Евгений Таганов - Морской князь
– Я могу поклясться на своем клевце, что я не знаю, кто такие аборики.
– Хазары снова заплатили тебе, чтобы ты воевал с нами?
Разговаривать с упрямой, не желающей слушать чужие доводы женщиной было свыше его сил.
– Продай мне двадцать тысяч овец и ни один кутигурский воин не погибнет!
– Нам нужна твоя помощь, князь Дарник, – вдруг попросила она.
Теперь был сбит с толку уже Рыбья Кровь.
– Какая моя помощь?
– За нее ты получишь столько золота и серебра, сколько сам скажешь.
Он молчал, ожидая продолжения.
– Нам нужен ты и твои метательные машины, чтобы взять Хемод. За это мы дадим тебе и золото, и овец.
Дарник чуть подумал.
– Если бы мне понадобились чужие метательные машины, я бы тоже нанял чужих воинов и пообещал им большую награду. А после взятия нужного мне города я бы спокойно перебил этих нанятых чужих воинов.
– Мы можем дать заложников.
– Даже ста заложниками иногда можно пожертвовать.
– За сто твоих воинов с машинами мы дадим тебе тысячу наших заложников.
Князь был в затруднении, его знания хазарского языка не хватало, чтобы выяснить все, что он хотел.
– Олята все знает? – спросил он.
Калчу помахала в воздухе рукой, и к ним тотчас же прискакал Олята. Вопросительно посмотрел на тысячскую, та утвердительно ему кивнула.
И, отойдя с князем чуть в сторону, Олята рассказал Дарнику все, что знал.
Главный город абориков Хемод находился в низовьях Яика. Аборики были племенем особым, жили сами по себе, не пуская к себе чужаков. Ни богатых, ни бедных у них не было. Это был город ремесленников: кузнецов и ювелиров. Каждую весну они отправляли вдоль Яика на Рипейские горы большой отряд добытчиков, а осенью те спускались на плотах по Яику с горючим черным камнем, всевозможной рудой, золотом, самоцветами и поделочными камнями. Впрочем, главным достоянием Хемода были даже не золото и самоцветы, а белое железо – сплав разных металлов, не ржавеющий в воде и не уступающий лучшей стали по твердости. Если обычное железо и золото у абориков шло в обмен на товары из дальних стран, то белое железо они не продавали никому. Со временем его накопилось столько, что им хемодцы покрывали не только крыши домов, но и сами дома, а также городскую стену, из-за чего зажигательные стрелы врагов не могли им причинить ни малейшего урона. Хорошо получались у них и камнеметные машины, из-за которых к городским стенам противнику невозможно было подступиться. К каким-либо завоеваниям аборики не стремились, им достаточно было той земли, которую можно было объехать из Хемода на коне за один день. Имея богатство, тайные знания и неуязвимость, они чувствовали себя выше всех хазарских и арабских купцов, на окружающие племена кочевников вообще смотрели как на ничтожных животных. Чтобы чувствовать себя великими воинами, они придумали себе жестокое развлечение – охоту на людей. Просто чтобы немного отдохнуть от своих кузниц, выезжали раз-два в месяц из города на закованных в белое железо лошадях и убивали всех, кто попадался под руку. Разумеется, быстрых степных конников им было не догнать, но у конников имелись семьи, юрты и стада, которые не всегда двигались достаточно быстро, они и становились добычей безжалостных кузнецов. На время окрестности Хемода пустели, но потом необходимость в металле снова привлекала к нему степняков. Возобновлялась мирная торговля, однако, как только кочевники теряли осторожность, хемодцы снова повторяли свою охоту на людей.
Для Дарника все это было обычными купеческими россказнями, дабы запугать возможных торговых соперников.
– Дальше-то что? – нетерпеливо спрашивал он. – Кутигурской орде что от этого?
– Этой весной аборики напали на одно из их стойбищ, убили много стариков и женщин и захватили в полон триста кутигурских детей.
– И что?
– Каждый день они выводят из городских ворот по одному ребенку и жестоко убивают его: сначала отрубают руки и ноги, потом вспарывают живот и отрубают голову. И все это делают на глазах их родителей. Вдоль городской стены у них стоят высокие колья, на которых насажены головы замученных детей.
Как ни был крепок и привычен к казням князь, но от этого рассказа ему стало не по себе.
– Ну а орда что? Не могут пойти на приступ и, несмотря на потери, ворваться туда?
– Пробовали много раз – не получается. Поэтому так на тебя и надеются.
Дарник расспросил Оляту о городских укреплениях. Оказалось, что Хемод стоит на острове посреди Яика, а луки и камнеметы абориков настолько сильны, что подступиться к стене совершенно невозможно. Князь вспомнил о карте, что видел у Бунима.
– Но до Яика отсюда десять дней пути. Ты хочешь сказать, что за две недели, что мое войско в пути, ваши дозорные успели доскакать до Хемода, получить от своего кагана нужный приказ насчет меня и вернуться обратно?
– Когда через каждые двадцать верст находится стойбище с запасными лошадьми, хороший гонец покрывает пятьсот верст за три дня.
– Ну а эта Калчу, она как здесь?
– Она прибыла сюда вместе с гонцом от стен Хемода. Среди захваченных детей находится ее дочь.
От всех этих сведений голова шла кругом.
– Ты хочешь сказать, что, если я соглашусь, она сама поведет нас туда?
Олята не ответил, весь его вид говорил: ну что ты спрашиваешь о столь очевидном?
Рыбья Кровь подошел к Калчу, которая, сидя на земле, дожидалась, когда князь наговорится с кутигурским пленником.
– Я соглашусь, если ты и твои пятьдесят воинов поедете со мной в мой стан.
Переговорщица ничуть не удивилась его требованию.
– Взамен пускай твои пятьдесят воинов перейдут к моим людям.
– Нет, я заложников вам давать не буду.
– Разве, чтобы что-то получить, не надо что-то отдать взамен? Будет нехорошо, если мои люди подумают, что великий князь решил слукавить.
У Дарника тоже были свои знаки команд воинами на расстоянии, и, когда он особым образом помахал в воздухе рукой, к их группе прискакал один Янар.
Князь коротко переговорил с ним на ромейском. Янар согласился сам с двадцатью хазарами идти к кутигурам в заложники, если только это ненадолго.
Калчу против обмена пятидесяти кутигур на двадцать хазар не возражала. Еще несколько мелких уточнений – и Янар вместе со своей ватагой в сопровождении кутигурского провожатого двинулся в степь, а полсотни кутигур направились к дарникскому стану следом за князем и тысячской. Оставшаяся тридцатка дарникцев трусила чуть в стороне, с опаской посматривая на вооруженных заложников.
За версту от стана среди своих сбившихся в кучу дозорных Дарника уже поджидал Корней.
– Это что, ты уже и пленных взял?! – только и мог он сказать.
6
На военном совете разгорелись жаркие споры.
– Какое нам дело до их детей? С какой стати мы должны в этом участвовать? – возмущался Буним. – Очень хорошо, что они там застряли. У нас есть хорошая возможность здесь без помех закрепиться, и, если кутигуры пойдут зимой по льду на правый берег, нам удобно будет ударить им в спину. Как эти аборики, захватим их обозы и семьи.
– А что, если помочь не кутигурам, а аборикам, ударить орде в спину возле Хемода, враг моего врага – мой друг, – нашел неожиданный выход Макариос. – Аборики еще нам и заплатят за то, что мы освободили их от орды этих вонючих дикарей.
– Мы хотели закупать шерсть, вот и будем закупать шерсть, – рассуждал Корней. – Можно продать кутигурам немного клевцов и наконечников для стрел, чтобы они и дальше осаждали Хемод и никому не мешали.
– Только как бы потом эти наконечники в нас не полетели, – Гладила уже привыкал подавать на советах свой пока еще робкий голос.
Амырчак был скорее «за», чем «против», помочь кутигурам:
– Если Хемод находится на Северном торговом пути да еще на главной переправе через Яик, то нам рано или поздно все равно придется столкнуться с ними. Но я не уверен, что это надо делать с кутигурами. Устроив резню аборикам, они спокойно перебросятся потом и на нас.
Леонидас говорил как всегда перед заключительным словом Дарника:
– Если все-таки будем помогать кутигурам, надо установить с ними такой порядок, чтобы ближе, чем на полмили, они ни к нашей походной колонне, ни к нашим лагерям не подходят.
Теперь все ожидали, что скажет князь.
– Каждый из вас по-своему прав, но выпроваживать добровольно пришедших к нам заложников уже не с руки. Это была моя ошибка. Когда я позвал их сюда, я никак не думал, что они так легко согласятся. До Яика четыреста верст. Пока мы туда дойдем, победят либо аборики, либо кутигуры, либо наши заложники своим поведением вынудят расторгнуть мой с ними устный уговор.
Недовольных таким решением не было, все советники одобрительно цокали языками и кивали головами: князь – умница, свое дело крепко знает.
