Зауряд-врач - Анатолий Федорович Дроздов
— Зачем, не сказали? — уточнил я.
— Нет. Но, думаю, это связано со статьей в газете, — предположил Загряжский.
Я кивнул. «Московский листок» не самая популярная газета, однако статью в госпитале заметили. «Листок» ходил по рукам. Я ловил любопытные взгляды коллег и видел, как они шушукаются в коридоре. Ко мне, впрочем, не приставали. То ли из деликатности, то ли из опасения, что запишут в компанию.
— Что бы ни случилось, — продолжил Загряжский, — я на вашей стороне и хочу, чтоб вы об этом знали. Пора прекращать это безобразие!
— Спасибо, Филипп Константинович! — поблагодарил я. — Пойду.
— Извозчика не ищите. За вами выслан автомобиль.
Даже так? Крепко я наступил кому-то на мозоль.
Автомобиль доставил меня к дому губернатора, где временно проживала императрица. Подскочивший порученец отвел меня в приемную. Там ко мне подошел мужчина лет сорока в вицмундире.
— Господин Довнар-Подляский?
Я подтвердил.
— Ожидайте! Возможно, вас вызовут к императрице.
Я пожал плечами и устроился на свободном стуле. Мне его не предложили, но я решил, что так будет удобнее — с утра на ногах. Тип в вицмундире наградил меня неприязненным взглядом. Я в ответ широко улыбнулся. Плевать мне на жополизов! Не в первый раз на ковер вызывают.
Ожидание не затянулось. Из дверей кабинета вывалился престарелый, грузный генерал с красной рожей. Не глядя по сторонам, он вышел из приемной. Тип в вицмундире скользнул в кабинет, и скоро явился обратно.
— Господин зауряд-врач! Вас ждут.
Я встал и отправился на правеж. Ничего хорошего от встречи с императрицей я не ждал, и предчувствие подтвердилось. Меня сходу попытались поставить в коленно-локтевую позу. В этом императрица походила на мою бывшую тещу — за той водились аналогичные замашки. Я наезд отбил и выкатил встречные претензии. Когда тебя не раз сношают в высоких кабинетах, навостришься отгавкиваться. Разговор проходил нервно, и не затянулся, хотя все, что хотел, я высказал. В результате получил обещание сгноить меня на фронте. Испугали бабу толстым членом! Это тыловым крысам угроза отправить в зону боевых действий кажется катастрофой. У меня противоположное мнение. Там кровь и грязь, и легко могут убить, но зато все честно, и люди служат хорошие. Дерьмо не задерживается.
Автомобиль в обратную дорогу мне не дали, я поймал извозчика и поехал в госпиталь. По приезду меня немедленно потащили к Загряжскому.
— Как там? — спросил он, едва я переступил порог.
— Нормально, — сказал я. — Был удостоен аудиенции у ее императорского величества.
— Что она сказала?
— Назвала меня наглецом и выгнала из кабинета.
— Валериан Витольдович! — он схватился за голову. — Я знаю, что вы нигилист по убеждениям и пренебрежительно относитесь к властям. Но нельзя же так с ее императорским величеством!
— А я ничего дерзкого не говорил.
— Тогда почему вас выгнали?
— Она стала пенять мне за разговор с репортером. Я ответил, что у меня не было иной возможности донести свою точку зрения до властей. Что нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.
— Боже! — он поднял очи горе. — Следовало повиниться. Попросить прощения.
— За что? Разве я виновен в сложившемся положении? В смерти тысяч раненых?
— Но не императрица же!
— А кто назначил на должность эту дубину Муравьева? Я, что ли?
— Муравьев отправлен в отставку.
Я удивленно уставился на Загряжского.
— Мне звонили из Ставки. Сообщили новость и о том, что ему ищут замену. Называли несколько фамилий. Я хоть начальник госпиталя, но меня держат в курсе.
Ну, да. После удаления простаты у Алексеева Загряжский от главнокомандующего практически не отходил. Влез без мыла.
— Грядут большие перемены, Валериан Витольдович!
— Значит, не зря затеял. А вы боялись.
— Вы невозможны! — вздохнул Загряжский. — Идите!
И я пошел. Вечером меня вновь потащили к начальству. В этот раз в кабинете Загряжского был и Бурденко. Выглядел он взволнованным. Я заметил на плечах его вицмундира погоны с зигзагом и вензелем. До этого были чистые и с двумя просветами. Коллежский советник стал статским, почти генеральский чин.
— Здравия желаю, выше высокородие! — поприветствовал я Бурденко.
— Оставьте, Валериан Витольдович! — отмахнулся он. — Днем меня вызвали в Ставку и сообщили о назначении главным хирургом фронта и о повышении в чине.
— Поздравляю!
— Это что! — сказал он. — На должность отправленного в отставку Муравьева назначен академик Николай Александрович Вельяминов с самыми широкими полномочиями. Я беседовал с ним по телефону. Он одобрил ваши предложения по переустройству помощи раненым и поручил мне сделать это в масштабах фронта.
— Замечательно!
— Только не в отношении вас, — вздохнул Бурденко. — У меня приказ отправить зауряд-врача Довнар-Подляского для дальнейшего прохождения службы на самый опасный участок фронта.
— Под Сморгонь, — уточнил Загряжский. — Противник там постоянно обстреливает наши позиции и атакует их. Пытается улучшить свое положение.
— За полгода там погибло двое врачей, — добавил Бурденко. — О санитарах и говорить нечего. Их буквально косит. Вас посылают в пекло, Валериан Витольдович! Мои возражения по этому поводу оставлены без внимания. Сообщили, что это повеление императрицы, и оно не обсуждается. Но это несправедливо! Вы принесли пользу Отечеству, стали причиной перестановок в медицинской службе государства. Благодаря вам я получил повышение. Но я не хочу карьеры на вашей крови, и собираюсь отказаться от этого назначения.
— Ни в коем случае!
Они уставились на меня.
— С великим трудом мы добились нужных перемен. Отказаться от них ради каких-то понятий о чести? Подумайте о раненых. О том, скольких мы спасем в результате новой организации помощи! Причем здесь какой-то зауряд-врач?
— Но, Валериан Витольдович…
— Я берусь организовать первый на фронте санитарный батальон. Уточнить его штаты, практику работы. Если вас беспокоит моя судьба, то даю обещание не лезть под пули. Во-первых, глупо. Во-вторых, не моя обязанность.
— Хм! — сказал Загряжский. — В этом есть рациональное зерно. Мне, конечно, жаль терять такого хирурга, но теперь Валериан Витольдович будет нести службу непосредственно у передовой, и я уверен, что раненые из-под Сморгони будут прибывать к нам должным образом прооперированные и с правильно обработанными ранами. Вот что, Николай Нилович! — повернулся он к Бурденко. — Повеление государыни подлежит выполнению. Но ведь нет указаний, в какой должности должен служить Валериан Витольдович?
— Нет, — подтвердил Бурденко.
— Вот и похлопочите о назначении его начальником медицинского батальона с присвоением ему чина надворного советника. Батальонами командуют подполковники, а надворный советник равен ему. Зауряд-врач приравнен к капитану, так что рост в чине на одну ступень никого не удивит. Думаю, Алексеев не откажет.
— У меня нет высшего образования, — сказал я. — Без него чин не дадут.
— Совсем забыл вам сказать, — улыбнулся Загряжский. — Все из-за этих
