Андрей Колганов - Жернова истории. Ветер перемен

— Так и сказал? — переспрашиваю не без удивления. Неужели самого Фрунзе всерьез зацепило?

— Так и сказал, — подтвердил Начальник снабжения РККА. — И велел тащить к нему этого самого Осецкого, как он выразился. Так что ждет он тебя сегодня в восемнадцать сорок у себя. До встречи!

— До встречи, — успеваю машинально среагировать, прежде, чем в трубке раздастся сигнал отбоя.

Михаил Васильевич произвел на меня при встрече самое благоприятное впечатление. Он был очень похож на известные мне портреты и фотографии, и манера общения у него оказалась под стать его облику — такая же дружелюбная, открытая, но в тоже время и строго-деловая.

После того, как я обменялся рукопожатиями с наркомвоенмором и с присутствующим в его кабинете Котовским, Фрунзе сразу перешел к делу:

— Меня весьма заботит состояние боевой подготовки в РККА. Но, честно говоря, ваши предложения не кажутся мне серьезными. Собрать самых успешных командиров и поручить им выработку методики? Положим, соберем, методику они дадут, а дальше-то что? Остальных наших командиров мы на уровень лучших никаким чудом не вытянем, во всяком случае, за короткие сроки. И что тогда толку будет от новых методических указаний, если наши кадры с ними просто не справятся? А ведь так и выйдет! — в сердцах воскликнул наркомвоенмор.

— Михаил Васильевич, как вы полагаете, в нынешнем рейхсвере боевая подготовка на хорошем уровне? — интересуюсь его мнением.

— Несомненно! — твердо заявил он в ответ. — Если с нами сравнивать, так просто на великолепном!

— А вы как думаете, там все офицеры и унтера — военные гении? Думаю, вопрос риторический. Далеко не все! Тупых, ограниченных солдафонов там хватает. Но им вдолбили в голову определенные методы подготовки бойцов, и эти методы работают у любого командира. Пусть не отлично, пусть хорошо, или даже удовлетворительно — но работают!

— Постойте, постойте… — проговорил Фрунзе. — Вы это к чему?

— А к тому, что то совещание самых способных младших и средних командиров, которое я предлагаю собрать, должно выработать не просто новую методику обучения бойцов. Это должна быть методика простая, доступная для усвоения самыми недалекими из наших кадров, и в то же время детально расписанная, чтобы не упустить ничего важного. Каждый элемент обучения по этой методике должен быть, что называется, разжеван и в рот положен, и к тому должен быть добавлен поэтапный контроль ее усвоения бойцами — по простым и наглядным критериям. Вот что я подразумеваю! — с нажимом произношу последнюю фразу.

— Та-а-а-к… — тянет Фрунзе. Во всяком случае, немедленных возражений с его стороны не следует. — А что это за Центр боевого применения и обучения войск вы предлагаете в своей записке?

— Так этот Центр как раз и должен заниматься выработкой методик обучения, проверкой их практической пригодности, контролем их усвоения в войсках, исправлением выявленных ошибок и недоработок, учетом нового опыта, в том числе полученного в реальных боевых действиях, как у нас, так и за рубежом, и совершенствованием методов подготовки войск на этой основе.

Наркомвоенмор побарабанил пальцами по столу, выстукивая какую-то мелодию (не дал бог музыкального слуха — так и не разобрал, какую).

— Понятно, — кратко бросил он, погрузившись ненадолго в задумчивость. — Но, вроде бы, курсы «Выстрел» у нас чем-то таким занимаются. И целое управление в нашем наркомате боевой подготовкой ведает. Зачем нам еще одна структура?

— Курсы «Выстрел» и вправду некоторое внимание совершенствованию боевой подготовки уделяет. Но их главная задача — повышение квалификации командных кадров. И прочими проблемами они занимаются постольку-поскольку, — возражаю Михаилу Васильевичу. — Что же до вашего Управления, то его задача — организация боевой подготовки, а к методикам там отношение донельзя рутинное. Есть утвержденные — и ладно. Главное — довести их до исполнителей. А насколько они хороши, об этом голова пусть у кого-нибудь другого болит.

Фрунзе опять замолкает, а затем перескакивает на другую тему:

— Почему вы утверждаете, что танковая комиссия ГУВП занимается беспочвенным прожектерством?

— Потому, во-первых, что они дальше эскизных проектов так и не продвинулись. Да и по всему видно, что даже их самих эти наработки отнюдь не удовлетворяют. Во-вторых, все эти проекты делаются в отрыве от реального мирового опыта танкостроения, и, в-третьих, безо всякой оглядки на реальные производственные возможности нашей промышленности, — поясняю свою позицию председателю РВС.

— Но вы ведь не технический специалист в области танкостроения, и вообще в области военного производства? Почему же вы указываете в своей записке, что нам надо ориентироваться именно на существующие образцы периода империалистической войны? — продолжает наседать Фрунзе.

— Да, я не специалист в области танкостроения, — подтверждаю его сомнения. — Зато я хорошо представляю себе возможности нашей военной промышленности. С приспособлением имеющихся конструкций танков к условиям нашего производства мы худо-бедно может справиться, что доказано практическим опытом. Но и это достигается с очень большим трудом. Поэтому замахиваться на самостоятельное конструирование и производство какого-то предполагаемого новейшего танка нам пока еще не под силу. Поэтому надо взять наиболее перспективные образцы из имеющихся — Renault FT-18 или FIAT-3000 — и создать на их основе конструкцию, пригодную к выпуску на наших заводах.

— Почему именно эти? — следует закономерный вопрос.

— Удачная компоновка, невысокий силуэт, достаточно мощное вооружение, вращающаяся башня, обеспечивающая круговой обстрел, небольшой вес, облегчающий транспортировку… — с ходу перечисляю достоинства этих танков. — И должен вам заметить, Михаил Васильевич, что Военвед сам отчасти виноват с затяжкой дела проектирования реальной броневой машины для РККА. Вы ведь так и не сформулировали внятно свои технические требования к такому танку. А пора бы! — И, чтобы восполнить этот досадный пробел, вставляю свои «пять копеек»:

— Как вы сами только что сказали, я не специалист в области танкостроения. Но у меня есть свой взгляд на стоящую перед нами задачу, — дать верные технические требования к проекту танка для РККА — взгляд человека, хорошо знакомого с организацией и управлением производством. И первое, что можно сказать с этой точки зрения — воюет не техника, воюют люди. Техника же должна создать людям наилучшие возможности для выполнения их боевой задачи. — При этих словах наркомвоенмор посмотрел на меня с нескрываемым интересом, и кивнул, как бы поощряя говорить дальше.

— Какие требования с этой точки зрения можно предъявить танку? Сильный мотор, надежная ходовая часть, прочная броня, мощная пушка? Все это нужно, и без этого танка не будет. Но мне хочется заострить внимание на том, что обычно упускают из виду — на том, что танк должен обеспечивать боевую работу экипажа. Что же это значит? — внимательно смотрю на Михаила Васильевича и встречаюсь с его таким же внимательным взглядом. — Во-первых, просторное боевое отделение, создающее максимум удобств для стрельбы из танковой пушки, то есть для ее наведения, заряжания, для предохранения от травм при откате, для очистки боевого отделения от пороховых газов. Во-вторых, удобство наблюдения за полем боя для командира танка и для механика-водителя. В-третьих, удобные места для экипажа, чтобы возможно меньше выматывать его во время маршей. В-четвертых, вентиляция и отопление боевого отделения. В-пятых, связь внутри танка между членами экипажа и связь с командиром своего подразделения.

— Слушай, ты где так насобачился по танковым делам? — не скрывая своего удивления, Фрунзе внезапно переходит на ты.

— Интересовался этим делом, еще с империалистической, — стараюсь возможно более спокойно, даже равнодушно пожать плечами. — Да и тут, в ГУВП, со знающими людьми поговорил.

Похоже, возражения и вопросы у Фрунзе кончились, но и слов согласия он не произносит — так же, как и при обсуждении вопросов военной подготовки. Нарком опять переводит разговор на другую тему:

— Вот вы («снова на вы перешел» — автоматически фиксирует мое сознание) предлагаете создавать бронесилы путем формирования целых соединений. Механизированные бригады организовать советуете. Но зачем нам для поддержки действий пехоты такие крупные войсковые единицы? Для поддержки стрелковых частей достаточно танковых рот или, в крайнем случае, батальонов.

Тут уж не выдерживает молчавший до сих пор Котовский:

— Михаил Васильевич! Уж сколько раз говорено! Это же мощнейшая ударная сила получится!

Фрунзе, кажется, совершенно не обращает внимания на его слова, терпеливо дожидаясь ответа от меня.