Таких не берут в космонавты. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин
«Эмма, мне кажется, что я веду себя неадекватно, — сказал я. — Будто мне сейчас действительно шестнадцать лет. Где моя полученная с годами зрелая мудрость? Где взрослая рассудительность?»
«Господин Шульц, повторите, пожалуйста, запрос».
«Что там повторять? Я и сам вижу, что в работу моего мозга вмешиваются гормоны. Вот зачем я подначивал этого Тюляева? Явно ведь не из-за этой пустоголовой малолетней актрисы школьного театра».
«Господин Шульц, агрессивному поведению обычно способствуют андрогены — так называемые, мужские гормоны. Наиболее активный из всех андрогенов, тестостерон, отвечает за либидо: половое влечение…»
Я посмотрел Клубничкиной в лицо — Светлана мне улыбнулась.
— … У неё было такое красивое платьишко: голубое в белый горох… — говорила Клубничкина, гипнотизируя меня взглядом.
Её колено под столом ткнулось в мою ногу.
«Эмма, а вот полового влечение к этой лолитке я не испытываю. То ли тестостерона во мне недостаточно. То ли он ещё не разъел мой мозг. Думаю, что лучше я уж к математичке под юбку полезу. Чем к этой напомаженной малолетке».
* * *
Из кафе я вышел на улицу — словно вырвался на свободу. С превеликим удовольствием вдохнул свежий морозный воздух. Порадовался, что в нём совершенно не пахло сиренью (духами Светы Клубничкиной).
Подставил лицо ветру — совсем не расстроился, когда тот швырнул мне в лицо колючие снежинки.
— Москвич, стой!
Я замер, обернулся на голос. Увидел стоявшего на пороге кафе Тюляева.
Геннадий указал на меня пальцем и напомнил:
— Завтра. Ты и я. Попробуй только не явиться в школу!..
Гена развернулся и скрылся за дверью.
Я заметил тревогу в глазах Иришки.
— Вася, о чём он говорил? — спросила Лукина.
— Василий и Тюляев завтра будут драться, — сообщил хмурый Черепанов. — Из-за Светы Клубничкиной.
Иришка растерянно поморгала, снова взглянула на меня.
— Вася, это правда? Ты завтра подерёшься с Геной? Из-за этой дуры Клубничкиной?
Около Иришкиного лица, словно табачный дым, заклубилось облако пара.
Я пожал плечами, ответил.
— Может, и подерусь. Там видно будет. Вот только не из-за Светы.
Я взглянул на Черепанова.
— Ты уж меня прости, Лёха, но я тебя не понимаю. Ты ведь умный парень. Что ты в ней нашёл?
Черепанов насупился.
Я покачал головой, указал большим пальцем себе за спину, где в кафе за нашим столом остались Клубничкина и её черноволосая подруга.
Сообщил:
— Лёша, это была пытка, а не общение. Честное слово. Мне такое счастье и даром не нужно.
Я подставил Иришке локоть — та взяла меня под руку. Я повёл двоюродную сестру по ступеням.
Черепанов чуть приотстал от нас, но всё же шагал следом.
— Я так и не поняла, — произнесла Иришка. — Вася, объясни. Ты с Геной завтра подерёшься, или нет?
Я снова дёрнул плечом.
— Если Тюляев завтра этого захочет, — ответил я. — Но поверь мне, Иришка: это будет драка не ради Клубничкиной. Мы с Геннадием всего лишь померяемся… выясним, у кого… авторитет больше.
Иришка покачала головой.
— Мальчики, что вы нашли в этой пустоголовой дурёхе? — спросила она.
— Это не я в ней нашёл, — ответил я. — Это она во мне нашла.
Повернулся к Алексею и сказал:
— Лёша, ты помнишь, я говорил, что расскажу тебе, какие мужчины нравятся женщинам?
— Помню, — пробубнил Черепанов.
Я поманил его к себе рукой и произнёс:
— Сейчас я выполню своё обещание. Подойди к нам поближе. Слушай меня, Лёша, и мотай на ус.
Глава 22
В кафе я сытно поел, поэтому шагал сейчас по засыпанному снегом тротуару в хорошем настроении (которое нисколько не испортила стычка с Геной Тюляевым). На очистившемся от облаков небе застыло солнце. Шапки снега на ветвях кустов и деревьев ярко сверкали, будто бриллиантовые колье на витрине ювелирного магазина. Иришка Лукина держала меня под руку — её глаза задорно блестели. Единственной хмурой тучей сейчас выглядел Лёша Черепанов. Его брови выбрались из-под большой кроличьей шапки и нависли над глазами, уронив на них чёрные тени. Плотно сжатые губы Алексея походили на проведённую карандашом линию.
— Лёша, ты слышал о теории эволюции Дарвина? — спросил я. — Чарльз Дарвин, это тот мужик, который обозвал всех людей родственниками обезьян.
Черепанов едва заметно повёл плечом.
Я отметил, что пальто ему явно маловато.
— Ну, слышал, — ответил Алексей. — Нам о нём на уроке говорили.
— Прекрасно, — сказал я. — Значит, ты уже отчасти посвящён в главную тайну, позволяющую мужчине соблазнить женщину. Так вот, мой дорогой Лёша. Согласно утверждению Дарвина, все женщины — это тоже родственницы обезьян. Красиво причёсанные, подкрашенные модной сейчас бледно-розовой помадой, наряженные в приличную одежду. Но… всё же отчасти обезьяны.
— Вася! — воскликнула Иришка.
Она несильно ударила меня ладонью по плечу.
— Сами вы обезьяны! — сказала Лукина.
Я улыбнулся и сообщил:
— Так мы же с этим и не спорим. Все люди родственники обезьян. Так постановил Дарвин. А женщина — тоже человек. Или ты это отрицаешь?
Лукина насупилась.
— Ой, всё!.. — сказала она.
Выдержала паузу и попросила:
— Рассказывай дальше.
Черепанов тоже кивнул — молчаливо поддержал Иришкину просьбу.
— Так вот, — продолжил я. — Люди по своей сущности животные, млекопитающие. А поведением животных, как вы знаете, управляют инстинкты. На поведение людей инстинкты тоже оказывают огромное влияние, хотя мы с вами и обладаем более развитым интеллектом, чем те же шимпанзе. При этом мы ещё и стайные животные. А во всякой стае существует… что?
Я посмотрел на Черепанова — тот пожал плечами.
— В стаях существуют строгие иерархические отношения. Вам понятно, что это? Или пояснить?
— Поясни, — сказала Иришка.
Черепанов тоже кивнул.
Я взглянул на опустившую ветви под тяжестью снежных шапок берёзу. Отметил, что у неё сейчас был праздничный, почти новогодний вид. Зажмурился от блеска её белоснежных ветвей.
— Иерархическая система внутри общества или стаи, — сказал я, — это когда в обществе существует чёткая цепочка подчинения, начинающаяся от лидера, вожака так называемой стаи, и заканчивая нижними звеньями этого общества. Я вам скажу по секрету,
