Станислав Сергеев - Пепел войны
— Будем как обычно ночью развлекаться?
— А что остается. Если у них там два полка, то это штук двадцать противотанковых пушек, не меньше. Нашим танкам они не страшны, но вот гусеницу повредить смогут, а там попробуй такую дурру эвакуировать с поля боя, да еще в тылу противника…
Санька кивнул головой и сразу убежал готовиться к рейду.
Мы сидели еще минут десять обсуждали нюансы, после чего подполковник оставил нас, убежал давать указания своим бойцам.
Олег чуть иронично посмотрел на Теселкина.
— Бегущий полковник…
— Ага. Олег, потому будет шутки шутить. Значит так. Два расчета ПЗРК, один СПГ-9 и один АГС оставляем на аэродроме для охраны. К ним в придачу БТР, в котором груз на отправку. Командовать остается майор Дегтярев.
Тот аж побелел от возмущения.
— Серега, ты чего? Я что по твоему тут буду в тенечке загорать, когда вы там немцев «шестьдесятчетверками» раскатывать будете?
— Майор Дегтярев. Приказ не обсуждается.
Олег был воякой от мозга до самых носков стоптанных «берц», поэтому пререкаться не стал, только насупился и засопел от обиды.
— Олег, не обижайся. Мне нужен крепкий тыл и не хочется волноваться за наш груз. Сам знаешь, что там натыкано и собрано, да и одним местом чувствую, что тут, на аэродроме должен быть кто-то из спецов типа тебя. Не спокойно что-то..
Ему мое объяснение не понравилось, но спорить не стал. Я продолжил.
— Дальше формируем две маневренные группы: одна состоит из двух бронетранспортеров и БМП-1, вторая чисто таковая. Я командую БТРами, Васильев, на тебе танки. Идем на северо-запад вот по этой дороге. Вот здесь находится линия обороны, там открытое поле, но по низине можно пройти техникой. Немцы там минировать не стали, оставили проход для своих танков, а у наших просто нет мин, чтоб перекрывать танкоопасные направления. Даже если все танки противника выползут на поле, то для нас просто идеальные условия, неплохое место для рывка и контратаки. Расстреливаем железо, давим все что можно. В затяжной бой не ввязываться, ударил, отступил. В первую очередь выбивать технику и артиллерию. Для усиления нам выделяют две стрелковые роты. Собирали на всех участках.
После постановки боевой задачи, командиры разошлись по подразделениям, и место стоянки мобильной группы превратилось в муравейник. Бойцы экипировались для боя, надевали бронежилеты, каски, проверяли оружие и боеприпасы. Через десять минут три танка и два бронетранспортера и боевая машина пехоты, двинулись в сторону немецких позиций. По дороге приостановились, приняв на броню и в десантные отсеки бойцов сводных стрелковых рот, но все не поместились, поэтому часть бойцов сразу отстала. Все равно время до начала наступления еще было, поэтому никто сильно не расстраивался.
Конечно, в большей степени это было авантюрой, но именно осторожные авантюристы, не полагающиеся на удачу, а на разведданные, организовывали неожиданные удары по противнику, нанося огромные потери. Именно они, пережив мясорубку первых лет войны, становились комдивами, которые потом штурмовали Кенигсберг, Берлин, освобождали Прагу и Будапешт.
Мы двигались почти на звук артиллерийской канонады, забирая чуть левее, но натренированный позволил сразу услышать изменившийся характер звуков. Какое-то подобие беглого или залпового огня переросло в обычную перестрелку, в которой явно прослушивались выстрелы малокалиберных и автоматических пушек, трескотню винтовок и пулеметов, что никак не соответствовало простому артобстрелу по площадям. Вскоре прямо на дорогу, чуть ли не под гусеницы головного «Булата», выскочили два всадника, которые отчаянно махали руками. Место для засады было не очень походящим, но все же стоило подстраховаться, поэтому отдал короткую команду в микрофон радиостанции «К бою!».
Красноармейцы еще ничего не поняли, а танки и бронетранспортеры сразу вывались из колонны, занимая оборону. Бойцы в пятнистых касках, бронежилетах, сжимающие в руках необычное оружие посыпались с брони, сразу занимая позиции. Но и бойцы Красной Армии были уже не новичками: чуть-чуть замешкавшись, они быстро разобрались в ситуации и резво попрыгали с брони и также заняли оборону. Но опасности не было, кроме конечно близкой и весьма настораживающей канонады.
Один из всадников оказался старшиной из разведроты дивизии Теселкина. Его опознал командир одной из рот, приданной нам для усиления, поэтому сомнений в правдивости рассказа разведчиков вроде как не было. Старшина доложил, что его отправили предупредить танкистов, про немцев, которые, не прекращая артиллерийской подготовки, бросили танки сразу после марша в наступление на русские позиции, в сопровождении двух полков пехоты. Первая линия обороны была прорвана почти сразу. Вторая держится из последних сил, но боеприпасов к противотанковой артиллерии практически нет и танки противника остановить нечем. Да уж: сюрприз так сюрприз. Теперь придется действовать быстро, иначе противник раздавит хлипкий заслон и как по проспекту дойдет до аэродрома. К тому же система радиопеленгации показывала множество германских радиопередатчиков, которые активно стали работать за последние несколько минут. Судя по перехвату, который осуществлял Коротков, сидящий в БТРе, переговаривались танковые экипажи, распределяя цели. Вот и все. Надо принимать решение. Стоящие рядом люди смотрели на меня, ожидая приказов. Я не мог приказать отступать, поэтому ответ был только один…
Танки и бронетранспортеры неслись по грунтовой дороге, при этом для идентификации на головном танке прикрепили красное знамя. Идущие со стороны линии фронта раненные увидев диковинные боевые машины, отходили в сторону, с надеждой смотрели в след несущимся к немецкому прорыву тяжелым танкам и бронетранспортерам на броне которых примостились бойцы в необычной пятнистой форме.
Мы успели почти вовремя. Бой был в самом разгаре: немецкие танки подошли практически к линии окопов, вырытых недалеко от линии леса. За танками шли густые цепи пехоты, среди которых двигались несколько бронеавтомобилей с крестами, методично обстреливающих советские позиции из автоматических пушек. Судя по количеству наступающих, противник решил бросить все резервы, чтобы прорваться к нашему аэродрому.
Я находился во втором бронетранспортере, с которого уже прекрасно просматривалась вся картина боя.
— Всем, внимание. Заходим с левого фланга. Первая линия танки, вторая бронетранспортера. БТРы работают по противотанковым пушкам, что развернули на поле и легкой «броне». Дровосек, на вас выбить все тяжелые «коробки» противника.
— Вас понял Феникс.
— Колюня.
Такой странный позывной был у Кафтайкина, но он не обижался.
— На связи, Феникс
— Вы в окопы. Берете с собой АГСы, ручники, гранатометы, отсекаете пехоту от танков.
— Вас понял, Феникс.
Дождавшись, когда с брони спрыгнул десант, ухватив с собой гранатометы и боеприпасы, дал команду на атаку…
***Рядом ярко вспыхнуло, по ушам ударил громкий хлопок взрыва, лицо забрызгало чем-то горячим и вязким и бросило на спину на самое дно окопа. Евгений Дикарев, рядовой, боец 171-й стрелковой дивизии, второй номер пулеметного расчета, беззвучно кричал, пытаясь стереть с глаз горячую вязкую жижу. Используя рукава гимнастерки, ему удалось хоть как-то оттереться, восстановить зрение и рассмотреть чем его забрызгало. Все руки были в крови, и от этого ему стало еще страшнее, но ущупывая себя, он не мог найти ранения и не чувствовал боли. Бросив взгляд в сторону, он увидел обезглавленное тело первого номера, сержанта Матвеева, который буквально несколько мгновений назад стрелял из верного «Максима» по наступающим фашистам. Разорвавшийся рядом снаряд танковой пушки буквально изрешетил тело сержанта, принявшего на себя все осколки, особенно крупный разнес ему голову и обрызгал Дикарева кровью друга. Больше по интуиции он встал на колени и стал шарить по стенкам окопа в поисках точки опоры, от сильного шока и контузии ноги подгибались. Но как-то поднявшись, он увидел невдалеке несколько стальных коробок, несущихся в сторону его окопа, стреляющих на ходу из бортовых пулеметов. Руки сами потянулись к «Максиму», но посеченный осколками давний друг красноармейцев отказался продолжать бой. В небольшой нише окопа, где обычно хранились патроны и гранаты, нащупал последнюю осколочную гранату, которую с Матвеевым, не смотря на дефицит боеприпасов, давно таскали с собой, для последнего боя и скорее на автомате, а не обдуманно стал отгибать усики на предохранительной чеке. Он так и стоял, с ненавистью смотря на подъезжающий танк с крестами, когда, не доходя до его окопа пятидесяти метров, стальная коробка исчезла в пламени взрыва. Идущий чуть левее танк пережил своего собрата буквально на мгновения и ярко вспыхнул, получив в борт крупнокалиберный бронебойный снаряд, разнесший двигатель и воспламенивший запасы горючего. Дикарев беззвучно кричал, так же как кричали от радости остальные оставшиеся в живых в полузасыпанных окопах красноармейцы, остатки роты, в задачу которой входило задержать наступления противника на полевой аэродром. Какое же это наслаждение смотреть, как ненавистные танки вспыхивают один за другим, как поле, по которому наступают густые цепи пехоты, покрывается многочисленными разрывами. Он стал вертеть головой в поисках долгожданной помощи, про которую сегодня судачили после обеда бойцы.
