Ребекка Донован - Что, если?..

– Где Уолдо? – дурашливо вопит Нейл.

Я стискиваю зубы. Он идет к дорожке и врезается в Кэла, сбив того с ног.

– Ой, извини, приятель. Я тебя не заметил.

Парни вокруг отвратительно ржут.

– А ты бы голову из задницы вытащил! – рявкает Рей и замахивается, чтобы дать ему по физиономии, но достает обидчику только до груди.

Я сжимаю губы, чтобы не рассмеяться.

Крейг помогает Кэлу подняться. Я вижу, как он отряхивается и поправляет очки. А он подрос. Правда, все такой же худой, и мускулов маловато, ну и пусть. Парни вокруг меня – сплошь качки с умопомрачительными фигурами, однако все они полные придурки.

Кэл смотрит на меня, и я не сразу заставляю себя отвести взгляд. За эти несколько секунд я неслышным криком прошу прощения за то, что Нейл такой ублюдок. За то, что не прихожу с ним к Рей в гараж слушать музыку и пить кока-колу на этом уродском диване, который она перетащила туда из подвала. За то, что недостаточно громко кричу на баскетбольных матчах, когда Кэла минут на пять выпускают на поле. Просто прошу прощения.

Я отвожу глаза и сажусь на одеяло.

– Правда же, Николь? – спрашивает Хизер.

– Что? А, ну да, конечно, – отвечаю я.

Я уже знаю: только так и нужно отвечать. Соглашайся, и все.

Я еду домой, усталая, одеревеневшая, и мне хочется заорать во всю силу легких. Но, к несчастью, Кайл уговорил его подвезти, и мне вновь приходится изображать эту неуместную улыбку.

– Так я заеду за тобой потом, перед вечеринкой? – уточняет он, когда я останавливаюсь перед его домом. – В восемь?

– Отлично, – отвечаю я с притворным оживлением.

Он наклоняется ко мне, лапает, жадно целует. Я не противлюсь, напоминаю себе: просто закрой глаза и жди, когда все закончится.

– Детка, это же твой последний школьный год, – заявляет он, когда наконец, задыхаясь, отстраняется от меня. – Тебе не кажется, что нам пора уже заняться сексом?

– Может быть, – говорю я, мило улыбаясь. – Мне просто хочется, чтобы все произошло естественно, понимаешь? Когда наступит нужный момент. Ни к чему торопить события.

«Да вали ты уже наконец в задницу из моей машины!»

– Конечно, – соглашается Кайл. – Пока.

Я иду к дому, и у меня уже совсем нет сил сдерживаться.

– Почему я не могу поехать на выходные в Сан-Франциско? – резко спрашиваю я маму – она складывает выстиранное белье.

Мама выпрямляется, удивленная моим напористым тоном. Так я с ней никогда не разговаривала.

– Что, извини?

– Я хотела поехать к Райчел на выходные, – объясняю я, стараясь держать себя в руках. – А ты позвонила ее маме и сказала, что я должна остаться дома. Почему?

– Мы завтра идем на ужин с сослуживцами твоего отца. Ему нужна наша поддержка, – объясняет она.

Я закрываю глаза и стараюсь не порвать стенки своей красивой подарочной коробки.

– Мама, ты же прекрасно знаешь, почему мне так важно увидеть Райчел, – медленно говорю я. – Мы же договорились на эти выходные. Я не могу пропустить встречу.

– Да, но твой отец важнее.

Я взрываюсь:

– Тоже мне, нашла важное дело: сидеть рядом с папочкой и улыбаться, как дешевая пластиковая кукла, пока он три часа лижет задницы всем подряд. Не надейся, его все равно не повысят. И жалованье ему тоже не поднимут. Он останется в той же должности менеджера среднего звена, на которой застрял еще четыре года назад, хотя каждый раз, как отец возвращается домой, мы вынуждены делать вид, что пришел властелин мира. Он – никто! Не понимаю, почему ты позволяешь ему обращаться с собой, как с рабыней, – тщательно наряжаешься, убираешь, готовишь для него. Стремишься во всем достичь идеала. Чтобы, не дай бог, не разочаровать супруга. Но это твой выбор. А лично мне теперь наплевать на все!

Меня трясет от ярости. А мама моргает, глядя на меня с таким видом, будто я какой-нибудь хорошенький, но безмозглый котенок. Мне хочется ее встряхнуть. Отключить эту программу, которая мешает ей быть живым человеком.

– Ты закончила, Николь? – (Я вздрагиваю. Эти бесстрастные слова – как пощечина.) – Мы с твоим отцом – партнеры в браке. Я поддерживаю супруга, слежу за чистотой в жилище, готовлю ему каждый вечер ужин, создаю спокойную и уважительную атмосферу в доме, чтобы он чувствовал, что его любят и ценят. А он мирится с несправедливостью, с тем, что его год за годом обходят повышением по службе, хотя он отдает компании все свои силы. Между прочим, отцу пришлось переехать сюда и занять должность, не соответствующую его квалификации, чтобы мы могли вести безбедную жизнь. Он откладывает деньги на колледж, в который сам был лишен возможности поступить, чтобы ты могла воспользоваться всеми преимуществами, каких у него самого в детстве и юности не было. Поэтому, Николь, ты придешь на ужин. Будешь вести себя почтительно. И не разочаруешь отца. Ты меня поняла?

Сломленная, я снова надеваю маску примерной дочери и киваю, словно деревянная кукла:

– Да, поняла.

Глава 20

Утром меня будит бьющее в окно солнце. Я протираю глаза, потягиваюсь и думаю: может, натянуть одеяло на голову и поспать еще?

Поворачиваюсь на другой бок. Ниель уже проснулась, смотрит на меня.

– Доброе утро, – тихо говорит она и едва заметно улыбается.

Я со стоном обхватываю ее рукой за талию, переворачиваю на бок и прижимаю к себе:

– Не спим, да?

– Не-а, – говорит она. – Я уже даже в душ успела сходить и зубы почистить.

– Тогда и мне надо. – Я зеваю в подушку.

– Вот что, Кэл, пока ты еще ничего не сказал, хотя я знаю, что ты и так ничего не скажешь… – начинает она, перевернувшись на спину. Легонько проводит пальцами по моей руке, лежащей у нее на животе. – Пожалуйста, извини меня за вчерашнюю ночь. Я немного психанула. Спасибо, что был таким терпеливым со мной. Это наверняка нелегко.

Я приподнимаю голову и внимательно смотрю на нее, стараясь догадаться, о чем идет речь. О том, что она все еще прячется за личиной Ниель, или о том, что быть Ниель иногда становится… невыносимо? Ну вот, теперь я сам себя запутал.

– Прости, что я не такая, как ты ожидал, – говорит она, и губы у нее сжимаются в извиняющейся улыбке.

– Ниель, да такой, как ты, я даже и ожидать не мог! – Я стараюсь произнести это как можно более убедительно. Не могу видеть это чувство незащищенности в ее глазах. Словно бы передо мной какая-то другая девушка. Нужно срочно принимать меры. – И плевать, что я еще зубы не почистил, но я тебя сейчас поцелую.

– А может, не надо, – умоляющим голосом говорит она и хихикает.

Я наваливаюсь на нее и сжимаю ее руки над головой. Ниель ерзает, пытаясь освободиться, и смеется тем самым, особенным, своим фирменным смехом. Кто бы только знал, как мне нужно было его услышать. Я утыкаюсь носом в шею Ниель и покрываю ее легкими поцелуями. Ее тело подо мной расслабляется, руки скользят по моей спине.

Я провожу губами по ее ключице, и у нее вырывается быстрый вздох.

– Погоди, – вдруг говорит Ниель. Я не двигаюсь. – Э-э-э… Я, вообще-то, хотела тебе завтрак приготовить.

– Завтрак? Но я же еще…

– Вот именно! – выпаливает она и сбрасывает меня с себя.

Я со стоном падаю навзничь. Очень обидно, когда тебя прямо с утра отвергают. Впрочем, как и в любое другое время суток.

– Ну… ты можешь даже с постели не вставать. Я все сама принесу. – Голос у нее странный.

– Что это ты задумала? – спрашиваю я и приподнимаю голову.

Ниель идет к двери. Улыбается мне коварной улыбкой:

– Я сейчас вернусь. Только, пожалуйста, никуда не уходи.

– Мы же в лесу! – кричу я ей вслед и слышу, как ее шаги затихают в коридоре. – Куда я денусь?

В ожидании завтрака я решаю по-быстрому принять душ, смыть с себя проведенный в дороге вчерашний день, а то до сих пор такое чувство, будто он въелся в кожу.

Стоя под струями воды, я от души надеюсь, что сегодня будет лучше, чем вчера. Лишь бы только не хуже, черт возьми!

Не подумайте, что я забыл о том, что случилось накануне, просто не хочу в такую рань сразу нырять в этот водоворот эмоций, на самую глубину. Хватит с меня одних ее извинений.

У нас впереди еще целая неделя. Я почти уверен, что до конца этой недели правда выйдет наружу. И это будет не самый лучший день в моей жизни. Так что пока я просто хочу еще хоть немножко пожить в блаженном неведении, если получится.

Когда я вхожу в спальню, Ниель уже сидит на кровати во фланелевой рубашке, прикрыв ноги простыней. Улыбается какой-то чуднóй улыбкой, при виде которой меня разбирает смех. Оглядываюсь, ожидая увидеть чашку с хлопьями или еще что-нибудь в этом роде.

– Э-э-э… А что на завтрак? – спрашиваю я и выдвигаю ящик комода в поисках рубашки.

– Я, – отвечает она и разворачивает меня лицом к себе.

Я и пикнуть не успеваю, как она сбрасывает простыню. Все ноги у нее разрисованы розовыми сердечками. Приглядевшись, замечаю сердечки на шее и в распахнутом вороте рубашки.

Я усмехаюсь. Слава богу, Ниель тоже хочет еще какое-то время побыть со мной в этом защитном коконе намеренной слепоты! То неминуемое, что должно изменить все – что бы это ни было, – подождет.