Василий Звягинцев - Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою
Что означают последние слова, объяснять Чекменёву не потребовалось. Президент даже догадался, кем окажется этот «один». Уже хорошо знакомым Вадимом Ляховым-местным. Появится сейчас в кабинете флигель-адъютант Императора, и обсуждать придётся только одно — место, куда Президент хотел бы отправиться со своей семьёй, чтобы в покое и безопасности провести оставшиеся годы. А где найдёшь сейчас на той Земле такое место, если не менять имя и внешность? На Кубе, разве что, или в Северной Корее, там журналисты, да и более серьёзные люди, вроде Романа Меркадёра[95], хоть первое время надоедать не будут…
Президент вздохнул и взял из коробки на столе папиросу. Надо же попробовать, что царские генералы курят.
— Зовите всех…
Оказалось, что не знаком был Президент только с одним из трёх прибывших буквально через пять минут после звонка полковников. Тот, высокий, с загорелым, слегка мрачноватым и замкнутым лицом, с Георгиевским крестом на кителе цвета «морской волны», назвался Тархановым Сергеем Васильевичем и добавил, что в ряде случаев может называться и Арсением Неверовым.
— Но это если нам с вами и дальше плотно работать придётся, документами за личной подписью обмениваться. А пока — Тарханов. В настоящее время числюсь начальником Управления спецопераций. Так что все основные вопросы со мной будете решать.
Второй полковник действительно, как и ожидал Президент, оказался Ляховым, а третий — тем самым Фёдором Фёдоровичем фон Ферзеном, круглощёким немцем с улыбчивым лицом, отнюдь не похожим на потомка суровых рыцарей Ливонского ордена, что докладывал на первом совещании на даче Президента, в присутствии Императора. Он по должности оказался начальником Оперативного отдела Штаба Гвардии.
Отчего все эти люди оставались полковниками, Президент не понял. У него каждый наверняка носил бы к основному званию приставку «генерал». Видимо, принципы здесь такие, не любит Император чинами разбрасываться.
«А у нас наоборот, — с грустью подумал Президент, — не станешь каждый год генералам очередную звёздочку подписывать, так разобидятся, что вообще на службу ходить перестанут. Однако, выходит, и щедрость не помогла, всё равно взбунтовались при первом удобном случае…»
Он обратил внимание, что все три офицера держатся с ним абсолютно ровно. До неестественности. Всё ж таки не просто кто-нибудь, а глава параллельного государства прибыл с визитом. Или, наоборот, для них — проигравший полководец явился для подписания капитуляции. Вроде как Кейтель в Карлсхорст. А этим — без разницы. Пришёл и пришёл, гостем будешь. Ещё, глядишь, как равного и к буфетной стойке пригласят.
Он не мог как следует понять — задевает его такое отношение или, наоборот, успокаивает.
— Так, Сергей Васильевич, — сказал Тарханову, устраиваясь за огромным письменным столом Чекменёв, — все вводные вам, надеюсь, от Вадима Петровича и иных источников известны. Откройте карту и доложите свои предварительные соображения…
Все остальные, включая Президента, разместились по правой стороне длинного стола для совещаний, напротив стены с традиционно, как в любом приличном генеральском кабинете, задёрнутой шторкой картой. Здесь план-карта Москвы, хоть и огромная, почти от пола до потолка, была обычной, бумажной или пластиковой, до всяких интерактивных штучек в этом мире не додумались. Хотя, с другой стороны, техника, что использовал Фёст и его напарница Сильвия, далеко превосходила какой-то там компьютерный монитор или самый совершенный ноутбук.
— То, что сейчас доложит нам господин полковник, вы, Георгий Адрианович, можете воспринимать просто как часть командно-штабных учений. Никакого окончательного решения пока не принято, вы в полном праве согласиться с разработкой Управления, внести необходимые на ваш взгляд изменения и дополнения или даже наложить своё «вето». Всё же вы лучше нас в некоторых моментах разбираетесь, — счёл нужным подчеркнуть Чекменёв.
— В последнем случае события будут развиваться без моего участия? — стараясь быть твёрдым, спросил Президент.
— Вам бы не стоило сразу на пессимистический лад настраиваться, — ответил генерал. — Мы же здесь действительно собрались проблему решать, а не глупыми конфронтациями заниматься. Вот и давайте работать дружно и продуктивно. То, что порядок в Москве и стране мы намерены навести быстро и эффективно — это, как говорится, однозначно. Никаких колебаний и надежд, что «само рассосётся», никто испытывать не собирается. Другое дело, что мы ждём от вас плодотворного сотрудничества и надеемся услышать нечто полезное и конструктивное. Вы там у себя Верховный Главнокомандующий и вообще…
Чекменёв вдруг потерял нить слишком длинного периода.
— И вообще — местный уроженец, — без тени иронии в голосе продолжил фон Ферзен. — Способ ориентирования «путём опроса местных жителей» — самый надёжный.
— Можно и так сказать, — кивнул Чекменёв. — Итак, приступим?
— Раз будет решаться столь важный вопрос, я бы хотел, чтобы на совещании присутствовали мои коллеги. Те, что остались… — с вымученной улыбкой сказал Президент. — Их ведь не долго будет сюда доставить?
— Пятнадцать минут максимум, — ответил на вопросительный взгляд Чекменёва Ляхов. — Могу распорядиться.
— Да уж распорядитесь. А вы пока начинайте, Сергей Васильевич, — сделал жест в сторону Тарханова генерал.
Президент слушал доклад о пока ещё гипотетической обстановке в его столице. Если верить вчерашним словам Ляхова-Фёста и теперешним — полковника Тарханова, в той России длилось «время ноль». То есть та самая секунда, в которую последний боец, защищавший дачу Президента, покинул тот мир, поставив заговорщиков в тупик как фактом своей крайне успешной обороны, так и бесследным исчезновением. Впрочем, продолжая ту же логику, там ещё никто ничему не удивляется, и удивляться начнёт только в тот момент, когда кто-то вновь запустит плёнку, перейдя из одного мира в другой.
Как при этом осуществлялась возможность якобы параллельного существования миров, каким-то же образом сумевших раздельно развиться до нынешнего состояния, Президент не понимал и старался в этом направлении вообще не думать. В конце концов свет — это одновременно волна и частица, так в школе учили, и все относились к этому странному утверждению предельно равнодушно.
Тарханов, видимо не спавший всю ночь, как только получил информацию от Ляхова и «исполнительную» команду от Чекменёва, успел проделать колоссальную аналитическую работу. Дело не в том, что он сличил и сопоставил всю информацию, полученную при допросах пленных и подобранную «Шарами», это, как говорится, дело техники. Главное, он сумел с помощью куда лучше знакомого с некоторыми реалиями Вадима создать целостную, хотя тоже пока виртуальную, модель заговора. Здесь ему пригодились многие тщательно зафиксированные, но до конца не расшифрованные «непонятности» прошлогодней операции «Мрак и туман». Той самой, завершившей подавление «антиолеговского» заговора, направляемого и снабжаемого из России Президента.
Тогда удалось сделать очень много[96], но так и не был выявлен и обезврежен, по-медицински выражаясь, «возбудитель», а на юридическом языке — «заказчик преступления». Такое, кстати, часто случалось до открытия, к примеру, «фильтрующихся вирусов», случается и до сих пор. Поскольку удалось отследить все цепочки, все контакты и связи «исполнителей высшего уровня», но никакими имевшимися в распоряжении Братства методиками не получилось выявить организаторов и даже саму технологию организации этой масштабной и многоплановой акции, совет магистров и гроссмейстеров (он же называемый иногда Комитетом по защите реальности) решил, что замешаны здесь либо Игроки, либо Держатели, и задача не имеет решения по определению.
То есть можно достаточно успешно бороться с видимыми результатами делаемых «противником» ходов, причём с крайне серьёзными последствиями вроде мировых войн и социальных революций, но абсолютно невозможно понять как цели происходящих событий, так и предугадать хотя бы следующий ход партнёра. Особенно принимая во внимание (хотя это тоже гипотеза), что «правила Игры» (ещё одна абстракция) могут меняться произвольно после каждого хода. Или же — изменяться эволюционно, подчиняясь какому-то недоступному осмыслению даже на уровне кандидатов в Держатели алгоритму.
Собственно, по этой самой причине бо́льшая часть Братства и решила на какое-то время отстраниться от текущих проблем, ибо нет ничего глупее и скучнее, чем тупо реагировать на действия противника (если он вообще существует), без надежды перехватить инициативу поскольку элементарно непонятно, как это может выглядеть. Перехват инициативы, то есть. Если у Новикова, Шульгина, Сильвии, Ирины, Воронцова хватало совокупных сил создавать и удерживать мыслеформы, парирующие ходы противника в пределах одной реальности, то на то, чтобы осознавать, осмысливать и удерживать в равновесии все бесчисленные связи, причины и следствия, пронизывающие многомерную конструкцию данной ячейки Гиперсети, уже нет.
