Черное золото (СИ) - Алим Онербекович Тыналин
— И будет еще больше, — она доверительно наклонилась ближе. — Глядя на вас, люди верят, что возможно все.
— Не на меня одного, — возразил я. — На всех нас. Мы действительно создаем здесь нечто особенное.
— Не только здесь, — шепнула она с легкой улыбкой, и я понял, что речь уже не о промысле.
Наши отношения развивались так же стремительно, как и строительство на промысле. После того вечера в медпункте мы стали встречаться почти каждый день, находя короткие моменты среди бесконечных рабочих забот. Иногда это были лишь несколько минут разговора наедине, иногда — долгие вечерние прогулки по отстраивающемуся поселку. А иногда и ночные забавы.
Маша раскрывалась с новой стороны. За строгой маской врача я обнаружил чуткую, отзывчивую женщину с тонким чувством юмора и глубоким умом.
Она прекрасно разбиралась в литературе, увлекалась музыкой, могла часами рассказывать о медицине, и при этом всегда оставалась внимательным слушателем.
Наши отношения пока держались в секрете от остальных, хотя, подозреваю, многие догадывались. На людях мы сохраняли исключительно деловой тон, обращаясь друг к другу только по имени-отчеству. Но иногда наши взгляды встречались над столом в штабной палатке. В эти моменты весь остальной мир словно переставал существовать.
Впрочем, пока строительство узкоколейки продвигалось вперед, мы запустили еще один важнейший проект.
Создание энергетической базы промысла. Каждый день, глядя на полыхающие факелы, сжигающие попутный газ, я ощущал почти физическую боль от такого расточительства. Тысячи кубометров ценного топлива улетали в атмосферу, не принося никакой пользы и при этом загрязняя воздух.
После успешного эксперимента со столовой, где газовый котел доказал свою эффективность, пришло время для следующего шага. На техническом совещании я объявил о начале полномасштабной газификации промысла.
— Товарищи, — начал я, обращаясь к собравшимся специалистам, — мы убедились, что попутный газ, даже с высоким содержанием сероводорода, может эффективно использоваться после очистки. Первый котел в столовой работает стабильно уже две недели. Пора расширять эксперимент.
Рихтер, присутствовавший на совещании, скептически покачал головой:
— Для отопления одной столовой хватит и самодельной установки. Но для полноценной энергетической системы потребуется серьезное оборудование, которого у нас просто нет.
— Поэтому я пригласил специалиста, — ответил я и кивнул молодому человеку, сидевшему в углу комнаты. — Знакомьтесь, Хромов Дмитрий Сергеевич, инженер-энергетик из Казани. Специалист по паровым турбинам и электрогенераторам.
Хромов поднялся. Это был худощавый молодой человек лет тридцати, в потертом, но аккуратном костюме. Его лицо с тонкими, почти аристократическими чертами обрамляла небольшая бородка клинышком. Внешность ученого дополняли круглые очки в тонкой металлической оправе.
— Добрый день, товарищи, — произнес он негромким, но хорошо поставленным голосом. — Я ознакомился с вашей ситуацией и считаю, что создание мини-ТЭЦ на попутном газе вполне осуществимо даже в полевых условиях.
Хромов подошел к столу и развернул чертежи:
— Предлагаю трехэтапный план. Первый — расширение системы газовых котлов для отопления основных зданий промысла. Второй — создание паровой турбины малой мощности для выработки электроэнергии. Третий — интеграция обеих систем в единый комплекс с когенерацией тепла и электричества.
— Звучит амбициозно, — заметил Рихтер. — Но где взять паровую турбину? Такое оборудование не выпускают серийно даже на крупных заводах. Тем более, для наших масштабов.
— У меня есть решение, — Хромов извлек из портфеля еще один чертеж. — В Казанском политехническом институте хранится экспериментальная паровая турбина конструкции профессора Зуева. Мощность небольшая, около семидесяти пяти киловатт, но для начальных нужд промысла вполне достаточно. Я договорился с ректором о временной передаче турбины для практического использования.
Это сообщение вызвало оживление среди присутствующих. Островский, с интересом разглядывающий чертежи, задал вопрос:
— А как быть с очисткой газа? Мы проводили эксперименты только в небольших масштабах. Для полноценной ТЭЦ потребуются совсем другие объемы.
— Именно поэтому я предлагаю действовать поэтапно, — Хромов указал на схему очистной установки. — Начнем со знакомой вам технологии с железной стружкой и щелочным раствором, но увеличим масштаб. Параллельно будем тестировать новый метод с использованием известкового молока и активированного угля.
Идея выглядела продуманной, и я дал добро на ее реализацию. Для размещения будущей мини-ТЭЦ выбрали площадку на небольшом возвышении в трехстах метрах от основного промысла. Такое расположение обеспечивало безопасную дистанцию в случае аварии, но при этом позволяло проложить короткие трубопроводы для подачи газа и отвода тепла.
Работы начались немедленно. Первым делом приступили к расширению газопровода от факельной установки до площадки ТЭЦ.
Трубы диаметром сто пятьдесят миллиметров укладывали в неглубокую траншею с небольшим уклоном для стока конденсата. На поворотах устанавливали специальные компенсаторы, предотвращающие деформацию при температурных расширениях.
Одновременно под руководством Хромова начали строительство основного здания ТЭЦ. Конструкцию выбрали максимально простую.
Прямоугольное строение с двойными стенами из бруса, с засыпкой опилками между ними для теплоизоляции. Крышу сделали двускатной, с хорошим уклоном для стока дождевой воды и тающего снега. Предусмотрели высокую кирпичную трубу для отвода продуктов сгорания.
В южной части здания спроектировали котельное отделение, где планировали установить пять газовых котлов конструкции Рихтера. В северной части разместили машинный зал для будущей турбины и генератора. Между ними мы предусмотрели помещение для очистных установок и системы подготовки воды.
Работа кипела, но не обходилось без трудностей. Главной проблемой оставалась нестабильность состава попутного газа. Концентрация сероводорода и других примесей менялась в течение суток, что осложняло создание эффективной системы очистки.
Островский, отвечавший за химическую часть проекта, проводил бесконечные эксперименты, пытаясь найти оптимальное решение:
— Содержание сероводорода колеблется от двух до шести процентов, — докладывал он на очередном совещании. — При такой нестабильности нам нужна адаптивная система очистки.
— Что предлагаете? — спросил я.
— Двухступенчатую схему, — Островский развернул чертеж новой установки. — Первая ступень — грубая очистка железной стружкой с периодической регенерацией. Вторая — тонкая доочистка активированным углем. Плюс постоянный мониторинг состава газа с помощью индикаторных пластин.
Пока Островский совершенствовал систему очистки, Хромов занимался оборудованием котельной. По его проекту изготовили пять идентичных газовых котлов с водотрубной конструкцией.
Каждый котел состоял из цилиндрического барабана диаметром метр и длиной два метра, внутри которого располагались дымогарные трубы. Газовые горелки размещались в нижней части конструкции.
Вскоре мы установили первый котел и подключили к системе очистки газа. Настал момент испытаний. На церемонию запуска собрались все технические специалисты промысла и многие рабочие, для которых это событие стало настоящим праздником.
Хромов лично контролировал процесс:
— Сначала пускаем очистную установку, — командовал он. — Затем медленно открываем подачу газа. Давление поддерживаем не выше двух атмосфер. Вода в котле должна быть на отметке три четверти.
После тщательной проверки всех параметров Хромов дал команду на розжиг. Помощник поднес факел к горелке,
