Кайл Соллей (СИ) - Тимофей Кулабухов
Итак, вы похитили еретика, знатока замков и крепостных стен. Он в доме. Вступили в сговор с вождями нордов, что собираются напасть и ограбить земли Бюжей. Или даже Бордо. Может, сговорились с маврами, от северян-язычников всего можно ожидать. Ни Бюжи, не герцог вас не пощадят. А тут ещё и святая инквизиция на горизонте. Видите, как вы крепко застряли в моих силках, юный Кайл? Не удивляйтесь, знаю ваше имя, всё-всё знаю. И про то, что сегодня вы пошли в море и привезли оттуда тяжелый сундук. С драккара. Надо думать, северяне отвалили за предательство деньжат.
И теперь у вас нет никакого выбора, да даже если достану свой стариковский хрен и оттрахаю, вы и не пикнете. Я заберу себе золото или серебро, или что там в сундуке. Обыщу дом, и всё что мне глянется, тоже заберу. И еретика, конечно. Получу за него большой выкуп. А вы подожмете хвост и, не прощаясь, убежите в свой родовой замок к мамочке под юбку. Вот так мы с вами поступим. Такая будет наука.
— Раз сегодня учёная лекция, то будет один вопрос, — я приблизился близко-близко, так что чувствовал вонь от Тауруса. Тот встал, оказался высок, но всё равно ниже меня, уверенно смотрел мутными белесыми глазами прямо в глаза, не моргая и не отворачиваясь.
— Какой? — с ухмылочкой прохрипел вор, обдав меня порцией зловоний от гнилых зубов.
— Куда девать одиннадцать трупов? — левой рукой я легонько взял его за ремень и притянул ближе, как будто собирался поцеловать.
Мой нож с легким отвратительным треском вошел старику в бок, почти под мышкой, нашел путь между ребер и прорезал сердце насквозь. Выворачивая кисть, провернул клинок, из раны толчком вышла струя крови, вор слегка дернулся, прижался ко мне.
— Ну, ну. Всё уже кончилось. Всё, всё. Больше не будет больно, — в короткий момент мне было до слез жаль убиваемого мной человека, я искренне прижимал его к себе. Вселенная умерла. Целая вселенная. Плавным жестом раскинул руки, одна в крови и с ножом, другая выпустила бездыханное тело.
Кто-то с присвистом выдохнул. Четыре тетивы разом щелкнули, пуская короткие шальные стрелы. И все мимо, всё поздно. Прыгнул, нечеловеческим скачком оказался возле ближайшего громилы, вкладывая силу в удар, рассек ему шею наклонной чертой. До самой хребтины. В отличие от беззвучной смерти старика, здоровяк шумно захрипел, заклокотал, замахал руками. Тьма мешала врагам понять и увидеть. Следом за тем здоровяком, подскочил ещё к двоим лучникам, одинаковыми ударами в район горла отправил их следом за вожаком. Метался, наматывая круги, как хищная птица стал носиться. Скорость — моё преимущество, выбивающее каждым заходом по одной рыбине из косяка. К счастью, норды выскочили бородатой кричащей толпой слишком поздно, и не путались под ногами. Весь сад был залит кровью и завален телами. Два — прямо на каменном заборчике.
Пока мои друзья пучили глаза в темноте, я остановился и отдышался.
Вдалеке тихонько шорхнула трава. Замер и понял, что совершил ошибку. Грубую, почти непростительную. Противников было не одиннадцать, а двенадцать. Последний, притаился и смотрел по сторонам. Ну конечно, это же не солдаты, а воры, они поставили человека «на стрёме», тот всё увидел и теперь улепётывает.
Проблемы уже разрастались как пожар, грозя разжечь ярким пламенем всю мою жизнь. Покойничек был прав, местная знать разозлится за похищение архитектора, им ни к чему ищейки инквизиции и мятежные разговоры среди простолюдинов. Самонадеянность родит мне целую армию неприятностей.
Тем временем погнался за двенадцатым. Он нырнул в соседнее домовладение, в сад, мимо лающей собаки, почти сразу выскочил и оказался на открытом пространстве, с приличным отрывом. То есть — у него не было шансов. На ровной плоскости, делая гигантские скачки и радуясь, что ночь безлунная, уж больно нечеловечески бежал, догнал и зло пнул чужака в район поясницы.
Он издал короткий кашляющий звук, упал ничком, тут же вскочил, когда я схватил его за загривок и от души пропечатал в землю. Не сильно, но эмоционально. Враг задергался, тогда я ещё трижды утыкал его в сырую землю, забиваю глаза, ноздри и рот песчаным грунтом. Потом рывком поднял и повернул к себе.
— Не убивай, — тихонечко просипел вор.
— Не стану ломать тебе ноги, если пойдешь сам. И молча.
Он испуганно кивнул. Возвращался без всякой спешки. Во дворе дома с ёлкой притушен факел, но царило оживление. У внешней стены силой усадил пленника, повернул к себе лицом. Он застыл в беззвучном крике, наверняка завопил бы в голос, заорал на весь Ла-Тесте, но я слегка сжал его горло, приблизил глаза к глазам и устроил допрос.
Это моё личное колдовство, про которое когда-то говорил отцу. Оперативное насильственное извлечение знаний из пленника. Невербальное, не используя слова. И уж, конечно, без обмана. Слияние сознаний на условиях моей безраздельной власти. Я врываюсь в его мозг, как толпа разбойников-нордов в чужую деревню. Грубо и жестоко вытаскиваю всё, что может пригодиться. Целыми образами, воспоминаниями, надписями, лицами, яркими, сочными, брал всё, что вздумается, пока его собственное сознание трепыхалось, как прижатая сапогом к полу мышь. Теперь он не хозяин своего разума, и этот допрос оставит в его психике шрамы, если, конечно, он вообще доживет до утра.
Лодка, узкая, крепкая, пришвартована на крайнем пирсе под стеной склада. Лицо женщины, закрытое волосами, черными, Хильда — королева воров, как она сама себя называла. Тайные символы послания. Так. Ворон, рыба, костер, корона, цветок, маска, рука. Дебильная система шифровки. Зато вычислил, кто и что знает. И прямо сразу понял, что теперь делать.
Вынырнул. Объективно — всё заняло пару мгновений.
Грязное лицо молодого щуплого вора, а звали его Лоренс Зяблик, сделалось бледным, на грани потери сознания. Рывком поднял и погнал во двор.
— Нет, обыскивайте, сколько хотите.
Горел всего один факел и тот опущен до земли. Аббат спокойно и с достоинством стоял перед размахивающим от возбуждения топором Магнусом. Михаэль уже успел прикатить тележку, нанятую вечером для перевозки меди, теперь разгружал её и требовал от нордов сложить трупы. Ого, вот это организованность. Снорре и Тур таскали покойников и укладывали в ровный лежачий строй, немолодой Йон методично обшаривал карманы, безжалостно вытаскивая все,
