Разыскивается живым или мертвым. Том 2 - Геннадий Борчанинов

Всё было готово к отправлению. Вот только я тянул до последнего, медлил, не желая делать выбор. Как это часто бывает, когда оба варианта одинаково сомнительны. Лишь когда время уже подбиралось к девяти, я вывел своих лошадей из конюшни и взобрался в седло, шагом отправляя жеребца по мостовой.

Ехал, как на казнь, не переставая прокручивать в голове все варианты событий, в основном, крайне мрачные. В конце концов, мне это попросту надоело, и я хлестнул коня, заставляя его перейти на рысь, а затем повернул к горному департаменту.

В конце концов, продать землю я могу в любой момент, а вот найти своего врага — далеко не факт. И пусть дожди и ручей рано или поздно смоют всё золото ниже по течению, плевать. Уильямсон, конечно, не оценит мой поступок, его драгоценное время будет потрачено впустую, но ему стоило бы помнить, что если бы не я, у него бы вовсе не было этого времени.

Я пустил Ниггера бежать по улицам Колорадо-Спрингс, уворачиваясь от других всадников и многочисленных повозок, будто боялся, что если буду медлить, то передумаю в самый последний момент.

Без пяти девять я был у департамента. Само собой, двери оказались заперты, и я нервно курил, прохаживаясь у крыльца взад и вперёд. На мгновение меня даже посетила мысль, что Гастингс решил меня кинуть или банально про меня забыл, и я из-за этого потерял обе возможности разом, но в три минуты десятого я увидел фигуру Тревора Гастингса в котелке и лёгком пальто. Чиновник быстрым шагом шёл по тротуару прямо ко мне. Я с облегчением вздохнул и щелчком отправил окурок в ближайшую урну.

— О, вы уже тут! — воскликнул он, и мы пожали друг другу руки.

Мистер Гастингс достал связку ключей и открыл замок на двери.

— Я думал, тут будет хоть кто-нибудь ещё, — сказал я.

— Вы что? Воскресенье, все идут в церковь, а не на работу, — сказал он. — Это мне… Так сказать, повезло.

Так вот отчего на улицах столько прохожих, целые семьи в полном составе.

— Я немного потерял счёт времени, — признался я.

Мы прошли в пустые коридоры департамента, отчего то напомнившие мне не то коридоры советских НИИ, не то администрацию старого завода. Не хватало только пальмы в кадке и фотографий лучших работников где-нибудь у выхода.

Я следовал за Гастингсом, который нигде не задерживался, а стремительно шагал прямо к нужному кабинету, я помнил, что время у него тоже ограничено.

— Шахты-шахты-шахты… — пробормотал он, отпирая ещё одну дверь.

— Интересуют только угольные, — сказал я. — И заброшенные.

— Ага… — протянул он в ответ.

Макулатуры здесь, несмотря на то, что на дворе был девятнадцатый век, а не двадцатый, хватало с лихвой, настоящее царство бюрократии. Гастингс принялся рыться в бумагах и папках, я же прислонился к дверному косяку, постаравшись напустить на себя равнодушный вид, хотя внутри всё дрожало от нетерпения.

— Если найдётся карта, будет просто замечательно, — добавил я.

— Нет, карта вряд ли найдётся, только если старая… — пробормотал Гастингс. — Ага… Так… Нет, это сводки по золоту…

Он явно торопился, быстро пролистывая одну папку за другой.

— А до следующей пятницы не терпит? — вдруг спросил он. — Я вернусь из командировки и спокойно найду всё необходимое.

— Нет, — покачал я головой.

Раз уж мне пришлось пожертвовать одним вариантом, не хочу, чтобы вышло так, что я пожертвовал им совершенно зря. Да и отыскать Мартинеса надо как можно скорее, за то время, пока я тут нарезаю круги по горам, можно уйти на лыжах до канадской границы и вернуться обратно.

— Вот оно! — воскликнул вдруг Гастингс.

Я оживился, встрепенулся, отлип от дверного косяка, словно гончая, сделавшая стойку.

— Записывайте, — приказал он.

Внезапно. Я начал хлопать себя по карманам, рыться в сумке в поисках хотя бы клочка бумаги. Гастингс, видя мои страдания, снабдил меня каким-то старым исчёрканным бланком, на задней стороне которого оставалось пустое место. Я вооружился карандашом, опять же, из местной канцелярии, и приготовился писать.

— Округ Дуглас… Округ Эль-Пасо… Луисвилль… Ладлоу… Заброшена в 1873… Выработана на 88 процентов… — диктовал он быстро, даже чересчур, я кое-как успевал записывать.

Пришлось даже сокращать и писать по-русски. Так выходило чуть быстрее. Список шахт вышел не слишком длинным, зато координаты каждой он выдал очень подробно, гораздо подробнее, чем я рассчитывал. Одного бланка даже не хватило.

Я быстро перечитал получившийся список, сразу пытаясь заучить его наизусть. От руки я не писал уже очень давно, и корявый почерк, может, даже не смогу разобрать через какое-то время, а так он врежется в память, как на каменные скрижали.

— Кажется, всё, — сказал Гастингс, закрывая папку и убирая бумаги на место.

— По гроб жизни вам обязан, — сказал я, отсчитывая сотню долларов и убирая драгоценный список в бумажник.

— Самая лёгкая сотня баксов в моей жизни, — посмеялся Гастингс.

Мы вышли из кабинета и он запер его на ключ.

— Мне пора бежать на мой дилижанс, — сказал он, когда мы вышли на крыльцо, быстрым шагом пролетев через все коридоры. — Приятно было познакомиться.

— Приятно иметь с вами дело, мистер Гастингс, — сказал я, и это было чистейшей правдой.

Можно было бы его подбросить до станции, но я не стал навязываться со своей помощью. На Паприке не было седла, а он явно не из тех людей, кто стал бы пачкать костюм рыжим конским волосом ради нескольких минут форы. Скорее всего, время у него было чётко высчитано.

Мы распрощались, и я тоже глянул на часы. Стрелки подбирались к десяти. К Уильямсону я безбожно опоздал, чего и следовало ожидать. Не стоило даже пытаться ехать к нему теперь на Юма-стрит, сделки всё равно не получится.

Я сидел в седле посреди улицы и перечитывал свои записи. Всего этих шахт было семь, все они находились в разных округах. Четыре по ту сторону гор, и ещё три — по эту. Хорошо бы найти подробную карту Территории Колорадо и посмотреть, что где находится, но я как-то даже и не знал, где можно настолько подробную карту найти. Вряд ли они есть в открытом доступе.

Мне в голову