Афганский рубеж 3 - Михаил Дорин
— Не лучше. Но мне непонятно, почему так спешить?
Евич покачал головой и достал сигареты.
— Мы с американцами вступаем ещё в большую конфронтацию. Семимильными шагами развивают палубную авиацию. Самолётостроение тоже идёт вперёд. Вертолёты отставать не должны. Иначе, зная руководителей пар… на самом верху, могут махнуть шашкой, и всё! Мол, нам вертолётов достаточно.
Есть что-то правильное в его словах. Но в данном случае ситуация некритичная.
— Дождитесь, что скажет Медведев. Наверное, ваши коллеги его уже «обработали», — ответил я.
К остановке рядом с частью подъехал городской автобус ЛиАЗ.
— Это мой автобус. Ещё раз спасибо за помощь, — пожал я руку Евичу и пошёл к открытым дверям «лунохода», как в народе называли этот городской транспорт.
Только я поставил ногу на нижнюю ступень, как меня окликнули. Это был солдат с наряда по КПП. Он стоял за моей спиной и пытался отдышаться.
— Что случилось? — спросил я.
— Командир… там… вас… ждёт.
Глава 26
Чуть-чуть мне не хватило времени уехать домой.
— Меня послали за вами.
— Прекрасно. Ты за сколько стометровку бегаешь? — спросил я.
— Ну, за 13 с чем-то.
— Вот и славно. Я за 12 секунд, так что ты меня не догнал.
На этих словах надо бы и закончить. Сесть в «Луноход» и рвануть домой.
— Едете, товарищ капитан? — спросила у меня женщина-кондуктор.
— Нет. Прошу прощения за задержку, — ответил я и спустился вниз.
Со слов рядового, меня к себе вызвал не командир полка, а сам Медведев — начальник Центра Армейской авиации. Сомневаюсь, что Геннадий Павлович делился причиной вызова с солдатом.
Евич куда-то быстро исчез. Будто и не стоял со мной на выходе из части.
— А где человек, который тут курил? — спросил я у дежурного по КПП.
— На такси уехал.
Когда только Евич успел его вызвать.
Войдя в штаб, я услышал, как по центральной лестнице спускаются двое мужчин.
— И зачем это? Ну, разобрались бы и полетели. Теперь с Медведевым будем на ножах.
— Ты Евича слышал? Он такую бучу поднял одним звонком в Москву. Кому он позвонил?
— Тому, кто очень быстро всё решил… ну надо же! — воскликнул один из мужчин, увидев меня на лестнице.
Это был представитель конструкторского бюро Миля. В Афганистане мне приходилось с ним видеться. Фамилия у него Павлов.
— Сан Саныч, снова рад вам. Не успели вас как следует поблагодарить за Ми-24. Ну и за весь комплекс наших испытаний. Вы были…
— Спасибо большое, — остановил я хвалебные оды в свой адрес и пожал протянутые мне руки Павлова и его коллеги.
Слишком уж любезные со мной представители КБ. Тут только два варианта. Либо им нужно, чтобы я не писал рапорт, как это просил Евич. Либо они уже всё решили с Медведевым.
Судя по их разговору, ближе всего второй вариант.
— Вы к начальнику Центра? Он вас очень ждёт, — сказал мне Павлов.
— А вас он уже отпустил, верно? — с подколом спросил я.
Мужчины посмеялись. Павлов похлопал по портфелю. Похоже, подписи Медведева эти двое добились.
Я пропустил представителей конструкторского бюро к выходу, а сам пошёл дальше. В штабе никого уже не было. В коридорах эхом отдавался каждый мой шаг. Полы то скрипели, то издавали глухой звук от соприкосновения с подошвой.
Постучавшись в дверь кабинета Медведева, услышал, как он крикнул заходить. Войдя внутрь, я увидел, как полковник стоит рядом с окном и медленно дымит сигаретой.
За столом для совещаний сидел начальник политотдела Центра и командир моего полка. Оба мне улыбнулись.
Сам же Геннадий Павлович посмотрел на меня и стал тушить в пепельнице сигарету. Полковник прогнулся в спине и размял плечи.
— Проходи, Сан Саныч. Пришлось тебя немного задержать. Но повод хороший, — сказал полковник Медведев и пошёл к своему столу.
В руки он взял небольшую коробочку и удостоверение. Очень похоже, что меня снова хотят наградить.
— Зачитываем приказ, — громко объявил Медведев.
Замполит и мой командир полка встали. Начальник политотдела достал очки и раскрыл красную папку для докладов.
Геннадий Павлович открыл коробку и гордо посмотрел на меня.
— Указом Президиума Верховного Совета СССР, за отличные успехи в освоении новой боевой техники и поддержании высокой боевой готовности воинской части, наградить капитана Клюковкина медалью «За боевые заслуги»! — зачитал он указ и тут же начал аплодировать.
Вот уж неожиданно, так «неожиданно». Настолько, что я знал о медали ещё неделю назад. В моём звене наградили всех, а моя награда шла несколько дольше.
— Товарищ капитан, поздравляю!
— Служу Советскому Союзу!
— Горд, что не ошибся в тебе, Саня. А ведь помню как ты ко мне в 1978 году в Соколовке пришёл представляться по гражданке в кабинет.
Вот такой был у меня реципиент! За эти годы мне удалось изменить отношение к себе. Но командир полка и замполит еле сдержались, чтобы не рассмеяться.
— Ну тогда у меня был в голове сильный сквозняк.
— Возможно. А теперь я с гордостью вручаю тебе очередную и заслуженную награду.
Геннадий Павлович крепко пожал мне руку и вручил коробку с медалью. Награда, конечно, серьёзная. Пускай в моём послужном списке есть и более статусные, но и медаль «За боевые заслуги» просто так не дают.
По крайней мере, в нашем Центре.
— Поздравляю! Скорость-то какая! Сегодня подвиг совершил и сразу медаль получил. Шучу, конечно. Это за прошлые заслуги, — поздравил меня замполит.
— За три года ты наработал и на большее, — сказал командир полка.
— Это статусная награда. Я благодарен за такую высокую оценку труда техников, инженеров и всех служб обеспечения. Жаль ордена и медали на всех разделить невозможно.
Медведев похлопал меня по плечу и вернулся на место.
— Наградим всех. Никого не забуду. За три года мы довели Ми-24 почти до совершенства. Ми-8 с новыми двигателями и оборудованием уже себя отлично зарекомендовал. Должны прислать нам и новую модификацию «пчёлки». Что думаешь, Клюковкин?
— Будем работать, — ответил я.
— Кратко и по существу, — заметил Медведев.
В этот момент мне кое-что пришло в голову. Геннадий Павлович хотел вручить медаль лично и на построении всего Центра в понедельник. Тогда зачем уже вечером награждать с зачитыванием приказа в присутствии
