Мы, Мигель Мартинес. Война - Влад Тарханов
Когда я приехал в Росток, то первым делом полетел к Лине, которая последние две недели металась между складскими помещениями порта и железнодорожной станцией. Сейчас шла отгрузка в СССР оборудования химических концернов. Мы рассчитывали им оснастить как минимум два крупных завода, строительство которых должно было начаться в ближайшее время. Тем более, что удалось привлечь группу специалистов из Фарбен индастри. Но самым большим «приобретением» стала группа ученых-ядерщиков, впрочем, их еще так не называли. Работы с изотопами во время гражданской войны были прекращены, потому что требовали довольно серьезных затрат. Первыми «ласточками» оказались, естественно, евреи-ученые Лиза Мейтнер и Вильгельм Траубе, они оба сотрудничали с Отто Ганом, поэтому удалось вскоре к этой паре присоединить и их коллегу, выдающегося химика. Вскоре в их маленький коллектив вступил и Фриц Штрассман, человек, который входил в команду Гана, но при этом уезжать из Германии не собирался. Пришлось организовать ему немного проблем, после которых он присоединился к группе ученых, уезжающих в СССР.
Второй группой были Вернер Гейзенберг, Курт Дибнер и Эрих Брагге. Вот эти «товарищи» абсолютно точно чувствовали себя пока что совсем неплохо, никуда переезжать не собирались. Фактически, эту тройку мы выкрали, отправив их в нашу страну помимо их воли. Да, похищение, несомненно. Именно из-за этой операции, в которой моя Одена принимала непосредственное участие, в неё и стреляли. Кто-то сообразил, что немецкие ученые пропадают не так просто. К Гейзенбергу приставили охрану, которую боевики Коминтерна (в их число входила и Лина) жестоко и быстро сократили до нуля. В это же время проходила и серьезная операция в Бельгии: через подставных лиц сперва обанкротили, а затем и провели фактический рейдерский захват фирмы Union Minière du Haut Katanga — той самой, что занималась разработкой урана в Конго. Впрочем, не только урана. Для меня было неожиданным, что Сталин вообще дал согласие на эту операцию, тем не менее, контролировать чуть ли не единственный относительно легко доступный источник урана было весьма неплохо.
Извините, отвлекся. Получилось так, что Лину уже в Ростоке сумел опознать агент имперцев, который занимался расследованием покушения на Гейзенберга. Он получил санкцию на захват боевика Коминтерна и так получилось, что операция захвата как раз совпала со временем моего приезда в Росток. Лина встречала меня на вокзале. Мы отъехали всего каких-то пару сотен метров, направляясь в сторону портовых сооружений, как дорогу нам перекрыла полицейская машина. Оттуда вышел довольно упитанный человек в полицейской форме, жестами приказывающий выйти из машины.
— Aufmerksamkeit bei der Dokumentenüberprüfung![1] — проорал он. Но при этом меня удивило, что он как-то коряво построил фразу, как будто немецкий для него не совсем родной. Это меня насторожило, а когда мы вышли, я вытащил пистолет (мне выдали удобный браунинг) и посоветовал приготовить документы сначала проверяющим. Оружие тут же обнажили и мой охранник, и шофёр машины. И тут из автомобиля высунулись стволы и полился огонь. Я прикрыл собой Лину, когда первая пуля впилась в левое плечо, и развернула меня, то вторая пробила правое легкое, я упал, а моя охрана, да и Лина открыли ответный огонь. Как я узнал позже, шофёр был тоже серьезно ранен, а вот Лина и телохранитель остались целыми и невредимыми. Из четырех нападающих выжил только один, и за его жизнь боролись врачи.
А я таким образом оказался на больничной койке. Ничего приятного, скажу я вам, даже если больница в Германии, а не в СССР, то с такими ранениями в любом времени не было ничего приятного. Правда, персонал более вышколенный, но лекарства ненамного лучше. Единственное, что серьезно помогало, так это их хваленый немецкий орднунг, да, порядок в медицине порою бьет класс. На этот раз Лина от меня не отходила — дежурила у кровати, помогала во всем, мне это было как-то не слишком-то и приятно, особенно слабость и беспомощность, но куда мне от этого деваться? А моя драгоценная еще и не расставалась с пистолетом, который был при ней, небольшой «дамский» браунинг, но в умелой руке и на небольшой дистанции не менее смертоносный, Почему-то Лина выбрала именно такой пистолет, говорила, что он ей «лёг в руку». В это поверить могу. Любому стрелку короткоствол должен подбираться индивидуально. И вот это ощущение, что оружие «легло в руку» было чуть ли не основным.
Лина исчезла всего на несколько дней. Правда, эти несколько дней она провела с большой пользой. Из Германии мы смогли умыкнуть двух типчиков: Вальтера Дорнбергера, руководителя экспериментальной лаборатории по созданию двигателя для баллистических ракет и Вернера фон Брауна, сотрудника этой же лаборатории. Они оба отказались от предложения продолжить работу в СССР, более того, начали вести переговоры с, представителями заокеанского посольства о возможности продолжить свои исследования в САСШ. Была организована автомобильная катастрофа, в которой погибли и чуток обгорели три человека, по документам, чудом сохранившимся в бардачке и одежде полицейские и выяснили, что это были Дорнбергер и Браун. Эту операцию Коминтерн готовил вместе с ребятами Артузова и провели ее более чем успешно. Конечно, с этими «покойничками» еще предстояло серьезно так, пообщаться но, тем не менее, главным было то, что они в любом случае не будут работать на Германию, которая быстро скатывалась к нацизму, как главной имперской идеологии. А за операцию доставки в СССР «специалистов» из Рейха Лину наградили орденом Красного знамени. Как потом выяснилось, именно она разработала и возглавила эту операцию, молодец, девочка, растет на глазах.
Надо сказать, что как только мое состояние стало понемногу
