Собиратель воды - Игорь Зыгин
Цирюльня Расула была забита людьми даже в этот час, когда большинство горожан предпочитали укрываться в тени своих домов. Цирюльник виртуозно работал ножницами, попутно поддерживая разговор, который тёк так же непринуждённо, как вода в прежних фонтанах города.
— Ритуал вчера был неплохой, — заметил торговец пряностями, ожидая своей очереди. — Может, хоть немного поможет с водой.
— Всегда помогало, — кивнул толстый Фазиль, расположившийся у окна. — Просто нужно подождать.
— А вы заметили, что на новой статуе Аль-Мазина лицо какое-то не такое? — молодая женщина, зашедшая купить благовония для больного отца, подключилась к разговору. — Словно не он это, а кто-то другой.
Расул улыбался, слушая привычные темы: жара, цены, вода, религия, сплетни. Обычный день в умирающем городе. Всё как всегда.
Колокольчик на двери звякнул, и все головы повернулись к вошедшему. Незнакомец замер на пороге, окинув лавку взглядом — не любопытным, как у путника, впервые оказавшегося на новом месте, а оценивающим, как у человека, вернувшегося домой и проверяющего, не переставили ли мебель в его отсутствие. В его движениях не было ни спешки, ни усталости — как будто он уже был здесь когда-то. Или, быть может, всегда тут стоял.
Высокий мужчина в дорожном плаще с капюшоном, откинутым назад. Его одежда говорила о том, что он прибыл издалека, но не была изношена, как у большинства путников, пересёкших пустыню. Лицо с тонкими, интеллигентными чертами, аккуратная борода, глаза — тёмные и внимательные.
— Доброго дня, — произнёс незнакомец с лёгким акцентом северных городов. — Можно ли здесь привести себя в порядок после дороги?
— Конечно, друг мой, — Расул указал на свободное кресло. — Подождите немного, и я займусь вами.
Пока цирюльник заканчивал с прежним клиентом, незнакомец расположился в углу, наблюдая за происходящим. Он не вступал в разговор, но его присутствие ощущалось — что-то в нём притягивало взгляды.
— Вы издалека? — спросил наконец Фазиль, не выдержав любопытства.
— С севера, — незнакомец улыбнулся. — Из города, который решил свои проблемы с водой иначе, чем принято.
Эта фраза, сказанная вскользь, привлекла внимание присутствующих. Разговор на мгновение приостановился, а затем возобновился — но уже в новом направлении. Странно, но когда незнакомец говорил, лавка словно погружалась в особую тишину — его слова, произнесенные негромко, отчетливо долетали даже до самых дальних углов.
— Что значит иначе? — поинтересовался молодой писец, до этого молча сидевший в углу.
— В нашем городе тоже был кристалл, — незнакомец говорил негромко, но каждое слово звучало отчётливо. — И когда он начал угасать, долгое время мы полагались только на ритуалы и молитвы.
— Как и положено, — буркнул пожилой торговец.
— Возможно, — кивнул незнакомец без тени несогласия. — Но потом наши инженеры построили систему фильтров. Огромные конструкции, через которые пропускают самую грязную воду. И знаете… она становится чистой. Настолько чистой, что и храм признал это благословением.
Фазиль недоверчиво фыркнул: — Звучит как сказка для детей.
— Многие у нас тоже так говорили, — мягко ответил северянин. — Пока не увидели своими глазами.
За окном послышались детские крики и смех — стайка мальчишек пробежала мимо, гоняясь за самодельным мячом.
— А ваши жрецы не возражали? — осторожно спросил Расул, приглашая незнакомца в кресло.
— Поначалу, конечно, — тот опустился в кресло с грацией человека, привыкшего к комфорту. — Но потом самые мудрые из них поняли, что это не противоречит воле богов. Ведь что такое знание, если не дар свыше?
Расул начал подстригать его бороду, а разговор в лавке продолжился. Кто-то делился слухами о новых ограничениях на воду, кто-то обсуждал вчерашнюю проповедь Халида. Но Расул замечал, как люди, то и дело, бросали взгляды на незнакомца, ловили его слова.
К полудню, когда лавка опустела, а Расул закончил работу с северянином, тот оставил щедрую плату и вышел. Цирюльник проводил его взглядом через окно. Незнакомец не торопясь прошёл по рыночной площади, время от времени останавливаясь возле торговых рядов, обмениваясь репликами с продавцами и покупателями.
Вечером, направляясь к общественной бане, Расул услышал обрывок разговора между двумя женщинами:
— …говорят, в северных городах воды столько, что даже смывают нечистоты потоками, представляешь?
— Ерунда! Откуда столько воды?
— А я слышала, они строят огромные решета, и через них песок сам становится водой!
Расул улыбнулся, но что-то его насторожило. К ночи такие разговоры звучали уже по всему городу, обрастая фантастическими подробностями. В чайной на южной окраине Аль-Мадира он услышал молодых стражников, обсуждавших свой разговор с "путешественником с севера":
— Он сказал, что их городу не нужны жрецы, представляешь? — возбуждённо шептал один.
— Ерунда, — отмахнулся его товарищ. — Выдумки пьяного бродяги.
— Он не был пьян. И говорил, как образованный человек. Сказал, что скоро всё изменится и здесь.
Расул задержался, делая вид, что выбирает сладости. Почему-то ему казалось важным услышать весь разговор.
— А знаешь, что самое странное? — продолжил солдат. — Он сказал, что был в Кафр-Зуламе перед тем, как город пал. Говорит, там тоже сначала многие не верили…
Расул вздрогнул. Кафр-Зулам — город, о чьём падении ходили самые тревожные слухи. Одни говорили, что там случилась засуха страшнее, чем в Аль-Мадире, другие — что там произошло восстание против храма. Третьи утверждали, что город был проклят богами за грехи жителей.
Возвращаясь домой сумеречными улицами, Расул встретил трёх разных знакомых, и каждый упомянул "северного гостя" или "мудреца-путешественника". Один хвалил его учёность, другой — красноречие, третий говорил, что незнакомец якобы предложил ему присоединиться к "будущему собранию".
— К какому собранию? — насторожился Расул.
— Не знаю точно, — пожал плечами знакомый. — Он сказал, что скоро будет говорить перед всеми, кто хочет правды. Говорил так… проникновенно. Знаешь, как бывает, когда человек произносит именно то, что ты сам боишься сказать?
Расул кивнул, ощущая растущее беспокойство. Его цирюльня была центром городских слухов — он привык отличать обычные сплетни от тревожных признаков. А сейчас что-то ему подсказывало: происходит нечто большее, чем просто визит словоохотливого путника.
У ворот своего дома он заметил мелкую надпись на стене соседского здания, сделанную мелом:
«Вода — в ваших руках. Не в руках богов».
Расул посмотрел по сторонам. Улица была пуста. Он медленно провёл пальцем по надписи, и мел осыпался, оставив едва заметный след. Утром её, скорее всего, сотрут. Но он знал — она появится снова. В других местах. Другими руками.
Уже засыпая, он услышал через открытое окно детские голоса. Несмотря на поздний час, на маленькой площади неподалёку играли дети — явно без присмотра взрослых, что было необычно для Аль-Мадира.
