказы о преобразованной физиологии культурианцев, не представлял, что они настолько видоизменили себя. Он не верил, что люди Культуры решили продлить мгновения экстаза, что они отращивают железы для усиления любых ощущений, в том числе, конечно, сексуальных.
В каком-то смысле, решил он, это оправданно. Машины культурианцев делали все лучше их самих, так что не имело смысла выводить сверхлюдей с необыкновенной силой и колоссальным интеллектом – ведь автономников и Разумы превзойти все равно бы не удалось. А вот наслаждения – совсем иное дело.
Для чего еще пригодна человеческая оболочка?
Он решил, что такая целеустремленность в некотором роде восхитительна, и снова заключил женщину в объятия.
– Не бери в голову, – сказал он. – Качество, а не количество. Попробуем еще?
Она рассмеялась и взяла его лицо в свои ладони.
– Самоотверженность – превосходное качество в мужчине.
(Крик в летнем домике, привлекший его внимание. «Привет, старина». Загорелые руки на бледных ягодицах…)
Он отсутствовал пять дней – просто бродил по кораблю. Насколько он мог судить, он ни разу не пересекал свой путь, ни разу не оказывался дважды в одном и том же месте. Три ночи он провел с женщинами – всегда разными, а однажды вежливо отказал молодому человеку.
– Ну как, Чераденин, немного освоился? – спросила Сма и повернулась на спину, чтобы посмотреть на него. Она плыла впереди, он – за ней.
– Ну, я, например, больше не предлагаю денег в барах.
– Для начала неплохо.
– Отказаться от этой привычки было нетрудно.
– Это нормально. И все?
– Ну, еще… ваши женщины очень приветливы.
– И мужчины тоже.
Сма выгнула бровь.
– Жизнь здесь кажется… идиллией.
– Да, только при этом нужно любить скопления народа.
Он оглядел почти пустой бассейн.
– Мне кажется, все относительно.
(И подумал: сад. Сад. Их действительность устроена наподобие сада!)
– А что, – улыбнулась Сма, – у тебя возникло искушение остаться?
– Ничуть. – Он рассмеялся. – Я бы тут свихнулся или с головой ушел в одну из коллективных игр. Нет, мне нужно больше.
– Но ты готов взять это «больше» у нас? – спросила Сма и остановилась, по-прежнему двигая руками и ногами, чтобы держаться на воде. – Ты будешь работать с нами?
– Похоже, все считают, что мне стоит этим заняться. Они думают, что вы сражаетесь на правильной стороне. Но дело вот в чем… когда все единодушны, меня начинают одолевать сомнения.
Сма рассмеялась:
– Ну а если бы мы сражались на неправильной стороне? И ты работал бы на нас только за плату и интерес? Была бы разница?
– Не знаю, – признался он. – Тогда было бы еще труднее. Я бы хотел… Мне бы хотелось уверовать, узнать в конечном счете, получить доказательства того, что я… – Он пожал плечами, ухмыльнулся. – Сражаюсь за правое дело.
Сма вздохнула, а так как она была в воде, то сперва чуть всплыла, а потом погрузилась обратно.
– Кто знает, Закалве? Мы этого не знаем. Мы считаем, что мы правы. И даже думаем, что способны это доказать. Но уверенности быть не может. Всегда найдутся доводы против наших действий. Никакой определенности нет, тем более в Особых Обстоятельствах, где действуют совсем другие правила.
– Мне казалось, что правила должны быть одни для всех.
– Так и есть. Но с точки зрения нравственности Особые Обстоятельства действуют, так сказать, внутри черных дыр, где обычные правила – представления о добре и зле, которые считаются универсальными, – не действуют. За границами этих представлений существуют… особые обстоятельства. – Сма улыбнулась. – И это мы. Это наша территория, наши владения.
– Некоторые могут подумать, что это хорошее оправдание для плохого поведения.
Сма пожала плечами.
– И наверное, будут правы. Может быть, так и есть. – Она покачала головой и провела пальцами по длинным влажным волосам. – Но нам хотя бы требуется оправдание. Подумай, скольким людям не требуется даже этого.
Она поплыла прочь.
Несколько секунд он смотрел, как Сма, совершая мощные гребки, уплывает от него. Он безотчетно потрогал маленький складчатый шрам на груди, прямо над сердцем, потер его и нахмурился, глядя на сверкающую, покрытую рябью поверхность воды.
