Кайл Соллей (СИ) - Тимофей Кулабухов
Прижимаясь к находке всем телом, вытащил и уронил на палубу. В трюм все же заглянул, тем более что огромный квадратный люк отсутствовал. Там меня встретили мелкие рыбки, пара крабов и какие-то истлевшие мешки, их содержимое сгнило до неузнаваемости. Небольшие конструкции — вроде мебели, тоже пришли в негодность. У днища что-то тяжелое, продолговатое. Неопределенного серого или зеленого цвета, так что точно не золотые слитки. Чистое золото даже после длительного лежания в воде или земле оптимистично блестело. Словом — благородный металл. А это — вроде стройматериала или камня. Схватил одну штуку на пробу, потом с огромным трудом прижал к себе вместе с ящиком.
Трижды возникало желание бросить проклятые железки и спокойно всплыть, потом найти конец подлиннее, снова нырнуть, завязать. Но не-е-е-е-е-т. Непонятное, иррациональное упрямство человека, уже держащего свою удачу за хвост. Будь я простым человеком — утоп бы. Подъемная сила воды, то, что в воде предметы легче, тоже помогало. В итоге выплыл на раздутом самомнении.
Продолговатый предмет, похожий на маленький кованый гроб, втаскивали всей толпой. Приняли и кусок неизвестного груза. Пока карабкался на борт, раздумывал, что сундук-тайник придется везти домой, там придумывать, как вскрыть, либо же применить силу и попытаться сломать, только куда к нему её приложить?
К моменту, когда Снорре подал мне очередную порцию вина, а он отчего-то был свято уверен, что после «купания» надо выпить и поесть, тайник-ящик неизвестно как взломали ушлые норды.
Это было золото. То есть, конечно, полно зеленых кружочков окислившихся медных монет, истлевшие тряпки важных документов и записей. И уйма золота.
Кайл Соллей достал со дна морского — клад.
* * *
Весь запас воды выпили. И вина. Компания давно хотела домой, только моё упрямство удерживало на месте. Я нырял уже в шестой раз.
То золото было единственным. Поискал для порядка, даже нашел две монеты. Но — всё. Зато, когда Снорре разрубил ту болванку, оказалось, что в трюме лежит медь. Она далеко не такая ценная как золото. Большие болванки были слишком крупными, чтобы успеть полностью окислиться. Поднимал их снова и снова, при помощи большой веревки и сетчатого мешка для сбора рыбы.
Золото между моих заплывов посчитали, по самым скромным подсчетам там была одна тысяча триста золотых византийских солидов, что приблизительно соответствовало такому же количеству ливров. Что делать с медью никто, даже я, не знал. Её было много, целая гора. Если бы не наступление темноты, я продолжил бы нырять.
Измученные, лежащие вповалку, уже после заката, мы возвращались в залив Бюжей. Марко получил солидное вознаграждение не столько за поездку, сколько за молчание.
Свою порцию монет за участие в походе унесли домой и Валентины. Надо думать, что Соллей стали их самыми выгодными клиентами. Могут теперь купить соседний дом, как мечтали. Для перевозки меди в порту пришлось арендовать здоровенную высокобортную телегу, оставить за неё залог, решительно отказываясь от возницы, потому что желания показывать свой груз — не было.
Я надеялся сохранить всё в тайне. Не хотелось рассказывать о золоте даже Бюжам, с кем-то делиться. Если на то пошло — чувствовал жадность. Придя домой, норды, несмотря на усталость, не легли спать, нацепили доспехи, достали и наточили топоры, заперли ставни, усадили Йона на пороге, чтобы стеречь богатство. Утром они соберут вещи, купят в дорогу воды и еды на рынке и вместе с аббатом Михаэлем уйдут на север. Надо только письмо в замок написать.
Долгие сутки, побег, ныряние и отсутствие сна утомили. Провалился в сон, надеясь, что завтра будет хороший и легкий день.
* * *
Я ошибался. Проснулся, за окном ночь. Всё ещё ночь. Голова как окаменевший пень. Магнус нависал надо мной, беззвучно тормошил и совал в руки топор.
На улице смутные голоса, тени людей, окруживших дом. Несколько факелов. Обеспокоенный северянин в пару фраз рассказал, что чужаки появились бесшумно и сразу. Окружили. Стрелой ранили Йона, но не ожидали что он в доспехе.
— Пусть барон выходит, мы потолкуем! — донесся снаружи глухой голос.
— Бля спать не дали, уроды, — оставил топор протестующим нордам и вышел. Один, без прикрытия. Северяне не верили в дипломатию. Верили только в силу оружия и что пришедшие — враг, которого надо убить, как только получится.
Голова трещала как с перепоя, но на открытом воздухе мысли сделались быстрыми и чёткими. Дом окружен со всех сторон, по меньшей мере, одиннадцатью людьми. Считать врагов вообще основа основ, можно не уметь говорить и забыть цвет собственных глаз, но посчитать и примерно запомнить, кто где, должно быть в крови. Прячутся в тени. Луны нет, ночь очень и очень темная. Пару дней назад это было плюсом для организации побега Михаэля. Сейчас — одни слабые силуэты. Четверо нацеливали на меня луки. Один, седой и старый — сидел, как ни в чем не бывало на деревянном стульчике (откуда только взял?) напротив входа в дом. Главный. Задрав и чуть наклоняя вбок голову, не встал при моем приближении, дождался, чтобы я подошел и только тогда степенно представился:
— Меня зовут Таурус Призрак и я здесь хозяин.
— А мне говорили, что заправляют Бюжи, — возразил, насколько это получалось пренебрежительно и насмешливо.
Сидевший крутил в руках маленький кривой ножичек, иногда он отвратительно позвякивал о его окаменевшие ногти. Мой тесак, широкий, мощный, сегодня поработал на глубине, затупился, но всё так же покоился на ремне, я даже спал с ним. Мысль о наличии ножа на поясе вызвала зверскую ухмылку. Впрочем, мой собеседник не увидел её в темноте.
— Вы здесь чужак, молодой человек, и не знаете порядков. Юность, неопытность. За небольшую плату я научу и расскажу.
— Любопытно. Начните с того, какого хера вы припёрлись на мою землю?
Он пропустил вопрос мимо ушей.
— Мы всё про вас знаем. Мы тайная и мощная организация. Гильдия воров. Слыхали, какой нас девиз? Своего не упустим! Знаем и про нордов, что ищут новый дом или говорят, что ищут. Они подговорили вас похитить того еретика. А ещё я знаю, что прячут свой северянский корабль в скалах южнее залива. Вчера ночью вы выкрали преступника из башни Карла, пленника святой инквизиции и самого герцога.
