Первый инженер императора – I - Александр Вольт
— Вставай, — выдавил я натужно, взваливая его тушу на себя и пытаясь встать на ноги. Звук когтей, разрушавших крышу, доносился все отчетливее. Я услышал, как отворилась одна из комнат, из которой выглянул Василь с округлившимися глазами.
— Барин, что… — его и без того большие серые глаза расширились без преувеличения до размеров блюдец, когда мужчина поднял голову на звук.
— Запри дверь! — гаркнул я в сторону крестьянина, отчего от тут же мгновенно. — НИКОМУ НЕ ПОКИДАТЬ КОМНАТ!!!
Очередной истошный крик заполнил поместье, отражаясь от стен и сводя с ума.
— И… дем, — прохрипел Иван.
Я ощутил, как он худо-бедно стоял на ногах, шатаясь из стороны в сторону. Кровь из рассеченной головы текла теплым ручьем по шее, а сам мужчина смотрел перед собой затуманенным взглядом.
— Идти можешь? — спросил я, понимая, как медленно мы движемся, но с каждым шагом его походка становилась все тверже.
— Надо, — сказал он, скрипя зубами. — Направляй.
Шаг. Еще шаг. Быстрее. Еще быстрее. Надо спешить. Я придерживал его, слыша, как твари бросили старые отверстия в крыше и, хлопая крыльями, скачут по ней, заглядывая во все отверстия. Большие, маленькие, средние, пытаясь найти способ проломиться.
Мы свернули на повороте, завернув за комнату Михалыча, который то ли услышал мой крик, то ли крепко спал, дверь которого была заперта. До кузницы оставалось открыть дверь с черного хода и пересечь открытый кусок между домом и мастерской.
Привалившись к стене спиной у черного входа, что вел к садам и кузнице, я тяжело дышал. Иван сопел, пробовал рассеченное место на голове и каждый раз прикасаясь к нему, шипел. Как тот ребенок, что смотрит на синяк, трогает его, ойкает и продолжает это бесполезное действие по кругу.
— Надо перебинтовать, — сказал я мысль вслух, за что Иван перевел взгляд с окровавленных пальцев на меня и улыбнулся.
— Да? Ловко ты это придумал, а мне сразу в голову и не пришло, — съязвил он, откашливаясь.
— Зато пришло кое-что другое, — подколол я в ответ, на что хламник зашелся тихим смехом.
Отсмеявшись и отдышавшись, он снова прикоснулся к ране, у которой уже медленно на волосах запеклась кровь.
— Нас будут ждать, — отметил я, поглядывая на дверь и прислушиваясь к каждому шороху. Вокруг стало слишком тихо, хотя отчасти было ясно почему — в этой части здания крыша была целой без единого пролома и просвета.
— На этот случай у меня припрятан нож в сапоге за голенищем, — улыбнулся он и его улыбка на мгновение показалась мне необычайно хищной. — Ты когда-нибудь убивал, барон?
Я ответил не мешкая:
— Людей нет.
Мне нечего было скрывать. В моем двадцать первом веке убийства были не предметом гордости или необходимостью, а чем-то из ряда вон выходящим. По крайней мере до того момента, как я заснул.
— Придется, — хмыкнул Иван.
— Готов? — спросил я, поднимаясь на ноги. Кречет кивнул окровавленной головой. Я потянул засов и дернул створку на себя.
Глава 20
20
Поместье Цепеша
Небольшое темное прямоугольное помещение, внутри которого лишь тусклый свет расставленных по кругу свечей. Комната абсолютно пуста, а по самому краской нарисована замысловатая фигура из трех прямоугольников, расположенных симметрично под углом друг к другу и описанных окружностью.
На идеально ровной дистанции друг от друга как раз и стояли свечи, охватывая эту фигуру, внутри которой сидел человек, скрестив ноги под себя и уложив рука на колени. Его кисти были развернуты ладонями вверх, а безымянный и большой пальцы сомкнуты.
Лицо мужчины не выражало абсолютно ничего, лишь изредка бегали белки глаз под прикрытыми веками.
Можно было бы сказать, что граф Виктор Цепеш дремлет или медитирует, однако он был занят куда более серьезным делом. Заклятие расщепления сознания и контроля разума над другими существами было очень сложным, поэтому требовало максимального усердия и концентрации.
А уж тем более, когда существ было несколько.
Если бы была возможность заглянуть в черепную коробку графа, то мы бы увидели картинку, деленную на четыре сектора, словно экран, на который выводится изображение с камер. И каждая из них показывала разные виды.
Дергая за невидимые ниточки, Виктор Цепеш отдавал приказ Созданию Ночи, и оно подчинялось. Двигало рукакрыльями, верещало, издавало короткие звуковые импульсы и пыталось найти добычу.
В одном только не хватало графу мастерства — полный контроль. Навык, который приходилось отрабатывать десятилетиями, постигая у тонкости при поддержке более опытных мастеров.
Проблема крылась в том, что из всех магов, что умели подчинять существ на оставшейся после войны территории — Виктор был один. Его первый учитель давно ушел на покой в возрасте двухсот пятидесяти лет, а второй — погиб во время мятежа и убийства императора, пытаясь защитить своего правителя.
Впервые за долгий отрезок времени граф Виктор Цепеш нахмурил брови.
— Куда это вы делись? — сказал он беззвучно одними губами.
Все четыре Создания Ночи шагали по крыше, цокая когтями по черепице, и каждый из них недовольно клекотал и щелкал зубами, не видя ни единой щели, но твердо зная, что они где-то рядом.
* * *
Хмарское
В приотворенной щели между рамой и створкой не было ничего, кроме открытого пути, ведущего прямиком к кузне. Вытоптанная ровная тропинка, по которой за несколько дней прошли такое несметное количество раз, что теперь она однозначно была такой же, как и много лет назад, когда в поместье жила другая семья.
Я бросил беглый взгляд по окружению, но не увидел ничего подозрительного. Ни тварей, что должны были тут же броситься на нас, выламывая дверь, ни чего-то другого. Тишина и покой.
Мы переглянулись с Иваном, после чего я толкнул створку плечом и медленно высунулся наружу, прислушиваясь к каждому шороху. Где-то вдали одиноко ухала сова и тявкали лисы, но это было явно не то, чего я ожидал услышать.
— Идем, — сказал я тихо, выходя на полусогнутых наружу.
Все еще тихо. Как в тех стихах: тьма, и больше ничего. Это меня очень сильно настораживало, потому что буквально несколько минут назад над головой щелкали челюсти, скрежетали когти и визжали неведомые мне существа, а теперь…
Теперь я двигался гуськом, словно вор среди торговых рядов,
