Разыскивается живым или мертвым - Геннадий Борчанинов

— Я в них не разбираюсь, — фыркнула Барбара, протягивая мне виски.

Барби-гёрл.

— Ваше здоровье, — произнёс я, опрокидывая огненную воду в глотку.

Комок огня прокатился по пищеводу вниз и ухнул в желудок, растекаясь приятным теплом по телу.

— Кто у вас тут так пошалил? — спросил я, окидывая взглядом всю учинённую разруху.

— Да есть тут в округе… — зло пробормотал Запольски. — Банда… Полковник Бентон там всем заправляет. Конфедерат до мозга костей, и парни его такие же. Как по мне, так война давно кончилась, нечего больше выдумывать.

— Эхо войны… — задумчиво протянул я.

— Оно самое, — сказал Запольски. — Заехали в город, напились, начали палить. Повесили единственного негра, Джо Фримена. Укатили обратно.

— А констебль? — спросил я.

— А что он им сделает? — хмыкнул Запольски.

Да, глупый вопрос. Это не сериал по ящику, чтобы пожилой констебль вдруг вышел на тропу мести. Да и вид у констебля Бакстера был такой, будто ему остался один день до пенсии, так что его непременно убьют, и мстить придётся уже его напарнику.

Я вытащил из нагрудного кармана замусоленный уже листочек, пробежал глазами по строчкам.

— Полковник Бентон, говоришь? — уточнил я.

— Ага. Томас Бентон. Злобный сукин сын, — проворчал Запольски, прилаживая ножку к очередному табурету. — Во время войны был всего лишь капитаном. Полковником назначил себя сам, уже после Ричмонда.

— И сколько у него людей в полку? — спросил я.

— Да какой это полк? Одно название. Раньше много было, да и симпатизирующих хватало, а теперь… Банда обыкновенная. Человек двадцать всего.

Немало.

Я перечитал весь список дважды. В моём списке такого имени не значилось. Что странно, потому что за десять лет после Гражданской наследить такой кадр должен был везде.

— А вы, наверное, ганфайтер, да, мистер? — с улыбкой спросила Барбара.

— Только если повторишь мне виски, милая, — глядя в её озорные глазки, произнёс я.

Девушка стрельнула глазками не хуже снайпера и налила ещё виски. К вниманию местных забулдыг она наверняка уже привыкла, а вот пришлые джентльмены тут бывали нечасто.

— И скольких вы застрелили? — спросила она.

— Это невежливый вопрос, Барб, — заметил её отец.

Я махнул рукой, мол, ерунда, и осушил стакан с выпивкой.

— Некоторые ведут подсчёт, ставят зарубки, вяжут узелки, — сказал я. — Мне это неинтересно.

— Полковник Бентон — известный стрелок, — сказала девушка.

— Не слыхал, — сказал я.

— Как думаете, сможете его уложить? — оперевшись локтями на стойку и демонстрируя мне глубины своего декольте, спросила Барбара.

— А есть повод? — спросил я.

— Ну… Как же… Он мятежник, преступник. Они уже десять лет живут вне закона, — сказала девушка.

— Это ещё не повод, — протянул я.

— Скажите ещё, что они сражаются за правое дело, — проворчал Запольски. — Мне тогда придётся попросить вас уйти из моего заведения.

— Нет, этого я не говорил, — сказал я. — Я сказал, что быть вне закона — ещё не повод к убийству. Вот если бы правительство объявило за его башку награду, тогда другое дело.

— Так вы наёмник? — спросила Барбара.

— Вроде того, — хмыкнул я, бросая из бумажника доллар на стойку.

— То есть, вам нужна награда? — снова стрельнула глазками она, прикусывая нижнюю губу.

Я покосился на её отца. Девчонка флиртовала в открытую, а старик будто и не замечал.

— Чем же он тебя так обидел, девочка? — спросил я.

Барбара нахмурилась и надула губки, по её лицу пробежала тень. Чем-то, значит, обидел. И серьёзно. Не удивлюсь даже, если полковник Бентон отверг её ухаживания, нет ничего страшнее, чем месть отвергнутой женщины.

— Мне кажется, вы просто трусите, мистер, — холодно процедила она.

— Барб! — рыкнул мистер Запольски.

Я рассмеялся. Так откровенно развести «на слабо» меня давно не пытались. Стало даже интересно, сколько людей убились таким образом о полковника Бентона, играя в рыцаря — защитника прекрасной дамы.

— Будь вы юношей… — сквозь смех проговорил я, но девчонка меня перебила.

— Будь я мужчиной, я сама поехала и застрелила бы этого негодяя! — выкрикнула она. — Тогда хоть у кого-то в этом городе были бы яйца!

Да, похоже, Бентон её очень серьёзно обидел.

— Барбара, успокойся. Это наши, местные разборки. Заезжему джентльмену не обязательно в них встревать, — сказал Запольски.

Я пододвинул к себе пепельницу и закурил, выпуская дым к потолку тонкой струйкой. Встревать в местные дела и правда не хотелось. Меня ждала Аризона. Но что-то мне подсказывало, что полковник Бентон и его парни сотворили нечто такое, о чём девчонка не хочет даже вспоминать, не то что рассказывать. При всей её открытости и раскованности.

А отсутствие награды за голову… Это легко объяснимо. Здесь, на юге, полным-полно ещё сочувствующих Конфедерации, чего далеко ходить, я и сам предпочёл бы сторону южан, попади я на пятнадцать лет раньше. И эти сочувствующие не только пасут скот и копают руду, они заседают в судах, встречаются в высоких кабинетах и ворочают большими деньгами. Эхо войны звучит ещё очень громко. И достаточно положить одну бумажку под сукно, подпереть делом полковника Бентона ножку стола или просто прямо отказать в этой статье расходов бюджета, и полковник просто останется человеком вне закона. А для многих местных — ещё и героем.

Ладно, что мы, в конце концов, не бэтмены, что ли? Выше нас только звёзды, всё-таки.

— Успокойся, красавица, мне больше нравится, когда ты улыбаешься, — сказал я. — Если хочешь убить — значит, есть за что. Тем более, что он вне закона. Наверняка успел натворить всякого.

— Ещё как, — хмуро произнесла Барбара.

Вернуть на её милое личико улыбку пока не удалось.

— Они и правда уже превратились в обычных бандитов, — встрял в разговор Запольски. — Грабят уже не только армейские обозы, но и простых людей. Налетают на склады, магазины, почтовые станции. Могут остановить прохожего на дороге и обобрать до нитки. Крадут людей ради выкупа и не только. Хуже апачей, ей Богу.

— Это уже не армия, это какая-то анархистская вольница, — хмыкнул я.

Я побарабанил пальцами по лакированной стойке, стряхнул пепел в костяную