Солдат и пес-2 - Всеволод Советский
— Но хотелось бы знать итог всего…
— Узнаем, — пообещал полковник. — Не переживай.
— Я и не переживаю.
— Ну и отлично. Поехали!
…В части Романов распорядился, что завтра рядовому Сергееву объявляется выходной. Сказал и про Грома. Смольников, конечно, разволновался, но я постарался уверить его, что жизни пса ничего не угрожает.
— Жизни-то — ладно, — произнес старлей, — а вот как со службой у него будет… Может ведь и негодным оказаться.
Я пожал плечами:
— Тут гадать нечего. Поживем — увидим.
— Это точно, — вздохнул взводный. — Ну, иди отдыхай.
От множества событий и информации я как-то душевно перегрелся, что ли. Казалось, что не усну. Спать совсем не хотелось. Но когда улегся, одеялом накрылся… И не успел заметить, как вырубился. И проспал почти целый день. Проснулся чуть ли не перед ужином.
Ребята, узнав про ранение Грома, взволновались, стали расспрашивать, но я слегка слукавил, сказав, что дал подписку о неразглашении:
— Пацаны, ничего не могу сказать, кроме того, что преступников задержали. Двоих. Кто они?.. Даже не спрашивал. И не буду. Меньше знаешь — крепче спишь.
Так я закрыл тему. Уже совсем перед построением в столовую стало известно, что Смольников, сдав дежурство по части, не поленился сгонять в ветклинику. Врач на месте был другой, вернее, другая, женщина. Но она уверила комвзвода, что все будет в порядке, и через несколько дней пса можно будет забирать.
И с этого момента ко мне пришло странное чувство: законченности того, что случилось со мной за последние несколько недель. Собственно, того, что произошло в этой части. Остались завершающие штрихи картины — и все, можно считать, в загадочной истории поставлена точка. Ну, а пока многоточие, но это совсем ненадолго…
Несколько дней прошли с этим чувством. Его трудно описать — ну, черт знает, какое-то абсолютное спокойствие, даже умиротворение, что ли. Типа — все что мог, я сделал, и теперь будь, что будет. Время бежало своим чередом, служба, наряды, дембеля в поте лица гнали свой «аккорд»… И все-таки неуловимо, но уверенно я ощутил ветер времени, перемены в моей жизни. Нечто непоправимо закончилось, а новое еще не началось, но совсем рядом, никаких сомнений. Что будет, я не знал, но знал, что надо просто ждать, и все. И оно будет.
И вот морозным утром, на разводе Романов объявил:
— Рядовой Сергеев!
— Я!
— Звонили из клиники. Нашего пса можно забирать. Сейчас сразу и отправляйся. Документы возьмешь в канцелярии. Да, перед отправкой загляни ко мне в кабинет.
— Есть.
И полковник переключился на другие вопросы. Распоряжение в мой адрес не заняло у него и десяти секунд, а последнюю фразу он произнес и вовсе как бы между прочим. Но я-то безошибочно угадал, что она была главной.
В канцелярии я взял увольнительную, поднялся к командиру.
— Входи, — велел он. — Садись.
И закурил. Подымил немного, как бы собираясь с мыслями, после чего объявил:
— Ну что! Вот все и кончилось. Взяли наши областные Лесницына, прижали его, тряхнули как положено. Раскололся сразу, как гнилой орех. Короче говоря, вся резидентура разгромлена, цели достичь не сумела, а теперь и вряд ли сумеет. Профилактические меры принимаются.
— Экспертиза по этой… — я кивнул в сторону вокзала, — по Ольге, подтвердила догадки?
— Не знаю, — шеф развел руками. — Даже не поинтересовался. Да по большому счету, все это уже неважно.
— Да, — сказал я. — Но товарищ полковник… Простите, если не в свои сани лезу, но все же: что у нас такого в секретных хранилищах, ради чего такой сыр-бор поднялся⁈
Полковник хмыкнул:
— Что?.. Новейшие разработки биологического оружия. Понял? Вирусы, бактерии. Болезни, проще говоря. Да такие, что об этом лучше и знать не надо. Есть они у нас и есть, и слава Богу. И пока противник знает о том, что они есть — не сунется к нам. Понимаешь? От одного осознания срутся в подштанники. Ну и пусть так оно и будет!
— Понимаю.
— А насчет саней… — неожиданно произнес он и сделал паузу, во время которой я догадался, что сейчас и будет сказано главное.
И не ошибся.
Командир сообщил, что моей персоной очень заинтересовалось его начальство. Не армейское. А КГБ. Во мне увидели перспективу. Решили, что Сергеев по всем параметрам подойдет этому ведомству, и срочную можно ведь служить и там…
— Короче, — Романов вмял окурок в пепельницу, — в течение ближайших недели-двух готовься к переводу в Ленинград. Только я тебе этого еще не говорил.
Он насмешливо улыбнулся.
— Так точно, — отчеканил я, не спрашивая, почему в Ленинград — само со временем все станет ясно.
И пошел.
Алексея Степановича я в клинике не застал — выходной он был. А вот Анна Федоровна на месте. Ветеринарам было не до меня — какой-то мужик привел травмированную лошадь, и она во дворе сердито ржала на всю округу, да еще и довольно ловко пыталась лягаться. Так что выходило в сумме нечто вроде корриды.
Несмотря на эту суматоху Анна Федоровна нашла время сбегать за Громом, вывести мне его, вручить документы, пожелать нам обоим счастья по жизни… Ну, молодец тетка, что скажешь.
И мы покинули лечебницу.
— Что брат, — сказал я, потрепав пса по холке, — живем дальше?..
Он сдержанно помахал хвостом.
— Ну пойдем.
Мы пошли неспешным шагом. Я видел, что Гром еще нетвердо ступает на правую переднюю лапу, и потому шагали мы совсем прогулочно, время от времени делая передышки. И все же, несмотря на это, я отправился не в часть, а…
В библиотеку.
И не доходя до нее нескольких десятков метров, увидел, как на крыльцо вышла Мария.
Конечно, она сразу же заметила эту импозантную композицию: щеголеватого солдата в новенькой шинели и здоровенную восточноевропейскую овчарку. Остановилась, иронически улыбнулась:
— Старые знакомые!.. Какими судьбами?
— Неисповедимыми, — сказал я. — Хотя случайностей за свете не бывает.
— Загадками выражаетесь.
— Постараюсь разъяснить. Вы куда-то идете?
— Да, по делам.
— Проводим вас? У нас намечаются существенные изменения по службе, хочу поделиться.
— Вы думаете, мне это будет интересно узнать?
— Я постараюсь сделать так, чтобы стало интересно.
— Ну, попробуйте…
И мы пошли втроем по предзимней улице, дыша уже по-настоящему морозным ветерком, прилетевшим сюда с заполярных широт.
Глава 25
